Беспокойство, без всякой видимой причины внезапно и необъяснимо охватившее араба несколько минут назад, немного улеглось после разговора с Халидом, но только немного. Что-то было не так. Аль-Фаттах привык доверять своей интуиции, а в данный момент она подсказывала, что он где-то допустил ошибку, которая может дорого обойтись.
Внимательно следя за дорогой, он попытался восстановить в памяти события последних дней – все, сколько их было, до мельчайших подробностей. Поездка в Англию прошла без единого прокола, в этом он был уверен. Сбой произошел раньше – в ту ночь, когда кто-то выследил его в Вене и сел ему на хвост возле дома Пауля Шнайдера. Тот, кто пытался проследить за аль-Фаттахом, оказался на удивление ловким парнем, и окончательно избавиться от него удалось только на следующий день. Удалось ли? Исполнитель доложил, что серый прокатный "сааб" взорвался на ходу вместе с водителем и пассажиркой. Машина точно была та самая, но вот насчет водителя можно было сомневаться. Никто не видел этого человека в лицо, и где гарантии, что там, на дороге, погиб именно он? И вообще, кто он такой, откуда взялся? Каким образом сумел вычислить этого идиота Шнайдера, какими угрозами заставил его говорить?
Ход событий, увы, указывал на то, что аль-Фаттаху приходится иметь дело с настоящим профессионалом. А хоронить профессионала, не увидев собственными глазами его труп, это очень сомнительное дело. Американцы, например, на весь мир объявили о том, что похоронили Фаруха аль-Фаттаха, но он не стал мертвее оттого, что им нравилось считать его мертвым...
Получалось, что этот неведомый противник с одинаковой степенью вероятности мог быть как мертвым, так и живым. А раз так, то мучившая Фаруха тревога была вполне объяснима. Пожалуй, не стоило ему улетать в Лондон, оставляя без присмотра блаженного Халида с его компьютером. Ведь незнакомец из Вены видел не только самого Фаруха, но и его машину с номерными знаками, выданными полицией Зальцбурга. И если он до сих пор был жив...
Черный "БМВ" мчался по шоссе, как ураган, но арабу казалось, что машина едва ползет. Он еще увеличил скорость, но тут же почувствовал, что может не справиться с управлением, и сбросил газ. Смерти он не боялся, но зачем же умирать без всякой пользы для дела?
Снова вынув из подставки на приборной панели мобильный телефон, Фарух позвонил Хасану, который в его отсутствие отвечал за безопасность бен Вазира. Охранник ответил на вызов сразу и заверил его, что все в полном порядке. Он был хорошим воином – опытным, в меру храбрым, осторожным и очень неглупым, – и его спокойный, уверенный тон немного успокоил аль-Фаттаха. Тем не менее он велел своему заместителю быть начеку и усилить бдительность. С гораздо большим удовольствием он приказал бы удвоить и даже утроить караулы, но это, увы, было невозможно: помимо него самого и Халида, в доме находилось всего пятеро охранников, и даже это мизерное количество служило источником постоянного недовольства бен Вазира и пристального внимания зальцбургской полиции, не без оснований видевшей в каждом арабе потенциального террориста-смертника.
Взгляд аль-Фаттаха на мгновение остановился на четках, висевших на зеркале заднего вида. Прощаясь с Хасаном, он подумал, что было бы очень неплохо по-настоящему верить в силу искренней молитвы. Неизвестно, насколько даже самая горячая молитва помогла бы ему решить возникшую проблему, но зато, помолившись, он, быть может, почувствовал бы себя спокойнее...
Беспокойство Фаруха аль-Фаттаха возросло бы многократно, знай он, что через полторы минуты после окончания телефонного разговора его ближайший помощник Хасан был убит выстрелом в сердце. Пока аль-Фаттах раздумывал, какие меры по обеспечению безопасности ему следует принять сразу же по приезде, в доме, который он должен был охранять, звучали приглушенные хлопки выстрелов, и после каждого один из его людей падал мертвым. Это были надежные, проверенные люди, прошедшие рука об руку со своим командиром множество горячих точек, начиная с далекого, полузабытого Йемена, и кое-кто из них даже успевал перед смертью спустить курок. Пули коверкали штукатурку, разбивали драгоценные вазы и дырявили приобретенные на аукционах полотна старых мастеров. У лестницы, ведущей на второй этаж, завязался настоящий бой; пороховой дым слоями плавал в ярко освещенном коридоре, на пушистом ковре поблескивали медью россыпи стреляных гильз. Укрываясь за исковерканными свинцом перилами, двое оставшихся в живых охранников вели беглый огонь по мелькавшей в коридоре стремительной тени, и тень стреляла в ответ – стреляла так метко, что в сердцах отважных воинов поселился холодный страх неотвратимо надвигающейся смерти.
К тому моменту, как аль-Фаттах увидел впереди приближающиеся огни городской окраины, перестрелка уже закончилась. Последний защитник дома с тремя пулями в легких вошел в кабинет Халида, чтобы предупредить его об опасности, и, не замеченный хозяином, упал на пороге, захлебнувшись собственной кровью. Когда аль-Фаттах остановился на светофоре, с головой ушедший в разработку нового компьютерного вируса-убийцы Халид бен Вазир вскрикнул от боли и неожиданности, почувствовав, как в шею ему вонзилась холодная игла шприца. Он попытался вырваться, но крепкая рука в черной кожаной перчатке с неожиданной, пугающей силой прижала его к спинке кресла, в то время как другая рука надавила на поршень одноразового шприца, вводя бен Вазиру препарат, аналог которого американцы активно применяли во времена вьетнамской войны для промывании мозгов пленным вьетконговцам. В тот момент, когда красный сигнал светофора сменился зеленым и аль-Фаттах нетерпеливым толчком педали послал машину вперед через перекресток, бен Вазир уже неудержимо болтал, выкладывая все, что знал, о своем дяде и его многочисленных соратниках, в том числе и о своем партнере по игре в шахматы Фарухе аль-Фаттахе. Он болтал и плакал от счастья, потому что сам процесс произнесения слов доставлял ему сейчас неописуемое удовольствие.
* * *
Ничего этого Фарух не знал, и, ведя машину по крутому, извилистому серпантину, который служил единственной дорогой к дому Халида, он был уже почти спокоен. Хасан, как никто, заслуживал доверия, да и что, в самом деле, могло произойти в этом скучном, до отвращения добропорядочном бюргерском городишке? Местные власти относились к Халиду настороженно, но вместе с тем благосклонно, поскольку он никогда не забывал платить налоги и не доставлял никаких хлопот полиции. Со стороны властей Халиду ничто не угрожало, а объявившийся в Вене одиночка, в конце-то концов, вряд ли представлял реальную угрозу для Хасана и его бойцов, засевших в доме, который казался настоящей крепостью.
Так думал, подъезжая к дому, Фарух аль-Фаттах, и он был очень удивлен, когда ворота не распахнулись перед ним, как это бывало обычно. Стеклянный глаз видеокамеры смотрел прямо на его машину, красная контрольная лампочка размеренно мигала, показывая, что камера работает. На одном из экранов в комнате управления на первом этаже сейчас красовалось изображение остановившейся перед воротами машины; дежурному охраннику достаточно было нажать кнопку на пульте, чтобы ворота открылись, впуская аль-Фаттаха во двор.
Некоторое время араб неподвижно сидел за рулем, кусая тонкую нижнюю губу, и думал, как ему теперь поступить. Затем, так ничего и не решив, снова взял с приборной панели телефон и набрал номер Хасана. После десятка гудков аль-Фаттах прервал соединение и позвонил Халиду.
