— Спорим, Гена, никуда ты сейчас не уйдешь. — Колосов придвинул к себе распечатку. — Звони в отдел, — он придвинул телефон. — «Альбатрос» и вся эта твоя кедровская шишголь подождут. А ты, будь ласков, сядь на место.
— То есть? — от такой дерзости Обухов даже споткнулся на пороге.
— Май-горское дело, как нам кажется, имеет прямой выход на самоубийства в Старо-Павловске. На смерть Ачкасова и… — и тут Колосов выдержал свою неподражаемую паузу, — и на гибель прокурора Полунина и его семьи.
— Кому это «нам» кажется? — ревниво и быстро спросил Обухов, возвращаясь к столу.
— Мне и следователю прокуратуры. Это дело в самой ближайшей перспективе — наше с потрохами. Не хочешь присоединиться?
Обухов сел на стул верхом, как на боевого коня. Он сейчас был похож на золотоискателя, которого пока еще не очень желают брать в долю. А он и сам колеблется: стоит ли? А вдруг лопухнешься вместе с самонадеянным коллегой из параллельной структуры?
— Выкладывай, — сказал он и по-хозяйски потянулся к колосовской пачке сигарет на столе.
— Подождешь. Сначала я ознакомлюсь с этой, как ты выражаешься, «ерундой».
Обухов курил и злился. Колосов читал. Генка работать умеет. Гласно и негласно. И источники у него, в полном, так сказать, наличии, и связи, и возможности… Ничего не попишешь: белая кость, РУБОП. Они на коллекционировании компры собаку съели. Аж зависть берет!
Он знакомился с информацией, менее чем за одни сутки (!) собранной на обитателей май-горской дачи. Итак, кто у нас там в списке по порядку? Сорокин? Ну, с ним вроде все ясно. Кузнецов Александр Евгеньевич, 1966 года рождения, не значится… не состоял… не привлекался… Ищенков Владимир… Фамилией Ящера Колосов буквально подавился. Змей Генка, и откуда у него такие данные на Ящера? Они ж под грифом шли, а у его орлов всего-то банк данных «Серийник» был в распоряжении, где полная туфта… А вот наконец и Смирнов! Олег — сколько тут про него всего написано! Так… актер, режиссер, фильмы с участием, спектакли, радиопостановки, Госпремия, еще премия, премия союза театральных деятелей, гастроли, зарубежные поездки, кинофестивали… в связях! криминального характера не замечен, не числится, не состоял… не привлекался… Семейное положение, так… женат вторым браком, жена, год рождения… Ничего себе разница у них! Он ей в папаши годится. Наличие детей — один ребенок. Возраст… Да господи — кроха ещё совсем грудная, и года нет… А это что такое? «В настоящее время решается вопрос о помещении в дом ребенка ввиду…»
Колосов закурил. Вот тебе и первенец у Смирнова, вот и подарочек на старости лет. Дебил дебилом вырастет, бедняжка…
Следующей в списке шла Александра Модестовна Забелло-Чебукиани. И у Колосова сазу же запестрело в глазах от фамилий. Господи, сколько же раз эта женщина их меняла? Ну, четыре брака и каждый раз — фамилия нового мужа. А девичья фамилия у нее, оказывается, Горностаева. Что ж, вполне на уровне фамилия для такой евроледи. Год рождения… Старовата, конечно, достанется Костьке Сорокину женка, ну да… Образование высшее, место работы — Академическое хореографическое училище им. Вагановой, старший преподаватель. Из Питера, значит, дамочка… «А насчет того, что она на сцене выступала, — ни словечка, — разочарованно подумал Колосов. — Наверное, никакая она и не балерина, а так, обычный кордебалет…»
Уволилась в 1986 году в связи с переездом в Москву и регистрацией брака с Георгием Забелло-Чебукиани, членом Союза художников СССР, лауреатом Ленинской и Государственной премий, членкором… Колосов терпеливо читал длиннющий послужной реестр четвертого мужа Александры Модестовны. Наверное, обуховские аналитики просто в энциклопедию отечественного изобразительного искусства заглянули, подумал он, и слизали все оттуда подчистую. Государственная премия 1978 года, еще одна в 1987 году, персональные выставки — Манеж, Русский музей, Галерея на Крымском…
— Ген, а что такое минимализм! — спросил вдруг Колосов.
