Первой задачей было найти более приемлемое для рекламы название, чем электрофотография, – слово, которое было трудно произносить и которое заставляло воспринимать идею не более как (связанное с Kodak) усовершенствование существующих способов воспроизведения изображения. Сотрудники Haloid предлагали среди прочих названия «Клин Копи», «Драй Дубликатор» и «Мэджик Принтер». Решение пришло от сотрудника по связям с общественностью в Battelle, который описал изобретение Карлсона преподавателю классической литературы в государственном Университете Огайо и попросил совета. Профессор предложил слово «ксерография» – от греческих слов xeros («сухой») и graphein («письмо»). Карлсону это название не понравилось. «Я думаю, первоначальное название является более точным и больше соответствует техническому языку», – говорил он потом, но Уилсону новое слово понравилось, и правление Haloid утвердило его. Патентный отдел компании (который на тот момент состоял из Карлсона и Линовица) хотел сделать «ксерографию» торговой маркой, но Джон Хартнетт, руководитель рекламно-коммерческого отдела, сказал: «Не делайте этого. Нам нужно, чтобы люди использовали это слово».
Тем не менее новый термин действительно стал стимулом для появления первой ксерографической торговой марки Haloid, предложив слово, которое со временем будет принято в качестве названия всей фирмы. Именно Уилсон и Линовиц придумали его. Это случилось во время их прогулки однажды в воскресенье, когда жена и дети Уилсона были в церкви, что было обычным делом для обоих мужчин. Уилсону всегда нравилось имя «Кодак», с его почти палиндромным звучанием буквы «к»; «Ксерокс»
[23] казался таким же, без явной вторичности. Некоторых в компании беспокоило, что слово по звучанию напоминает zero; другие волновались, что заказчики не будут знать, как его произносить; и в течение какого-то времени все брошюры, инструкции и рекламные материалы Haloid содержали заключенные в скобки транскрипции. (Официальное произношение в первые годы – «3-и-и-рокс» – было более изящным и осторожным, чем оно стало потом.) Несколько человек, включая Хартнетта, выступали за двунаправленный вариант Хегех, но это имя имело роковой недостаток, так как напоминало имя популярной марки автомобильного антифриза (которое читалось с начальной буквы «Z»).
Еще более важной темой было принятие решения о проведении и организации собрания для публичного показа. Кто-то сказал, что Оптическое общество Америки собирается провести свой ежегодный съезд в Детройте 24 октября 1948 года, через два дня после десятилетней годовщины первого эксперимента Карлсона и Корнеи в Астории. Haloid и Battelle договорились сделать доклад на встрече и выделили на презентацию 25 тысяч долларов – внушительную сумму, учитывая финансы обеих организаций, две трети которых заплатил институт Battelle. Цель у этого собрания была скромной: изготовить одну копию с одного оригинала за одну минуту или меньше. Тем не менее ни Battelle, ни Haloid никогда еще в этом не участвовали.
«Предстояло выполнить большую работу, – писал Дессауер. – Чтобы сделать презентацию процесса Карлсона как можно более впечатляющей, мы решили, что разнообразные ручные манипуляции, которые требовались тогда для процесса сухого копирования, будут показаны в отдельных красных "ящиках". Эти контейнеры, если можно назвать их таким неподходящим именем, предстояло еще спроектировать и построить. Мы должны были быть уверены, что они будут не только привлекательны внешне, но и хорошо приспособлены к выполнению операции. Каждый ящик должен был получить одобрение инженеров, дизайнеров и, естественно, высшего руководства». По словам Шаффер-та, «это потребовало большой технологической подготовки и проектирования, обучения и экспериментирования, много сверхурочной работы и много волнений».
Так как известно, что из физиков и инженеров получаются не очень удачные шоумены, в Battelle наняли профессора с кафедры речи штата Огайо для обучения будущих демонстраторов искусству публичного выступления. «На темной сцене направленный яркий свет освещал поочередно каждого оратора в момент объяснения одной фазы нового процесса, – писал Дессауер. – Потом круг света сосредоточился на красном ящике, который менее чем за шестьдесят секунд выдал великолепный лист бумаги. Джо Уилсон сам закончил представление с видом пророка, узревшего перспективы». Презентация прошла гладко, так же как и другая, проведенная для репортеров в Нью-Йорк-Сити через несколько недель.
Однако общественное воздействие этих демонстраций оказалось минимальным. Хотя на доводку ксерографической технологии были затрачены большие и долговременные усилия физиков и инженеров обеих компаний, конечным результатом был всего лишь один лист бумаги с несколько расплывчатым черным изображением, отпечатанным на одной стороне листа. Красные ящики, освещенные прожекторами, еще не являлись «копировальной машиной» в современном представлении; это была всего лишь красивая упаковка, под которой скрывался все тот же примитивный процесс, показанный Карлсоном впервые в 1938 году. Все работало лучше, чем десять лет назад, но ни один этап этого процесса не был автоматизирован. После экспонирования форму нужно было перенести из первого ящика в другой, чтобы вручную напылить тонер на ее поверхность, затем вручную отделить от формы лист бумаги с переведенным на него изображением и вставить его в похожую на тостер печь для закрепления этого изображения. И даже эта серия громоздких операций была, по существу, иллюзией. Изготовление второй копии, если бы кто-нибудь из публики попросил об этом, потребовало бы намного больше времени, так как техникам пришлось бы сначала очистить селеновую форму и снова смонтировать ящики, прежде чем вновь повторить всю серию операций.
И все же демонстрация получила хорошие отзывы в прессе, и Карлсон был очень рад, что увидел, наконец, реальный прогресс. «Поездка в Детройт была успешной от начала до конца, – писал он Уилсону, – и я могу честно сказать – вы все продумали. Чем больше я узнаю вас и ваших сотрудников в компании Haloid, тем больше я радуюсь сотрудничеству с вами, а не с какой-либо другой группой знакомых мне людей».
Однако радость Карлсона не могла быть полной. Несмотря на то что презентации в Нью-Йорке и Детройте – третья состоялась в Рочестере в следующем месяце – производили впечатление показа нового продукта, никакого нового продукта, в сущности, показано не было. Когда осенью 1948 года представители Haloid и Battelle поехали в Детройт, им нечего было продавать, кроме схемы идеи. Превращение красных ящиков в коммерческий продукт займет большую часть следующего года, и эта машина, когда она, наконец, появилась, окажется неудачной во всех отношениях, кроме одного.
Эта новая машина называлась ксерокс модель А копиер (ХегоХ Model A Copier). В компании ее обычно называли «Окс Бокс» (Ox Box) («куз-лы», перевод с английского), прозвище, в котором звучали две буквы из названия новой торговой марки Haloid, а также намек на громоздкую неуклюжесть работы машины. Сама машина была слегка упорядоченной версией модели, показанной в Детройте, – вместо четырех ящиков размером с оконный кондиционер в ней осталось полтора, но работала она, в сущности, так же, требуя много суеты и внимания. «Неуклюжая из-за недостаточно проработанной конструкции, ей требовалось более дюжины ручных операций, чтобы изготовить одну копию», – писал Дессауер.
