Еще одна мучительная проблема была связана с влиянием Copyflo на сбыт нексерографической продукции Haloid. Более поздние модели Copyflo – те, что делали копии с непрозрачных оригиналов, – конкурировали напрямую с фотокопировальным оборудованием компании, включая относительно новую систему Photo-Flo, похожую на Rectigraph. Это уничтожение существующего бизнеса приводило в ярость торговых агентов и ужасало тех членов правления, которые не верили в ксерографию. Однажды в Haloid узнали, что International Harvester, покупатель Copyflo, использовал машину для организации коммерческого копировального салона, который конкурировал напрямую с копировальным салоном, принадлежавшим самой компании Haloid. Единственной причиной, по которой такие конфликты не переросли в более серьезный кризис, было отсутствие широкой сети потенциальных клиентов для Copyflo.
И все же рынок для машин Copyflo существовал. Хотя было выпущено всего пятьсот машин, заказчики, которые использовали их, стремились это делать с максимальной нагрузкой и, следовательно, покупали дорогие расходные материалы с хорошей скидкой. Xerox Standard Equipment и его расходные материалы – система для производства бумажных форм для плоской офсетной печати компании Haloid – также имела устойчивый сбыт, и к 1956 году связанная с ксерографией продукция обеспечивала почти 40 процентов доходов Haloid. Эта доля постоянно росла, хотя эти доходы требовали значительных затрат, и Уилсон постоянно мучился, что Kodak, IBM, RCA или General Electric, кроме прочих, могут внезапно омрачить будущее Haloid. (На ежегодном собрании акционеров в 1954 году он заявил, что крупная конкурирующая фирма может выкинуть компанию из бизнеса сегодня же.) Однако Уилсон и многие другие все больше верили, что будущее компании, на счастье или несчастье, будет зависеть от ксерографии и что пришло время сделать решающий выбор.
Весной 1955 года, через два года после выхода первой модели Copyflo – времени, в течение которого Уилсон с тревогой думал о том, как ответить на просьбу IBM выдать ей эксклюзивную лицензию на создание ксерографических офисных копировальных машин, – Дессауер собрал группу, которую называли «комитетом малой копировальной машины», чтобы изучить весь комплекс вопросов на эту тему и дать рекомендации относительно того, как (или стоит ли) компания должна действовать дальше. Он попросил Карлсона стать председателем этого комитета. У комитета было мало информации «из первых рук», от которой можно было бы отталкиваться, так как первая из двух коммерческих ксерографических машин Haloid не была копировальной машиной, а вторая не была маленькой. В компании в это время было распространено мнение, что ксерографическая офисная копировальная машина станет экономичной только для тех пользователей, которым требовалось не менее ста копий в день, – количество, которое казалось таким абсурдно большим, «что мы не совсем понимали, как все это можно было осуществить», – сказал Гарольд Кларк, который был членом комитета. И все-таки группа пришла к заключению, изложенному в докладе, представленном Карлсоном Дессауеру через шесть месяцев, что компания Haloid должна продолжать делать все, чтобы разработать небольшую копировальную машину, даже если самая маленькая из возможных маленьких машин, скорее всего, не будет очень маленькой. По оценкам комитета, самая компактная производственная машина могла бы весить 600 фунтов, иметь стоимость производства 1800 долларов и габариты картотечного шкафа на четыре ящика – выводы, которые оказались достаточно верными.
