– И не будем. На фига мне такой, как ты?
– Доразбрасываешься мужиками. Помрешь в девках, – продолжил веселиться он. – Кстати, за нами хвост.
Прозвучало сие так неожиданно, что в первую минуту я решила, что это такой хитрый ход, чтобы отвлечь меня, но Берсеньев вполне серьезно продолжил:
– Пристроился от самого сквера. Черный «Лендкрузер».
– А номер видишь? – заволновалась я.
Номер он назвал, и я со вздохом сообщила:
– Это Илья. Тот самый парень, с которым у меня было свидание.
– Так парень у тебя все-таки есть?
– Нет. То есть мы встречаемся, но ничего серьезного не было.
– Утешительно. А за нами он с какой стати припустился?
– Я… я думаю, он заподозрил… ему показалось странным мое поведение, и он захотел узнать, в чем дело. Увидел, как ты подъехал…
– И что прикажешь делать? Светить наше убежище очень бы не хотелось, где еще такое найдешь?
– Удрать от него мы сможем?
– Само собой.
Берсеньев принялся петлять по переулкам, а я напряженно ждала, когда зазвонит мобильный. С моей точки зрения, Илья был обязан позвонить. Или нет? Звонка не последовало, а оторвались мы от него довольно быстро.
Через полчаса мы уже входили в дом, поставив машину в гараж. Сергей Львович занялся ужином, я отиралась поблизости. После ужина он устроился на диване с бокалом вина и ноутбуком на коленях.
– Иди ко мне, – позвал он, и прозвучало это так естественно, так просто, что я подошла и села рядом.
Он поставил бокал на журнальный стол и обнял меня. Я пристроила голову на его груди, чувствуя, как все во мне замирает от счастья.
– Судя по трудовой книжке, Вахромеев девять лет назад работал в ООО «Факел». Инструктором. Довольно странная должность, учитывая, чем это ООО занимается. Однако выяснилось кое-что интересное. Среди объектов, принадлежащих фирме, числится «Приют рыбака». – На экране появился бревенчатый домик, а рядом – сооружение поменьше, скорее всего баня. – Вот там наличие инструктора вряд ли бы удивило.
– Ты хочешь сказать, Вахромеев и Смирнов работали там?
– Учитывая, что сказал повар в «Золотом павлине», это вполне логично.
– Но Павел там точно не работал. В это время он институт оканчивал. Что ему делать на этой базе?
– А если он там отдыхал?
– По-моему, к рыбалке он равнодушен. Но, допустим, ты прав. И что?
– Давай прокатимся в этот «Приют».
– Хорошо. А где он находится?
– Деревня Нижние Клепики. Не так далеко от города, километров пятьдесят.
– Я знаю это место. Там лагерь, в котором я отдыхала… – Тут возникло нечто вроде предчувствия, и я хмуро спросила: – Когда, ты говоришь, Вахромеев работал в «Приюте»?
– Девять лет назад. Проработал чуть больше года. Устроился в сентябре, а уволился в декабре следующего года.
После некоторых подсчетов я удовлетворенно кивнула:
– В то лето я как раз отдыхала в лагере.
– Серьезно? Занятное совпадение.
– Родственника я там точно не встречала. Хотя и базу эту совсем не помню. Должно быть, она находится на другом берегу озера…
– А не припомнишь ли каких-то событий в то лето? Сгодится любое происшествие…
– Шутишь? – усмехнулась я и тут же пораженно замерла.
– Ну? – поторопил он, и я ответила:
– Из лагеря пропали двое молодых людей. Парень и девушка. Их вроде бы так и не нашли. Господи… – пробормотала я. – Ты думаешь…
– Ничего я не думаю, – перебил он. – Первое правило: избегай поспешных выводов. Хотя факт интересный. Придется вновь напрягать моего приятеля. Пусть выяснит, что там с этой пропавшей парочкой, нашлись или до сих пор в розыске.
Я сидела, прижавшись к нему, мысли лихорадочно метались, хоть Сергей Львович и предлагал не торопиться с выводами, но версии уже являлись, одна фантастичнее другой.
– Хватит лоб морщить, – со смешком сказал Берсеньев, убирая мои волосы и целуя в висок. – Лучше выпей вина и подумай о чем-то приятном.
– О тебе? – вздохнула я, задрав голову и глядя ему в глаза.
– Почему бы и нет?
– И что я должна о тебе думать?
– Что я тебе очень нравлюсь и ты хотела бы заняться со мной любовью.
– А я тебе нравлюсь?
– Ты не можешь не нравиться, – фыркнул он. – Как только я увидел тебя на веранде ресторана, сразу понял: моя песенка спета. Так и вышло.
– У тебя же тяга к перемене мест. Ты уедешь, а я буду страдать.
– В принципе мне нравится ваш город, – дурашливо сморщил он нос. – А потом: зачем так далеко загадывать? Существует только здесь и сейчас. Вот этот миг, когда ты рядом, и мне очень хочется тебя поцеловать. Кто знает, что нас ждет завтра? Может, такого момента уже не будет, и мы станем сожалеть, что бездарно прошляпили свой шанс.
– Ты змей-искуситель, – улыбнулась я.
– Я человек с большим жизненным опытом.
Он провел рукой по моему лицу, а потом меня поцеловал.
«Он даже в шутку не сказал, что мы будем вместе», – с печалью подумала я, а сердце щемило от нежности к нему и предчувствия муки, которая, наверное, всегда неизбежна, если речь идет о любви. А я любила его. Это было так неожиданно и вместе с тем предельно ясно. Бескомпромиссно. Я его любила.
– Ты прав, – сказала я. – Ничего нет важнее этой минуты.
Думаю, даже у женщины куда более опытной крышу бы снесло от такого любовника, чего уж говорить обо мне? И, лежа рядом с ним, я думала: «Какой это царский подарок! Это бесконечное счастье и бесконечная радость, что я пережила сейчас, точно мы вместе взмыли в облака». Но даже тогда меня не оставляло чувство утраты, потому что каждый миг неповторим, и, проживая его, мы навсегда его теряем.
И я смеялась от счастья и уснула со слезами на глазах. А проснулась ближе к утру. За окном – серые сумерки, и, еще не открывая глаз, я поняла, что в постели, которую мы делили с ним, я лежу одна. Одна, хоть и заботливо укрытая одеялом.
«Нельзя дать человеку все, а потом отнять», – подумала я и сказала тихо:
– Не бросай меня…
Знала, что он не услышит, вот и не боялась сказать.
Ночник стоял на полу, пятно света среди тьмы. Я протянула руку, выключила его, опять включила. Поднялась, набросила рубашку Берсеньева. Ту самую, со следами чужой помады, и тихо вышла из спальни.
Он сидел в гостиной, на полу перед окном, прислонясь спиной к креслу. Прозрачный тюль был сдвинут в сторону, и последние звезды догорали в предутреннем небе.
