– Вовка, зачем ты так, я же говорю – случайно тут оказалась, у меня билеты были в театр, а это рядом, за углом. Кстати, ты взял у доктора рецепт? Нет? Ты же хотел… Подожди… Игорь Юрьевич, одну минуту! – Оксана, не обращая внимания на мужа, вышла из машины. – Я по поводу того препарата, что вы прописали в самом начале…
– Гай, я жду тебя! – канючила Лола, действительно изнывая.
– Слушай, заткнись! – бросил ей Гай.
Глава 14
Сказка леса
«Заткнись!» – этого Катя как раз и не слышала: она пробыла в кофейне на углу Никитской и Калашного переулка, куда вошла следом за Лолой, еще не зная ее имени, совсем недолго. Возможно, она пропустила самое важное, основное. Но как угадаешь, где это САМОЕ ВАЖНОЕ поджидает тебя? И потом, никто еще не научился читать чужие мысли, вникать в чужие планы, скачивать чужие фантазии, перелистывая чужую память, как книгу. Кате на какой-то миг просто стало любопытно: уж больно ярким показался ей этот тип из джипа, этот высокий красавец-брюнет, оказавшийся еще одним пациентом доктора Деметриоса. Спутница же его, угнездившаяся в долгом ожидании за столиком кафе, особого впечатления на Катю не произвела.
Симпатичная мордашка… Правда, от разочарования, от вынужденного одиночества эта самая мордашка сразу как-то подурнела, погасла.
Лола нехотя заказала себе кофе и клубничный дайкири. Пялилась в окно – бездумно, отрешенно, как казалось Кате. Наблюдать ЭТО было скучно, к тому же пора было домой – действительно пора. Катя толклась в дверях. Не стала даже столик занимать и выкатилась вон, рассуждая, что про «прекрасного брюнета» как-нибудь на досуге выспросит у самого Деметриоса.
К сожалению, никто еще не научился читать чужие мысли, скачивая грезы и фантазии, как краденые файлы, увы…
А если бы Катя смогла скачать в эту самую минуту мысли Лолы (все еще не зная ее имени), они бы ее безмерно удивили…
Правда, если честно, ни о чем ТАКОМ Лола думать и не собиралась. Все случилось как-то само собой, помимо ее воли. Болтая ложечкой в кофе, размешивая сахар, она размышляла, что вот, например, пить на ночь эспрессо – жуть, что клуб, где она выступала в последнее время в качестве танцовщицы, скоро, по слухам, из-за кризиса накроется медным тазом и надо будет искать себе другую работу, а это уж вовсе – жуть. И где ее, скажите, искать? Потом вдруг вспомнила, как она познакомилась с Гаем весной – ехала с подружкой из клуба на дачу в Апрелевку – их позвал один знакомый пацан. По дороге они с подружкой из-за него здорово поцапались, оказалось, что обе имеют на него виды. Свирепая подружка просто остановилась посреди Киевского шоссе, открыла дверь своей долбаной тачки и вытолкнула Лолу – выметайся, б… такая, разэтакая! Был май холодный, потом пошел дождь, Лола промокла насквозь, кандыбая на каблуках до ближайшей автобусной остановки, желая своей подружке-стерве врезаться в столб, сдохнуть от СПИДа. А затем внезапно появился Гай на мотоцикле, как странствующий рыцарь на черном коне. Промчался мимо, замедлил ход, развернулся, остановился…
Она голосовала, попросила добросить ее до остановки. Он довез ее до остановки, потом снял шлем, улыбнулся, прикурил сигарету, и она…
В общем, наверное, с ее стороны это была любовь. Любовь с первого взгляда – раз она с тех самых пор терпеливо ждала его всегда и везде, как собака, раз отдалась ему как шлюха, в какой-то совершенно дикой бредовой горячке прямо на крыльце его старой дачи, до которой было, оказывается, совсем недалеко… Раз прощала ему все, все, все – его эгоизм, не-внимание, грубость, его странные «закидоны», когда он вдруг во время близости вместо поцелуя кусал ее в губы, в шею, когда вдруг начинал странно и неприятно, почти совсем по-звериному обнюхивать ее волосы, подмышки, грудь, живот, промежность. «Хорошо пахнешь» – в его устах это звучало как комплимент. «Сегодня ты воняешь, детка» – и она была готова провалиться сквозь землю или свариться заживо в парной, сдирая с себя мочалкой дурной запах, который он чуял.