За несколько месяцев до окончательного завершения доклада «комитетом малой копировальной машины» компания IBM, которая в течение некоторого времени была единственным значительным партнером Haloid, вышла из лицензионного соглашения. Фирме Haloid ничего не оставалось делать, как продолжать работу самостоятельно (если допустить, что она хоть как-то собиралась продолжать). Но доклад, когда он был представлен, действительно подкрепил решение Уилсона. Первым его шагом было принятие мер по разъяснению прав компании Haloid на свою технологию. У Карлсона не было соглашения с самой компанией Haloid; он продал свои патентные права институту Battelle, и срок действия первого из его самых важных патентов заканчивался в 1959 году. Соглашение Haloid также было заключено с Battelle, и оно требовало уплаты больших процентов с каждого доллара, полученного в связи с ксерографией. Так как доходы Haloid от машин для изготовления бумажных офсетных форм и машин Copyflo увеличились, плата процентов стала основной утечкой средств, ограничивая возможности Haloid вкладывать деньги в дополнительные исследовательские работы. Кроме этого, точное определение тех доходов Haloid, с которых надлежало платить проценты, стало насущной проблемой, особенно теперь, когда компания Haloid увеличила объем своих собственных исследований и производства. В 1955 и 1956 годах Линовиц провел переговоры по новому соглашению, согласно которому Haloid приобретал все ксерографические права Battelle в обмен на 53 тысячи акций Haloid, которые должны быть выпущены в течение трех лет, плюс 3 процента отчислений до 1965 года – взаимовыгодное соглашение, которое обеспечивало Haloid средствами, необходимыми для финансирования разработки новых машин, обеспечивало Battelle фондами, которые в течение десятилетия сделают его одной из самых богатых научно-исследовательской организаций в мире, и сделает Карлсона очень богатым человеком. (Между Карлсоном и Haloid не было прямого соглашения, но соглашение Карлсона с Battelle давало ему право на 40 процентов от доходов института от ксерографии, включая акции.)
Теперь, когда компания Haloid не совсем уверенно двигалась в новом направлении, Уилсон был убежден, что ей нужно новое имя. Эту идею он сначала озвучил среди руководителей высшего звена в 1954 году и был удивлен, когда она натолкнулась на твердое и единодушное неприятие, поскольку имя Haloid уже имело пятидесятилетнюю историю, и его изменение было бы связано с большими затратами и неудобствами, а слово «Хегох приводило в замешательство, люди не знали, как его произносить, и т. д. Однако Уилсон продолжал упорствовать, и в 1955 году он разослал длинный меморандум, в котором вновь заявил о своей идее. «При всей справедливости ваших возражений, – писал он (как перепечатал Дессауер), – именно сегодня нам следует начать создавать конкурентоспособное торговое имя». Он добавил, что правильный выбор очень важен, потому что «имя компании появится миллионы раз, буквально, на чеках, бланках, финансовых документах, внебиржевых листингах, может быть, иногда в листингах [Нью-Йоркской] фондовой биржи, и если слово Хегох будет появляться там каждый раз, так же как и слово Haloid, через десять лет Хегох станет более сильным именем, чем оно есть сейчас; и никто не переубедит меня в этом». Уилсону нравилось Хегох как корпоративное имя; в какой-то момент он предложил Haloid & Хегох как компромисс. Линовиц выступал в пользу сохранения Haloid как названия компании, но предложил организовать собственную дочернюю фирму Хегох, Incorporated. Какой-то консультант предложил Атеnсаn Xerography Corporation и National Xerographic, Inc. В конечном счете правление, с оговорками, согласилось на имя Haloid Хегох; акционеры одобрили изменение в 1958 году.
Если компания в силу необходимости включилась в копировальный бизнес, ей были также необходимы новые производственные мощности. Сотрудники Haloid работали в разнокалиберных и широко разбросанных ветхих помещениях, расположенных в разных, не очень приятных районах Рочестера. Физический отдел находился в доме на Холленбек-стрит, а позади него – полное сквозняков унылое здание завода Rectigraph. В главном корпоративном офисе компании стояла старая ветхая мебель, а на полу лежал растрескавшийся линолеум. Кончилось тем, что фирма в начале 1960-х передала это помещение городу после того, как не смогла найти на него покупателя. Помещение на Лейк-авеню, где работал научно-исследовательский отдел, было похоже, и действительно им было, на магазин игрушек. Кроме этого, было еще полдюжины других, таких же неприглядных мест.
