Гундлах вернул мне копию. Затем он скрылся в своем кабинете и вернулся с шариком и надул его. Он потер шарик о свою рубашку, дав ему электростатический заряд, и прикоснулся шариком к потолку, после чего шарик прилип.
«Видите, он выдерживает свой вес, – сказал он. – Электростатическая сила, удерживающая шарик на потолке, больше силы тяжести, притягивающей шарик к полу. И шарик больше частицы тонера не менее чем в двадцать тысяч раз, а масса меняется в зависимости от объема, в то время как площадь поверхности зависит от ее квадрата. Поэтому силы, удерживающие десятимикронную частицу на листе бумаги, значительно превосходят силы, удерживающие шарик на потолке. На самом деле, вы можете уронить проявленную селеновую пластину на пол ребром, и тонер останется на месте».
Поэтому с намеренной небрежностью я положил копию в лоток термозакрепляющего устройства, которое уже разогрелось, и вставил лоток в раскаленное нутро. Через десять секунд я вынул лоток. Моя копия была теплой на ощупь, немного жесткая по краям и полностью закрепленная. Я провел пальцем по изображению моей служебной карточки. Тонер выдержал.
Пользователи модели D могли также закреплять копии не теплом, используя дополнительное устройство, называемое устройством закрепления паром (в разработке которого принимал участие Карлсон). Тонер «Окс Бокса» кроме плавления теплом мог растворяться в некоторых растворителях. Если незакрепленную копию обработать парами такого растворителя, тонер станет жидким, как краска, и впитается в бумагу. Из-за этого процесса в офисах стоял ужасный запах, и, может быть, он был причиной невралгических заболеваний среди секретарей, но качество его копий было потрясающим. «Устройство закрепления паром заставляет каждую частицу тонера изменять круглую форму в виде шарика на плоскую форму в виде блина и тем самым увеличивает плотность изображения», – сказал Гундлах. Он показал мне старое устройство закрепления паром, которое сейчас у него хранится где-то наверху рядом с большой поленницей дров и старым спортивным оборудованием. Он не мог мне показать его в действии, потому что у него не было растворителя. «Более жидкая краска не работает, – объяснил он мне. – И бензин не работает. Я знаю, потому что пробовал. Ацетон работает, но у меня его сейчас нет». В первых машинах использовался трихлорэтилен. Способность ксерографических тонеров растворяться в некоторых углеводородах объясняла, почему ксерографическая копия иногда оставляет свое изображение на пластмассовых папках или на нижней стороне прозрачных панелей на столах: пластификаторы в пластмассе ведут себя как испарения в закрепляющем устройстве и растворяют некоторую часть тонера в копии, заставляя его прилипать к поверхности покрытия.
Теперь нужно было очистить селеновую пластину – самая нелюбимая часть работы для секретарей. «При изготовлении копии переносится 90 процентов всего тонера, – сказал Гундлах, – но остальные 10 процентов остаются на пластине, и вам нужно избавиться от них перед следующей операцией». Для этого мы должны были преодолеть все те силы, о которых он только что рассказывал. В модели А чистка производилась покачиванием пластины вперед-назад в так называемом чистящем поддоне, который был похож на проявочную кювету, но был заполнен не проявителем, а легкой абразивной гранулированной субстанцией. Специалисты Haloid попробовали несколько таких субстанций – кофейную гущу, соевую муку, льняное семя, кукурузную муку, – но очень быстро убедилась, что все это притягивает паразитов и грызунов. (Обнаружение толстой мыши, выскакивающей из чистящего поддона, создавало для первых пользователей модели А эксплуатационную опасность.) Соевая мука, кроме всего прочего, оставляла на пластинах маслянистый осадок, который быстро разрушал пластины
[26]. Диатомит – белесый, похожий на глину порошок, состоящий из остатков крошечных водных организмов, и обычный ингредиент кошачьего помета, – работал лучше, но не идеальным образом. Потом кто-то обнаружил, что изобретение Гундлаха, на вид никак не связанное с проблемой, действует лучше всего. Это был электрический выключатель, который менял полярность зарядного провода; Гундлах сделал его частью (очень сложно объяснить) способа изготовления многочисленных копий за одну операцию экспонирования. Большой тираж копирования привлекал мало заказчиков, которые в действительности не использовали машины для копирования, но другой ученый из Haloid верно догадался, что обработка грязной селеновой пластины коронным зарядом обратной полярности заставит остатки тонера мгновенно отлепиться от селеновой поверхности. Проблема была решена.
«Первые машины были великолепным инструментом для проведения ксерографических экспериментов, – сказал мне Гундлах немного погодя. – Они позволяли работать раздельно над каждой операцией: зарядка, экспонирование, проявление, перенос изображения, чистка, закрепление. Сегодня все эти операции объединены в одной машине, и они выполняются с большой скоростью. На машине типа модели D ими можно было заниматься по одной за раз».
Гундлах, продолжая экспериментировать, использовал собственную модель D, чтобы показать мне не ксерографический способ изготовления отпечатка. Он взял кусок белой бумаги размером с картотечную карточку и покрыл его пластмассовым трафаретом с вырезанными по линейке буквами. Подобный трафарет дети используют для аккуратного написания ровных букв. Потом он вставил бумагу с трафаретом в зарядное гнездо машины. Он нажал кнопку, заставившую провод коронного разряда покрыть ионами трафарет и незакрытые участки бумаги, а также участки непосредственно под вырезанными буквами. Потом он извлек лоток из гнезда и показал мне бумагу. Она имела такой же вид, как прежде: ведь вы не можете видеть электростатические заряды.
«Теперь мы проявим скрытое изображение, но другим способом», – сказал он. Он взял банку с чем-то вроде порошка талька голубого цвета и отвинтил крышку. Снизу к крышке была прикреплена щетка приблизительно размером с кроличью лапку, щетинки которой были покрыты голубым порошком. «Проведите этим по бумаге», – сказал он. Я провел, – и появилось великолепное изображение трафаретных букв, как будто я очень аккуратно распылил порошок сквозь отверстия в трафарете.
«Вот это да»! – воскликнул я.
«Это не ксерография, – сказал он. – Это называется ионография. Ничего особенного из нее не получилось, кроме двух случаев в медицине, но это интересно. Бумага не проводит ток, и у нее нет никаких свойств, связанных со светом, поэтому ее не нужно держать в темноте. Она покрыта изолирующим материалом – лаком, я полагаю, – и электростатические заряды просто остаются на ее поверхности, как на шарике». Он вставил бумагу в термозакрепитель. Через несколько секунд он извлек закрепленное изображение трафаретных букв яркоголубого цвета.
«Теперь потрогайте щетку», – сказал он. Я провел ею по своему указательному пальцу. «На самом деле это не щетка, – продолжал он. – В середине находится магнит, а щетинки являются, в действительности, цепочками из железных опилок. Магнитное притяжение заставляет опилки свисать в виде маленьких ворсинок, и тонер удерживается на них электростатической силой, пока его не притянут противоположно заряженные участки на бумаге. Это довольно остроумно». Щетка, как бусинки для тонера, также подчищает за собой, нанося тонер только на электростатически заряженное, скрытое изображение и подбирая рассеявшиеся частицы.
