– У меня для этого есть основания. После ее исчезновения я пытался провести собственное расследование и кое-что узнал. Сестра бывала в «Приюте». Дважды – совершенно точно. Я определил это по звонкам с ее мобильного. И мне об этом не было известно, я имею в виду, что она приезжала сюда в мое отсутствие, не сообщив об этом мне.
– И кому-то звонила, находясь здесь?
– Да. Но узнать кому, я так и не смог.
– Мобильный не был зарегистрирован? – спросил Берсеньев.
– Именно.
– И что по поводу ее присутствия здесь вам сообщили работники базы?
– Признались, что несколько раз она действительно приезжала. Одна. Клялись и божились, что одна. Останавливалась в крайнем домике, ближе к озеру, и просила ее не беспокоить.
– Встречалась с любовником?
– Ну не рыбу же ловила, – хмыкнул Никольский. – Отношения у нас с сестрой были сложные. Я бы, кстати, очень порадовался, разведись она с мужем. Но эти тайные встречи, да еще здесь… В общем, она предпочла не ставить меня в известность.
– Вы думаете, покинув офис, она отправилась сюда?
– Возможно. Хотя все четверо клялись, что на базе ее не было.
– Считаете, они лгут?
– Почему же? – Он вновь пожал плечами. – Они могли и не знать. Допустим, машину она оставила на берегу за кустами. Отличное укрытие. И прошла со стороны озера. Учитывая, что мои работники любили выпить… В тот день рыбаков на базе не было, середина недели. В общем, отдыхали люди…
– А этот таинственный любовник? Вряд ли он был из местных. Трудно представить, что ваша сестра увлеклась сельским жителем.
– Кто знает? Это мог быть кто-то из дачников. На самом деле я думаю, они не рисковали светиться в городе, вот и выбрали это место. Никого из чужаков в деревне не видели. Я ведь сказал, что предпринял собственное расследование. Либо он очень осторожен, либо встречались они здесь всего-то пару раз. Не успел примелькаться.
– Что, если он приезжал сюда на рыбалку и останавливался в «Приюте» вполне официально?
– Я тоже так подумал. Но, по словам работников, в те дни, когда она звонила отсюда, на базе вообще никого не было. И записи в журнале это подтверждают.
– Парни могли лгать, а записи в журнале не делали сознательно.
– Могли, – кивнул Николай. – Я ведь их с пристрастием не допрашивал.
– Но о своих подозрениях вы в полицию сообщили? – влезла я.
– Нет, не сообщил, – усмехнулся он.
– Почему?
– Были причины. Прежде всего боялся сам оказаться под подозрением. Ее муженек развил бурную деятельность и открыто обвинял меня чуть ли не в убийстве.
– И на это тоже были причины? – проявил интерес Сергей Львович, вновь вызвав ухмылку Никольского.
– Отец оставил нам наследство. Очень приличное. И обвинить меня при желании можно было в чем угодно. Заикнись я о том, что сестра здесь с кем-то встречалась… В общем, я поступил как трус. Но в свое оправдание скажу: тогда я не верил, что сестра погибла. Считал, что она сбежала от своего муженька. У них был общий бизнес, и после ее исчезновения выяснилось, что она уже пару лет переводила деньги на заграничные счета. Подготавливала, так сказать, почву. Вот я и подумал: она сбежала с любовником, обокрав собственного мужа.
– Но сейчас вы так не думаете?
– Сейчас я уверен: ее муженек всех перехитрил. Убил мою сестру и присвоил деньги. Со счетов они таинственным образом исчезли. Фирма, само собой, досталась ему, как и совместно нажитое имущество. Будь моя сестра жива, она бы непременно дала знать о себе. Но за девять лет о ней ни слуху ни духу. Мы могли ссориться, в детстве даже дрались, но кровные узы и для нее, и для меня много значили. Ее нет в живых, я это знаю.
– И к ее убийству могли быть причастны четверо мужчин, которые здесь работали?
– До сегодняшнего дня такое мне в голову не приходило. Иногда я думал: они о чем-то знали или догадывались. Например, о том, кто ее любовник. Возможно, видели его. То, что он никак себя не проявлял после исчезновения сестры, вполне объяснимо: он ведь автоматически попадал под подозрение, вот и не желал светиться. Но теперь, конечно, все выглядит иначе.
– Допустим, они что-то знали, – принялась я рассуждать вслух, – но какой смысл убивать их через девять лет? И кому это нужно?
– На второй вопрос ответить просто: разумеется, это нужно убийце. Девять лет – большой срок, но от ответственности не освобождает. А почему вдруг сейчас… Не знаю. Возможно, всплыло нечто такое, что напугало убийцу.
– И вы по-прежнему уверены, будто убийца вашей сестры – ее муж?
– Он больше всех выиграл от ее смерти. В конце концов она бы развелась с ним, и он остался бы ни с чем. Женился он на деньгах, мою сестру не любил. Она не хотела в это верить, но сомневаться уже начала… Однако доказательств у меня нет. Скажу вам честно: от того, чтобы разделаться с Геращенко, как он того заслуживает, меня удерживает лишь боязнь совершить ошибку.
– Геращенко – это муж вашей сестры?
– Он добился признания ее смерти, так как несколько лет о ней нет никаких известий, подгреб под себя весь бизнес, женился вторично и даже завел детей. В общем, жизнь удалась. И основательно подпортить ее может лишь одно: возобновление расследования. Чем не мотив свести счеты с вашим родственником и прочими, если они в чем-то замешаны?
– Вы считаете, исчезновение школьников из лагеря может быть связано с убийством вашей сестры? – спросила я.
– Возможно. А возможно, и нет. К сожалению, все, чем я располагаю, – это догадки. По свежим следам преступление не раскрыли, а теперь, когда прошло столько времени, это и вовсе сделать трудно. Могу вам посоветовать встретиться с бывшим участковым. Толковый мужик, между прочим, и на память не жалуется.
– Встретиться с ним было бы не лишним, – кивнул Сергей Львович.
Никольский достал мобильный и набрал номер. Разговор занял меньше минуты.
– Никита Петрович к сыну уехал, вернется завтра и с вами встретится. Записывайте номер.
Он продиктовал номер мобильного, и вскоре мы простились, выяснив у Никольского, где жил покойный Федотов.
– Третий дом по Большой улице, – ответил он. – Мать его – женщина с характером, вряд ли вы от нее что узнаете, может статься, она вас и в дом не пустит.
– Попытаться всегда надо, – усмехнулся на это Сергей Львович, и мы отправились к Федотовой.
– Что скажешь? – спросила я, лишь только мы покинули территорию базы. Машину брать не стали, решили пройтись пешком.
Берсеньев пожал плечами.
– Ясно, что зятя он не жалует. И кстати, сам признал: исчезновение сестры и ему на руку.
– Мне показалось, он был откровенен.
– Ага. Вот только с чего вдруг?
