– Почем я знаю? Небось помечал места, где на озере клев хороший. Толк в рыбалке он знал.
Сергей Львович достал мобильный и сфотографировал карту. Причем не один раз, а минимум три.
«Тоже решил порыбачить?» – подумала я.
– Писем он незадолго до смерти не получал? – задал вопрос Берсеньев, уже стоя в дверях.
– Нет. К нам почтальон ходит раз в месяц. С пенсией.
– Может, кто-то звонил?
– У Максима и телефона-то не было. Почто он ему? На базе есть телефон, может, туда звонили? Разбередили вы мне душу, – в досаде махнула она рукой и поспешила закрыть за нами дверь.
– Почему тебя заинтересовала карта? – тут же полезла с вопросом я.
– А чем там еще интересоваться? – усмехнулся он.
– Надо было как следует комнату обыскать.
– Сомневаюсь, что нам открылись бы страшные тайны. С такой мамашей только дурак станет там что-то прятать. – Берсеньев привлек меня к себе и поцеловал. – Поехали в город.
– Появилась идея? – заинтересовалась я.
– Желание. Безмерное. Навязчивое. И страстное. – Он засмеялся, и я тоже, хоть и покачала головой в притворной досаде.
По дороге в город я вновь принялась ломать голову.
– Получается, что у нас двое подозреваемых: муж Кассандры и Никольский. Родители – большие оригиналы, если дали дочери такое имя.
– Брату повезло больше, – усмехнулся Берсеньев. – А что касается подозреваемых… Ты забыла про таинственного любовника. Вполне возможно, что, боясь разоблачения, это он устроил серию несчастных случаев.
– По-твоему, он тоже мог убить Кассандру? – удивилась я.
– Почему нет? Любовники убивают не реже, чем мужья.
– А мотив?
– Она хотела его бросить или, напротив, хотела за него замуж, а он был несвободен. Кстати, что тебя интересует – убийство этой дамочки с замысловатым именем или беглый родственник?
– А если сестра ошиблась и Павел все-таки погиб? Ведь на все сто процентов и ты в этом не уверен.
– Милая, на все сто процентов может быть уверен только наш Господь, а мы, бедные грешники, можем лишь предполагать с той или иной долей вероятности. В том, что троих вроде бы безобидных пьяниц убили и это как-то связано с базой, у меня сомнений нет. Все остальное пока за уши притянуто: и исчезновение Кассандры, и уж тем более потеряшки-школьники.
Пришлось с ним согласиться, ведь ничем, кроме догадок, мы похвастать не могли.
Лишь только мы вошли в дом, Берсеньев заключил меня в объятия, и убийства мгновенно перестали меня интересовать. Но, странное дело, вместо того чтобы чувствовать себя счастливицей, я ощущала смутную тревогу. И поначалу решила, будто это приступ беспричинной ревности, той самой, что возникает вроде бы на пустом месте, но зачастую является вовсе не прихотью подозрительного ума, а интуицией. Говоря попросту, я сомневалась в ответной любви. И винила в этом другую женщину. Для того чтобы успешный бизнесмен, бросив все, развлекался расследованием, должна быть причина, причем серьезная. Я тут же придумала Берсеньеву несчастную любовь. И теперь в каждом его слове, взгляде и жесте искала подтверждения своей догадки. Как известно, в своих подозрениях можно зайти очень далеко, я и зашла.
Воспользовавшись тем, что Сергей Львович отправился в ванную, я схватила его смартфон и принялась изучать. Наличие иконки «ВКонтакте» скорее удивило, я-то уже знала: он не из тех, кто любит являть себя миру. Еще в тот момент, когда я собирала по крохам сведения из Интернета, возникла мысль: эти три-четыре фотографии – нечто вроде заявления: я такой же, как все. Может, не выставляю свою жизнь напоказ, но уж точно ни от кого не прячусь.
В общем, первым делом я коснулась именно этой иконки и не прогадала. Открылась она на странице девицы с редким именем Ефимия. Судя по фото, она красавица. А вот все остальное сбивало с толку. Прежде всего активным пользователем она тоже не была, и, судя по объявленному статусу, дама замужняя. При этом никаких умилительных фото закатов и рассветов, букетов роз, печенюшек и прочего. Строго раз в месяц – фото, и одна и та же подпись: «Жизнь прекрасна». Точно условный знак. Именно это пришло в голову, когда я просматривала пятую по счету фотографию. Желающих выразить свое мнение по поводу фото девицы и утверждения под ним оказалось немного. И Берсеньева среди них я не обнаружила.
Видимо, я так увлеклась, что шагов за спиной не услышала, впрочем, Берсеньев умел передвигаться бесшумно. Воду, кстати, не выключил, выходит, хотел, чтобы я считала, что он еще в душе.
В общем, обнаружив его рядом с собой, я подпрыгнула от неожиданности и телефон выронила. Он его поднял и сказал серьезно:
– Похож на мой.
– Извини, – пискнула я.
– Хорошо воспитанные девушки стараются не совать свой нос куда не просят.
– Я же извинилась.
– Что ты надеялась найти? – взглянул он исподлобья, и я поразилась тому, как выглядит его лицо без очков. Они словно заслоняли его от мира до той поры, пока он не сочтет нужным предстать перед ним в своем истинном обличье.
Я сидела, по-дурацки хлопая глазами, насмерть перепуганная, сама толком не зная, чего боюсь.
– Ты внезапно лишилась дара речи? – усмехнулся он.
– Кто такая эта Ефимия? – в приступе внезапно вспыхнувшей отваги спросила я.
– Фенька? – вроде бы удивился он. – Если честно, затрудняюсь ответить.
– Вы любовники?
– Нет, – засмеялся он. – Ничего похожего. Она страдала от любви. Не ко мне, слава богу. И между делом занималась расследованиями, хотя могла бы обойтись без этого. Девушка работает в адвокатской конторе и вообразила себя сыщиком. А я ей помогал, уже тогда маясь от безделья. Я ведь тебе, кажется, рассказывал?
– Она это пишет для тебя? – прикидывая, много ли содержится правды в его словах, спросила я.
– Что?
– «Жизнь прекрасна». Это что-то вроде условного знака?
– Любишь шпионские фильмы? – хмыкнул он. – У нее есть номер мобильного. По-моему, проще позвонить.
– Сомневаюсь, – сказала я.
Он поднял бровь, демонстрируя удивление.
– Сомневаюсь, что проще, – пояснила я в очередном приступе отваги. Может, все дело в том, что он надел очки и теперь выглядел совершенно безопасно. Впрочем, лишь на первый взгляд. Стоило присмотреться, и становилось ясно: он совсем не тот, кем бы хотел казаться. Сердце вдруг болезненно защемило, но молчать я уже не могла. Да и какой в этом толк? – Я тоже знаю номер твоего мобильного. Но не уверена, что смогу дозвониться, когда ты решишь уехать.
– Что это на тебя нашло? – нахмурился он. – Идиотская манера портить то, что даже и не началось как следует.
Я поняла: еще чуть-чуть, одно неосторожное слово, и я его потеряю. Он-то сдерживаться точно не собирается, а я далеко не все обиды смогу простить. Придется с независимым видом послать его к черту и уйти. Кстати, весьма правильный был бы поступок… Вот беда, уйти-то я, может, и уйду, а дальше что?
