Он подошел к краю крыши и осторожно глянул вниз. Толпа на ступенях стала еще больше.
— Так–так. Значит, беспорядки устраива ем? — с угрозой протянул старший страж.
Он подтолкнул Лину к двери и почти насильно потащил ее вниз по лестнице. В приемной их ждали. У стены с убитым видом стоял охранник Сноуд, у него безостановочно двигалась из стороны в сторону челюсть. В красном кресле сидел мэр Коул.
— Причина беспорядков — ребенок, господин мэр, — отрапортовал Резун.
Мэр вгляделся в лицо Лины.
— Я помню тебя! — сказал он. — День предназначения! Стыдно! Не успела начать работать, а уже позоришь себя!
— Я не собиралась устраивать беспорядки, — жалобно произнесла Лина. — Я просто искала вас, чтобы передать вам сообщение.
— Может, отправим ее в арестантскую на пару дней? — кровожадно предложил старший страж.
Мэр минуту прислушивался к своим мыслям, потом помотал головой.
— Ладно. Что за сообщение? — спросил он и нагнулся к Лине, чтобы она могла передать послание прямо ему в ухо. Она почувствовала, что от мэра пахнет разваренной репой.
— Доставка в восемь, — прошептала Лина. — Доставит Лупер.
Мэр едва заметно улыбнулся. Затем повернулся к охранникам.
— Всего лишь детская шалость, — сказал он. — На этот раз отпустим ее с миром.
И, обращаясь к Лине, строго добавил:
— Впредь веди себя хорошо.
— Слушаюсь, господин мэр, — ответила Лина.
— А ты, — сказал мэр младшему стражу, грозя ему своим толстым пальцем, — следи за посетителями… более… тщательно.
Бартон Сноуд заморгал и кивнул.
Лина выбежала за дверь. Люди на ступенях ратуши все не расходились. Многие зааплодировали, когда Лина вышла. Но некоторые осуждающе качали головами. «Озорство! Что за позерство! Ты что, демонстрируешь, что лучше всех?» — услышала Лина. Внезапно она почувствовала смятение. Она вовсе не собиралась ничего демонстрировать. Лина быстро прошла мимо толпы, спустилась на Оттервилл–стрит и побежала домой.
Она не заметила среди зевак Дуна. Возвращаясь домой после своего первого рабочего дня в Трубах, он увидел группу людей, глазевших на крышу ратуши и смеявшихся. Дун устал и замерз. У него совершенно промокли штаны, грязь чавкала в его башмаках и засохла толстой коркой на руках. Увидев маленькую фигурку на крыше, он сразу узнал Лину. Она взмахнула рукой и смешно подпрыгнула, и он подумал, как это, должно быть, здорово — стоять там, смотреть сверху на город, смеяться и махать людям внизу. Когда Лина спустилась вниз, он уже хотел подойти и заговорить с ней. Но он знал, что похож на заскорузлый кусок грязи и что она будет задавать вопросы, на которые ему не хотелось отвечать. Дун отвернулся и быстрым шагом пошел домой.
ГЛАВА 3
В недрах Эмбеpa
В то утро Дун явился в Управление трубопроводов воодушевленный. По крайней мере, это был мир серьезной работы, где у него был шанс сделать что–нибудь полезное. Все, чему он научился в школе, все, чему его учил отец, все, что он познал на собственном опыте, — все это он мог теперь поставить на службу благой цели.
Он толкнул тяжелую дверь и вошел в Управление. На него пахнуло затхлой сыростью, но запах показался ему приятным и волнующим. Миновав небольшой безлюдный коридор, где на крючках висели желтые клеенчатые плащи, он вошел в просторную комнату, полную народа. Кто–то сидел на лавке и натягивал высокие резиновые сапоги, другие надевали плащи или застегивали пояса с инструментами. В комнате стоял гул голосов.
Дун замер в дверях, не в силах оторвать глаз от этой картины. Он жаждал поскорее стать одним из этих людей, но не очень понимал, с чего начать.
Но тут от толпы рабочих отделился какой–то крепкий мужчина и подошел к мальчику.
— Листер Манк, директор Управления трубопроводов, — представился он, протягивая руку. — А ты, верно, новый парень? Какой у тебя размер ноги — большой? Средний? Маленький?
— Средний, — ответил Дун, и Листер подобрал ему комбинезон и пару сапог.
Сапоги были такие старые, что зеленая резина, словно паутиной, покрылась сетью мелких трещин. Ему также выдали пояс с инструментами: разводные ключи, молотки, мотки проволоки и изоленты, тюбики с какой–то черной замазкой.
— Давай–ка сегодня в туннель номер девяносто семь, — распорядился Листер. — Арлин Фролл спустится с тобой и покажет, что к чему.
Он подвел Дуна к миниатюрной хрупкой девушке с белокурой косой до пояса:
— Она, может, и не похожа на крутого профессионала, но она профессионал, не сомневайся.
Дун затянул на бедрах пояс и накинул плащ, от которого нестерпимо разило потом.
— Сюда, — сказала Арлин, не поздоровавшись и не улыбнувшись.
Они пробрались сквозь толпу рабочих к двери с табличкой «Лестница».
Каменные ступени за дверью вели на такую глубину, что Дун не мог разглядеть, что там, внизу. Лестничная шахта была прорублена в твердом красноватом сыром камне. Никаких признаков перил, а вдоль свода был проложен провод, с которого через определенные промежутки свисали лампочки. За сотни лет грубые сапоги рабочих протоптали в ступенях вмятины, в которых стояла вода.
Они начали спускаться. Дун старался не споткнуться, идти по крутой лестнице в громоздких неподъемных сапогах было непросто. Из бездны все явственнее доносился рокот, такой низкий, что человек, казалось, слышал его скорее желудком, чем ушами. Что это — какая–то машина? Может быть, генератор?
Лестница привела их к двери с табличкой «Главный туннель». Арлин отворила дверь, и не успели они войти внутрь, как Дун понял: рокот, который здесь был слышен еще сильнее, — это не машина, это река.
Он стоял молча и глядел во все глаза. Как и большинство жителей города, он не знал точно, что такое «река» — ну, какая–то вода, которая каким–то образом течет сама по себе. Он представлял себе что–то вроде чистой узкой струйки, бегущей из кухонного крана, — только река, конечно, гораздо больше и течет горизонтально, а не вертикально.
Но это было нечто совсем иное — не струйка, а бесконечные тонны воды, стремительно проносящиеся мимо. Шириной не меньше, чем самая широкая улица Эмбера, вспененная, покрытая водоворотами, река ревела, бурлящая поверхность воды, похожей на жидкое черное стекло, дробила на мириады осколков отражения ламп. Дун никогда не видел такого стремительного движения, он никогда не слышал такого громоподобного, непрерывного рева.
Дорожка, на которой они стояли, была около полутора метров шириной и тянулась вдоль реки. В скале вдоль дорожки виднелись отверстия — наверное, подумал Дун, это входы в туннели под городом. Провод с лампочками свисал с высокого свода над водой.
Дун прикинул, где они находятся: наверное, где–то под северной границей города. В школе они запоминали стороны света следующим образом: север — это там, где река; юг — там, где оранжерея. Школа находилась на востоке, а запад… Ну, запад — это просто четвертая сторона света, на западе города не было ничего особенно примечательного. Стало быть, думал Дун, боковые туннели ведут от реки на юг.
