– И все-таки это происшествие настораживает. Роняет тень на репутацию фирмы. Могут предположить самоубийство. А это уже повод задуматься.
– Чтобы Гришин на себя руки наложил? Да ни за что! Я думаю, он в тот вечер так напился, потому что узнал про назначение.
– Что он вообще за человек? – спросил Сергей Львович, и Рыжий дал довольно подробную характеристику родственнику, с которой я была в принципе согласна. – Никаких странностей в его поведении в последнее время вы не заметили?
– Нет. Хотя… – тут Рыжий на минуту задумался, стоит говорить или нет, и все-таки продолжил: – Дня за три до происшествия я видел его в очень странной компании. В обеденный перерыв в кафе «Надежда». Это недалеко отсюда, на Алябьева. Я там с девушкой встречался. И вдруг Гришин… Видите ли, у нас есть один клиент, состоятельный человек. Но репутация… одним словом, он из бывших. Пару раз приезжал к нам в сопровождении своих головорезов. Старые привычки, как правило, долго не забываются. Так вот, Гришин сидел с одним из них. И когда заметил меня, занервничал. На следующий день подошел ко мне и принялся болтать всякую ерунду, а потом говорит: мол, вчера случайно в кафе с тем типом встретились. Но это вранье. Я видел, как они разговаривали. Доверительно, склонившись друг к другу, вроде что-то важное обсуждали.
– Вы думаете, ваш клиент может быть причастен к его исчезновению?
– Севастьянов? – вроде бы удивился Рыжий. – Нет, с какой стати. Я знаете, что подумал, когда их увидел? У Гришина неприятности, долги или еще что. Вот он к человеку Севастьянова и обратился за помощью. Такие обычно проблемы решают. Но это, конечно, только мои догадки, – поспешно добавил он. – Исчезновение Гришина на нашей работе вообще не сказалось, что лишний раз подтверждает: специалист он средненький. И если что-то с его исчезновением нечисто, то работа здесь совершенно ни при чем. Какие-то личные проблемы…
– Что ж, – кивнул Берсеньев, – благодарю вас. Надеюсь, в своих предположениях вы не ошибаетесь.
Чуть помешкав, Рыжий простился и полез из машины.
– Поехали в «Золотой павлин», – сказал Сергей Львович, пересаживаясь за руль.
– Зачем? – растерялась я.
– Обедать, естественно. Заодно наведем справки о покойном Сеньке, некогда поваре, а потом стороже.
– Сестра утверждает, что Павел работал только в двух местах: в этой фирме, а ранее – в банке. Где они могли с поваром пересечься?
– Да где угодно! – усмехнулся он. – Жизнь затейлива… Мы же с тобой, к примеру, пересеклись.
«Золотой павлин» мало чем отличался от прочих дорогих ресторанов, разве что обилием позолоты. На мой вкус, ее здесь было в избытке. Я попросила окрошку, официант ответил с покровительственной улыбкой «не держим».
– Если я ничего не путаю, окрошка – это оливье, разбавленный квасом, – влез Берсеньев.
– Кваса у нас точно нет, – сказал официант, но уже без улыбки.
– Вряд ли это проблема. Мы ведь в России. А в России любят квас.
– Я сейчас узнаю, – смутился парень и поспешно удалился.
Смутило его, само собой, не заявление Берсеньева насчет любви России к квасу, а сам Сергей Львович. От такого, как он, можно ожидать всякого. Вот он и поторопился удалиться. Вернулся еще стремительней.
– Окрошку для вашей дамы организуем, – бодро отрапортовал он. – За квасом уже послали. Что желаете вы?
Сергей Львович пожелал чего-то труднопроизносимого и дико дорогого, судя по крайней почтительности, которая читалась на физиономии официанта. Надеюсь, мой спутник не прогадает, и это все же можно есть.
А я принялась размышлять, чего вдруг сунулась с этой окрошкой. Умно, ничего не скажешь. Создала людям лишние хлопоты. Вместо того чтобы помолчать, я начала приставать к Берсеньеву:
– Тебе здесь нравится?
– В общем, да. Посмотрим, как накормят.
– Ты, кажется, сам хорошо готовишь.
– У меня бездна талантов, милая. Готовлю я неплохо, когда есть к тому желание. Обещаю роскошный завтрак в постель. Ты как?
– Забыла тебе сказать: у меня есть мужчина.
– Да ты что! И где он?
– Был в командировке. Сегодня вернулся. Так что завтраком меня есть кому накормить.
– Ты это сейчас выдумала?
– Ничего подобного. Я хотела, чтобы ты мне помог в расследовании, и оттого помалкивала. Но так как ты становишься навязчивым…
– Я понял, милая. Мы всего лишь партнеры. И никакого секса. Боже, как это грустно.
– То есть расследование мы продолжаем? – уточнила я.
– Само собой. Все надо доводить до конца. К тому же я обожаю загадки. А тебе ничего не стоит передумать.
Нам принесли заказ, Сергей Львович пожелал мне приятного аппетита, я скромно поблагодарила и задумалась. «Откуда такая покладистость? Допустим, я ему действительно нравлюсь, и он решил мне помочь… Слегка отдает мелодрамой… Слова Сазонова настойчиво звучали в голове. Почему я до сих пор не позвонила ни ему, ни Иванову? Кто этот человек напротив? Я играю с огнем, и очень возможно, что доиграюсь…»
Вот тут бы отправиться в дамскую комнату и в самом деле позвонить. Но вместо этого я попросила:
– Расскажи о себе.
– Моя биография на редкость бедна событиями, – пожал плечами он. – Окончил институт, открыл собственное дело… Может, повезло чуть больше, чем другим, или я чуть больше старался. До первого миллиона баксов было интересно, кураж, и все такое… Потом кураж пропал, и остались лишь трудовые будни, пока я не понял, что жизнь одна и прожить ее нужно как-то иначе. Но как – так и не придумал. Словом, я в поиске. Теперь твоя очередь. Давно ты с этим парнем? Где познакомились? Ты собираешься за него замуж?
– Тебе это интересно? – нахмурилась я.
– Еще как.
– На самом деле ты просто уверен, что у меня никого нет. – Он пожал плечами, а я продолжила: – По-твоему, я не могу нравиться?
– По-моему, ты слишком хороша. У таких, как ты, с мужчинами всегда проблемы.
– Очень мило. Почему?
– Ты ищешь достойного. А их немного.
– Спасибо, что все мне так толково объяснил, – фыркнула я.
– Пожалуйста.
Трапеза наша слегка затянулась, Сергей Львович на чаевые не поскупился и сказал, что хотел бы лично поблагодарить повара. Повар незамедлительно явился. Мужчина высокого роста, немолодой и жилистый. В общем, он мало походил на расхожий стереотип – румяного добродушного толстяка. Чаевые принял с достоинством, похвалу выслушал не без удовольствия. Цену себе, безусловно, знал, но в признании своих заслуг нуждался.
Берсеньев пел соловьем. Похвала изобиловала эпитетами, но звучала искренне и сопровождалась благодарной улыбкой. В общем, дядя проникся, и Сергей Львович не преминул этим воспользоваться.