Без всяких сомнений, это была любовь с первого взгляда с ее стороны. Лола прощала ему даже то, что он женат. Жену его она видела, пару раз наблюдала украдкой со стороны и страстно ненавидела. Вот, например, сегодня днем…
Катя, в этот самый миг покидая кафе, оглянулась на пороге. Она заметила, как юное симпатичное лицо Лолы, повернутое в профиль, обрело внезапно черты этакого маленького ненавидящего создания: злющего эльфа – так показалось Кате.
Лола вспомнила жену Гая. И тут же в памяти точно по волшебству всплыла картина: она, Лола, в подвенечном платье, в белой фате рядом с Гаем за свадебным столом. Букеты роз, хрусталь, какой-то большой ярко освещенный зал – то ли банкетный, то ли бальный – и множество гостей. Потому что она, Лола, так пожелала: на их с Гаем свадьбе должно быть много приглашенных. Шум, смех, звон бокалов, «Горько!» – кричат. И вдруг в зал врывается ОНА – эта его ненавистная жена, брошенная им ради нее, красавицы Лолы.
«Зверь, волчий ублюдок! – кричит она бешено, тыча в Гая рукой. – Зверь, зверюга, убейте зверя!»
«Это мой муж! – кричит ей в ответ она, Лола, вскакивая с места. – Теперь он мой муж, а не твой, а ты убирайся прочь – уродина, волчица!»
Уродина-а-а-а! ВОЛЧИЦА-А-А-У-У-У-У!!!
Уши Лолы внезапно заложило от воя – волчьего воя. За окном кофейни по Никитскому бульвару всего лишь промчался черный правительственный лимузин, воя сиреной, полыхая мигалкой, расчищая себе путь к Тверской в плотной вечерней пробке.
Но Лола не видела лимузина на бульваре. На ее свадьбе – на ИХ с Гаем воображаемой вожделенной свадьбе, там, в зале ресторана, внезапно стало твориться черт знает что. Вместо толпы гостей возникла из мглы, из ветра, из вьюги голодная, бешеная волчья стая. Волки прыгали по столам, опрокидывали вазы с цветами, рвали друг друга, поднимали заднюю лапу и обильно мочились в блюда с пирожными – гадя, метя «свою территорию».
«Что они делают, твари, ОБОРОТНИ, прогони их, ты же все можешь!» – крикнула в отчаянии Лола Гаю, срывая подвенечную фату и…
О нет, нет, не надо… Лучше не надо… Никто не может читать чужие мысли, перелистывать чужую память, как книгу, а жаль…
Лола достала из розовой сумки сигареты, щелкнула зажигалкой, прикурила. Гай как-то в постели рассказал ей о своей свадьбе. Они справляли ее в загородном ресторане, из Кишинева прилетел отец Елены – ну, этой его нынешней жены-сволочуги… В зал ресторана проникла его бывшая пассия. Гай сказал, что теперь она замужем, мать семейства и вообще вся из себя положительная баба, а тогда была такой отор-вой, так его ревновала. Она появилась на свадьбе, закатила дикий скандал с членовредительством – пыталась прямо там, в зале, на глазах гостей вскрыть себе вены. Орала как сумасшедшая: «Ваша волчья свадьба! Будь она трижды проклята, проклята, проклята!»
Гай рассказывал все это ей, Лоле, спокойно, чересчур даже спокойно, как некий эпизод из своего прошлого, как некую сказку. Он рассказал, она запомнила и вот, надо же взяла и вдруг примерила ВСЕ ЭТО на себя. Как подвенечное платье, как кружевную фату. Только в роли ведьмы-волчицы, проклинающей свадьбу, представила себе его жену – эту чертову мадам Елену, которая…
