Шеннон смотрит, куда показывает ей сестра, потом отворачивается. Мужчина в деловом костюме идет с тростью, как слепой. Глаза у него закрыты.
– Им даже не стыдно так себя вести, – говорит Шеннон, глядя себе на ноги. – Вот до чего все запущено.
У аптеки «Стокли» Шеннон закрывает глаза рукой, словно от солнца. Мэлори замечает это и обводит взглядом стоянку. Другие ведут себя так же, как Шеннон.
– Что ты боишься увидеть? – спрашивает она.
– Этого пока никто не знает.
Желтая вывеска аптеки, которую Мэлори видела тысячи раз, выглядит ужасно непривлекательной.
«Ну, пошли покупать первый тест на беременность», – думает Мэлори, выбираясь из машины.
Сестры идут через стоянку к аптеке.
– Тесты, наверное, рядом с лекарствами, – шепчет Шеннон и распахивает дверь, по-прежнему прикрывая глаза рукой.
– Шеннон, прекрати!
Мэлори первой направляется в отдел планирования семьи. На полках «Фест респонс», «Клирблю изи», «Нью чойс» и еще шесть марок.
– Их так много! – сетует Шеннон, взяв коробочку с полки. – Презервативами теперь не пользуются?
– Какой мне брать?
Шеннон пожимает плечами.
– Не знаю. Например, вот этот.
В конце ряда мужчина вскрывает упаковку марлевых повязок и прикрывает одной глаз.
Сестры несут тест на кассу, где сегодня работает Эндрю. Он ровесник Шеннон и однажды приглашал ее на свидание. Мэлори хочется поскорее с этим покончить.
– О-па! – восклицает Эндрю, сканируя коробочку.
– Заткнись, Эндрю! – восклицает Шеннон. – Это для нашей собаки.
– У вас собака появилась?
– Ага, – отвечает Шеннон и забирает пакет, в который он положил тест. – По ней все кобели района сохнут.
Поездка домой – сущая пытка для Мэлори. Полиэтиленовый пакет между сиденьями красноречиво говорит, что ее жизнь уже изменилась.
– Смотри! – Шеннон показывает в окно рукой, которой только что прикрывала глаза.
Сестры медленно подъезжают к стоп-сигналу. У дома на углу женщина забралась на невысокую стремянку и прибивает одеяло к эркерному окну.
– Приедем домой, сделаю то же самое, – обещает Шеннон.
– Шеннон!
На улице, где стоит их дом, обычно много соседских детей, а сейчас пусто. Нет ни синего трехколесного велосипеда, ни бейсбольных бит.
Дома Мэлори сразу направляется в ванную, Шеннон – к телевизору.
– На тест надо попи´сать! – кричит Шеннон.
Новости Мэлори слышит и в ванной.
Когда сестра туда заглядывает, Мэлори смотрит на розовую полоску и качает головой.
– О боже! – вырывается у Шеннон.
– Нужно позвонить маме с папой, – говорит Мэлори. Она заранее собирается с духом, понимая, что оставит ребенка, хотя ни мужа, ни бойфренда у нее нет.
– Позвони-ка ты лучше Генри Мартину, – заявляет Шеннон.
Мэлори бросает взгляд на Шеннон. Она с самого начала знала: Генри Мартин не поможет ей растить ребенка. В какой-то мере она уже с этим смирилась. Шеннон ведет сестру в гостиную, где перед телевизором стоят коробки с вещами. На телеэкране похоронная процессия. Ведущие Си-эн-эн ее обсуждают. Шеннон подходит к телевизору и убавляет громкость. Мэлори садится на диван и с сотового звонит Генри Мартину.
Он не отвечает, и Мэлори отправляет эсэмэску: «Есть серьезный разговор. Срочно перезвони мне».
Вдруг Шеннон соскакивает с дивана и кричит:
– Мэлори, ты это видела? Инцидент в Мичигане! По-моему, говорили про Верхний полуостров!
На первый план тотчас выходят мысли о родителях. Шеннон увеличивает громкость, и сестры слушают, как пожилых супругов из Айрон-маунтин нашли повешенными в окрестном лесу. Ведущий говорит, что они повесились на ремнях.
Мэлори звонит матери. Та отвечает после второго гудка.
– Мэлори!
– Мама!
– Ты из-за новостей звонишь?
– Нет. Мама, я беременна.
– Боже, Мэлори! – На миг мама замолкает, и Мэлори слышит ее телевизор. – У тебя с кем-то серьезные отношения?
– Нет, все случайно вышло.
Шеннон встала перед телевизором. Глаза у нее круглые-круглые. Она показывает на экран, словно напоминая, что дело очень важное. Мама молчит.
– Мама, ты как, ничего?
– Доченька, сейчас я больше о тебе тревожусь.
– Да уж, не вовремя я.
– На каком ты сроке?
– Недель пять-шесть.
– Оставишь ребенка? Ты уже решила?
– Да. То есть я сама только что узнала. Буквально минуту назад. Но да, я его оставлю.
– Отец ребенка в курсе?
– Я эсэмэску ему сбросила и собираюсь позвонить. – Теперь паузу делает Мэлори, а потом продолжает: – Мама, у вас там безопасно? Спокойно?
– Не знаю, доченька. Этого никто не знает. Нам очень страшно, но сейчас я больше беспокоюсь о тебе.
Тележурналистка на схеме показывает, что якобы произошло, проводит линию от проселочной дороги, где супруги бросили свой автомобиль. Мать Мэлори вроде бы знакома со знакомыми погибших. Их фамилия Микконен. Тележурналистка стоит на окровавленной траве.
– Господи! – восклицает Шеннон.
– Жаль, отца дома нет, – сетует мать. – Ты беременна… Ох, Мэлори!
Шеннон хватает трубку и выспрашивает у матери подробности. В новостях о чем-то умалчивают? Что говорят местные? Случай Микконен единичный? Как насчет мер предосторожности?
Пока Шеннон трещит по телефону, Мэлори встает с дивана и распахивает входную дверь. «Дело и впрямь серьезное?» – гадает она, оглядывая улицу.
Во дворах пусто. В окнах соседних домов не мелькают лица. Мимо проезжает машина, но Мэлори не видит лица водителя. Он заслоняется рукой.
На траве у парадной двери валяется утренняя газета. Мэлори поднимает ее. Передовицу посвятили растущему числу инцидентов. Заголовок короткий: «Опять!» Шеннон наверняка уже рассказывала обо всем, что там написано. Мэлори листает газету, и на последней странице взгляд за что-то цепляется.
Там объявление. Некий дом в Ривербридже открывает двери для всех желающих. Дом называют безопасным местом. Пристанищем. С каждым днем новости все страшнее, вот хозяева и хотят видеть дом убежищем.
Мэлори, впервые почувствовав холодок паники, снова оглядывает улицу. У соседей дверь открывается и тотчас закрывается. Руки механически сжимают газету – Мэлори поворачивается к своему дому, где по-прежнему орет телевизор. В окно видно, как Шеннон стоит в гостиной, у дальней стены и прибивает одеяло к окну.