— Что? — Обухов поморщился, как от зубной боли.
— Вот тут у вас написано о персональной выставке Чебукиани в Москве в 1986 году. Выставка в Алмазном фонда изделий отечественной ювелирной промышленности, созданных по его дизайну. И в том же году в Милане и Лондоне его же выставка и тоже ювелирных изделий. Тут вот перечислено: из золота, платины, бриллиантов в «духе современного минимализма».
— Да откуда я знаю? Мы тебе выгребли все, что по этому светилу сейчас в Интернете.
— А, ну если в Интернете… — Колосов вздохнул. Сам он не любил компьютеров. Терпел один-единственный допотопный в кабинете, потому что того требовал главковский служебный престиж.
Последней в списке шла фамилия Хованской. Сведений на нее было немного: год рождения, адрес, и снова эти традиционные «не значится, не привлекалась». Образование — среднее медицинское, место работы (тут Колосов удивленно хмыкнул) — Центральный госпиталь бывшего КГБ — ныне ФСБ, адрес… Юлия Павловна уволилась с работы по собственному желанию в 1991 году. Что ж, возраст все-таки, подумал Колосов. Стоп, а вот это уже интереснее. С 1991 года лицензия на частнопредпринимательскую деятельность в области здравоохранения… Школа холистической психологии, адрес, «Тот же, что дал Модин», — отметил Колосов. И новый адрес: Москва, шоссе Энтузиастов, дом… телефон-факс…
К справке по Хованской была подколота и тоненькая рекламная брошюрка Школы. Колосов, не удержавшись, прочел вслух:
— «Семинар интенсивного обучения магическим практикам: общение с духами природных стихий, таинства и ритуалы, способы проработки и коррекции индивидуальной и групповой кармы, приемы любовной и семейной магии, брачные церемонии, а также индивидуальный подбор мантр и амулетов, передача знаний и практик. Стоимость одного сеанса 50 американских долларов. Оплата в рублях по текущему курсу».
— Сотрудница моя справки навела в этой богадельне. — Обухов снова поморщился. — Это, кстати, плюс потерянное время, плюс бензин на машину будет стоить тебе очень и очень дорого, учти. Так вот, оказалось, что Хованская давно уже там не работает — с 1997 года. Они как услыхали, шизики-то эти вещие, фамилию ее, так словно черт от ладана открещиваться начали. Хованская-де никогда не являлась главой Школы, все это, мол, полная ложь и инсинуации с ее стороны. Что, мол, нагло присвоила себе их вывеску фирменную, компрометирует их, вещунов и магов, использует в работе с клиентами какие-то недозволенные и опасные приемы и…
— Какие-какие приемы? — Колосов снова пролистал брошюрку.
— Понятия не имею. Вообще что это ты меня допрашиваешь? Ты сам над этим делом месяц сидишь!
— Шесть дней.
— Ничего себе сроки! И за шесть дней вы даже справок не удосужились самостоятельно на фигурантов навести! Нет, ну вы тут даете, работнички!
Колосов вернулся к аналитической справке. С Генкой всегда так: даже если он чего-то не знает, всегда как уж вывернется и вас же начнет обвинять в некомпетентности.
— Насколько меня проинформировала сотрудница, В Школе этих Нострадамусов ваших был конфликт между Хованской и остальными. Видимо, скорей всего на финансовой почве — гонорары за приворот колдуны не поделили, — сообщил несколько смягчившийся от полной безропотности коллеги Обухов. — Ну, Хованскую в конце концов и поперли оттуда с треском. Конкурентов и шаманы, выходит, потомственные боятся. Старушку ушли, а она, как Феникс из пепла, снова возникла, уже, так сказать, в частно-индивидуальном порядке. Обросла снова клиентурой. Видишь, какие тут в списке фамилии? Сдается мне, что эта ваша вдова художника ей как вывеска нужна, как прикрытие — у нее связей пол-Москвы, и все люди с именами, творческая интеллигенция. А как раз такая клиентура Хованской и нужна: богема, с деньгами и со сдвигом по фазе. Они все сейчас кто астрологией, кто иной какой хренологией увлекаются.
