Рванулась в сторону сразу, но мягкие объятия стали стальными и меня никуда не пустили. Я лихорадочно осматривала себя, его… Слава всем богам, мы были в одежде! Наверное, проснись я с ним еще раз обнаженной, и у меня бы крыша поехала.
– Эля, лежи, – устало произнес барс.
– Пустите!
Я сделала еще одну безуспешную попытку вырваться, но ноги Марра переплелись с моими, а рукой он прижал мою голову к себе, гася сопротивление.
– Довольно! Можешь ненавидеть меня, но я больше не позволю тебе мучиться. У тебя только недавно спала температура, и состояние еще не стабилизировалось.
Я узнала свою комнату во дворце и немного расслабилась, поняв, что нахожусь у себя.
– Когда мы вернулись?
– Ночью. Ты вся горела. У меня сердце чуть не остановилось, когда я увидел тебя! Стоило понимать, что в таком ослабленном состоянии ты можешь заболеть от малейшего ветерка, а я тебя в горы потащил.
– Это я туда захотела. Никогда не была в горах.
– Слетаем, когда будешь здоровой.
Ага, в моем случае – никогда.
– Отпустите, я хочу в туалет, – пошла на хитрость. Повторять, что для меня все закончится в храме, не стала. Зачем? – В-вы куда? – опешила я, когда он стал подниматься с кровати вместе со мной.
– Я тебя одну не отпущу.
Барс подхватил меня на руки и зашагал ванную комнату.
Чуть со стыда не сгорела, когда этот ненормальный усадил меня на унитаз, а потом с сосредоточенным видом попытался снять трусики.
– Нет!!! – Я вцепилась в них сквозь ночную рубашку. – Вы с ума сошли? Уберите руки!!!
– Хорошо, сама, – разогнулся Хант и замер, не собираясь никуда уходить.
– Вы так и будете здесь стоять? – осторожно поинтересовалась я, смотря круглыми глазами.
– Ты можешь упасть.
– С унитаза?! Выйдите! Я так не могу.
– Я тебя одну не оставлю.
– Закажите лучше поесть, – попросила я, пытаясь от него избавиться. На меня взглянули с подозрением, прекрасно понимая уловку. С другой стороны, у него всегда был пунктик насчет еды. – Обещаю дождаться вас на этом месте.
Поколебавшись, Хант все же пошел на выход.
– Одна не вставай.
– М-м-м… – Я схватилась за грудь от боли.
– Что с тобой? – Барс мгновенно оказался рядом, присев возле меня.
– Желудок. Есть хочу, – выдавила из себя. Хант смотрел с сомнением, но от его близости мне стало лучше, и я была убедительна.
– Что тебе заказать?
– Горячий бульон, чай, – перечислила первое, что пришло в голову, чем можно согреться.
– Хорошо. Я сейчас.
Я закусила губу и выдержала его уход, уже готовая к ледяному кому, что ширился в груди с удалением Марра от меня. Сразу накатила слабость, но я все же сделала свои дела, чтобы еще раз не позориться.
Ситуация мне категорически не нравилась. Я же не детеныш кенгуру, чтобы постоянно висеть на барсе! Прекрасно помнила слова Эвелины о том, что ей было особенно плохо в последние дни перед ритуалом, но одно дело находиться в объятиях любимого мужчины, а совсем иной расклад – фактически в руках своего убийцы. Как-то трудно забыть, по чьей вине я страдаю. Льнуть к тому, кто пренебрег моим мнением и поспешил привязать к себе, а теперь вгоняет в гроб, – увольте!
Нормы приличия не позволили мне дожидаться мужчину на толчке, и я сползла на теплый пол. Но все равно, когда вернулся барс, дрожала от холода, обхватив себя руками. Глубоко внутри стало подниматься отчаяние от своей слабости.
– Упала? – кинулся он ко мне.
– Нет, сама села. Почему мне так холодно? – отбивая зубами дробь, спросила я и стерпела, когда Хант взял меня на руки. Наплевав на все, сама обняла его за шею и прижалась в попытке согреться. Самое обидное, что от его близости становилось легче. Это форменное издевательство какое-то!
– Обними меня ногами. Станет легче, – произнес Хант. Я подчинилась и повисла на нем, как обезьянка на любимом дереве.
Действительно стало легче. Вот только лишь физически, а не морально. Уткнувшись в мужскую шею, испытала искушение покусать виновника всех бед. И такое сильное желание… Совсем не свойственное мне.
– Почему мне хочется вас укусить? – напряженно спросила барса, уже водя губами по его шее.
Мужчина застыл, превратившись в соляной столб. Напряженный до предела, буквально окаменел.
– Это отголоски желания моего шатха, – ответил низким голосом, и столько в нем было затаенного ожидания… – Он сейчас делится с тобой энергией.
Отголоски?! Зашибись! А мне до боли хочется прикусить ему шею, оставив отпечаток зубов.
– З-з-зачем ему это? – борясь с собой, задала вопрос. Приятный аромат мужской кожи дурманил голову.
– Шатх хочет, чтобы ты признала его своим. Оставила свою метку.
– А вы чего хотите?
– Эл-л-я… – на выдохе произнес Хант, и я пришла в себя, отвернувшись от искушающей меня шеи.
– Не хочу знать ответ, – спешно сказала ему. – Угомоните своего зверя!
– Трус-с-сишка! – Хант уткнулся лицом мне в волосы и с удивительными нотками нежности добавил: – Маленькая моя…
Эти слова задели что-то внутри, растревожили. Взглянув прямо в лицо, спросила:
– Маленькая? А как называют тех, кто пристает к маленьким?
– В нашем случае – супруг, – барс был непробиваем, – который даже поцеловать жену не может так, как хочется, боясь напугать своими желаниями.
И взгляд такой голодный на мои губы, которые вмиг пересохли от столь пристального внимания, и синие глаза смотрят с пугающей откровенностью.
Отбросила прочь неуместное любопытство по поводу его желаний и спросила о другом:
– Вы так и не ответили, почему я мерзну.
Барс отмер и понес меня в гостиную, по пути объясняя:
– Помимо ауры у человека есть энергетические точки. Энергию для жизни вы получаете не только от еды, но и из окружающей среды. – Да, я слышала краем уха о чакрах, и новостью для меня его слова не стали. – Сейчас эта связь нарушена. Ты ослаблена и теряешь энергию без возможности ее восполнения, это отражается на внутренних органах. Я делюсь ею с тобой, латая энергетические дыры и давая возможность твоему организму жить.
– Чисто гипотетически: если не идти в храм, то при условии постоянного нахождения рядом с вами в шатхе нет нужды?
На меня бросили быстрый взгляд.
– Нет, это временная мера. Даже сейчас ты не получаешь необходимого объема, и если тянуть, работа всех внутренних органов постепенно будет нарушена, а это верная смерть. Шатха же закольцует твою энергию, восполнив своей, и даст возможность жить.
