— Нет, — ответил кто–то.
Дун подумал о том, что сказал ему Кении: зима, холод, дождь. «Может, — мелькнула у него мысль, — Тик прав. Они нас ненавидят».
— Вам нравится, когда вас называют пещерными людьми? — крикнул Тик. — Вам нравится, когда вам предлагают возвращаться в пещеру?
Хор сердитых голосов прокричал: «Нет! Нет! Нет!»
Дун подошел к стене и присмотрелся к надписям. Он представил себе людей, которые это сделали: сжимая куски древесного угля, они резкими движениями выводили буквы. Да, Тик говорил правду: эти буквы свидетельствовали о ненависти. Дун будто почувствовал, как углем прошлись по его коже, разрывая ее, оставляя красно–черную полосу.
Второй деревенский совет
После этих неприятных происшествий руководители деревенской администрации встретились в ратуше, чтобы обсудить их.
— Все это очень печально, — сказала Мэри, вздохнув. — Боюсь, подобные действия приведут к нарастанию неприязни с обеих сторон.
Уилмер кивнул.
— Неприязни и так уже достаточно.
— Эти пещерные люди не такие цивилизованные, как мы, — заявил Бен. — Те, кто может извести два ящика помидоров, способны на все.
— Мы не уверены, что это сделал один из них.
— Перестань, Мэри, — отмахнулся Бен. — Думаю, мы смело можем сделать такое предположение.
— А у тебя есть предположение, кто написал на стене гостиницы «Возвращайтесь в свою пещеру»? — спросила Мэри.
— Мы, разумеется, не знаем, кто это сделал, — ответил Бен. — Но должен сказать, надписи эти выражают вполне понятное раздражение. Эти пещерные люди крайне негативно влияют на наш образ жизни. Еду, которая им идет, мы отрываем от наших людей.
— На складе у нас есть кое–какие запасы, — напомнила Мэри.
— Но это же наша страховка на черный день, — сказал Бен. — Предлагаю следующее. Думаю, мы поступим правильно, если запретим пещерным людям питаться в наших домах. Я думаю, жителям деревни тяжело каждый день видеть в своих домах незнакомцев. Будет лучше, если еда будет выдаваться им на пороге. Пусть едят где–нибудь еще.
— И где? — спросила Мэри.
Бен махнул рукой в сторону реки.
— На берегу реки, или на краю поля, или на дороге. Мне безразлично, где они будут есть, лишь бы больше не переступали порог наших домов.
— Многие жаловались на это неудобство, — поддержал Бена Уилмер. — Особое недовольство высказывали Партоны.
— И все потому, что к ним приходит этот злобный мальчишка, который бросался помидорами, — сказал Бен.
— Мы не знаем, он ли бросался помидорами, — напомнила Мэри.
— Вероятность этого достаточно велика, — отпарировал Бен.
Стали голосовать за предложение Бена. Мэри высказалась против. Уилмер, переводя взгляд с Бена на Мэри, проголосовал за.
— Полагаю, ситуация только изменится к лучшему, — сказал он.
— Я в этом уверен, — заявил Бен. — Мы должны ясно дать им понять, что деревня принадлежит нам. Мы тут живем, а они находятся здесь благодаря нашему великодушию.
— Я думаю, мы это уже показали, — заметила Мэри. — Столько усилий положили, чтобы сшить этот флаг и вывесить его над ратушей.
— И правильно сделали, — воскликнул Бен. — Мы должны постоянно напоминать им: если они не будут вести себя как положено, то не смогут провести у нас и шесть месяцев.
— Они только начали осваиваться, — не сдавалась Мэри. — Они еще не готовы к тому, чтобы уйти.
— А это уже не наша проблема, — отрезал Бен.
ГЛАВА 18
Поход Каспара
Последнюю ночь своего путешествия Каспар, Мэдди и Лина провели в настоящем доме — без крыши, правда, но со стенами, которые укрывали от сильного ветра, дующего с воды. Мебели в доме не осталось, поэтому пришлось сидеть на полу.
Каспар в этот вечер очень волновался. Он так много говорил, что забывал поесть.
— А теперь послушай, — обратился он к Лине. — Я хочу тебе кое–что сказать, чтобы ты поняла важность того, чем мы занимаемся. — Он помолчал, а потом заговорил низким, дрожащим от волнения голосом: — Я знаю, что в городе есть сокровище.
— Правда? — удивилась Лина. — И откуда вы это знаете?
— Об этом говорят старинные песни и баллады.
— Беда в том, что от старинных песен и баллад проку никакого нет, — хмыкнула Мэдди. — И никогда не было.
— Для меня есть, — возразил Каспар. — Потому что я их изучал и понял их глубинный смысл.
— И о чем говорят старинные баллады? — спросила Лина.
— О разном, — ответил Каспар, — в зависимости от того, какую ты слышишь. Но во всех речь идет о сокровище в древнем городе. — Он процитировал: — «Ждет сокровище в городе древнем. Захоронено с давних времен…» Одна начинается с этих слов.
— Разве раньше никто не искал сокровище? — спросила Лина.
— Я уверен, искали многие, — ответил Каспар. — Но никто не нашел.
— Откуда вы знаете?
— Это же очевидно. Если б кто–то нашел, мы бы об этом узнали.
Лина обдумала его слова. Странная у Каспара логика, ведь кто–то мог найти сокровище и никому не сказать.
— Есть и еще одна проблема, — вмешалась Мэдди. — В этих балладах не говорится, в каком городе запрятано сокровище. Город этот может находиться в тысяче километров отсюда.
Каспар раздраженно фыркнул.
— Послушай, — сказал он, глядя на Мэдди, — давай рассуждать здраво. Слухи о сокровище циркулируют именно здесь. Я не слышал их далеко на севере, где побывал в прошлом году. Я не слышал их на востоке. Все разговоры о сокровище я слышу здесь, в радиусе ста километров отсюда.
— И тем не менее даже здесь есть три древних города.
— Но только один действительно большой город, — сказал Каспар. — Тот самый, к которому мы направляемся.
— Но как ты узнаешь, где находится сокровище?! — Лина вспомнила множество улиц и домов Эмбера.
Каспар лукаво улыбнулся, сжав губы и прищурив глаза.
— А вот это плод моих исследований. Я потратил на них долгие, долгие часы. Записал все баллады, которые слышал. Если точно, то сорок семь. Сравнивал их, слово за словом, букву за буквой. А потом… — Каспар за молчал, посмотрел на Лину, и она узнала этот взгляд: точно так же смотрел на нее Торрен, когда хотел произвести впечатление своими словами. — А потом я воспользовался своими знаниями в области чисел.
— Чисел? — переспросила Лина.
— Да. Что требовалось сделать? Сложить буквы в словах. Складывать нужно по–разному, пока не заметишь определенную систему. Система эта и есть ключ к шифру. А шифр раскрывает тебе тайну послания. — Он привалился к стене, очень довольный собой.
