И не спросишь ни у кого – на улочке не было ни души, а завалившиеся заборы и заколоченные окна и двери двух первых домов, стоящих прямо на границе с лесом, ясно говорили о том, что там давно никто не живет.
Одно хорошо – комары остались там, в ельнике. За нами они не последовали.
– Интересно, тут колодец есть? – измученно спросила у меня Маринка. – Я холодной воды хочу. Знаешь, такой, чтобы зубы свело и горло перехватило.
– Красиво сказано, – оценил я. – Не думала о том, чтобы писать художественную литературу?
– Ты, Смолин, энергетический вампир, – заявила Маринка и почесалась. – Чем мне хуже, тем ты бодрее. Блин, ну всю искусали!
– А нам потом еще обратно идти, – злорадно сообщил ей я. – А там еще и к вечеру дело будет!
– Сука ты, – безнадежно произнесла моя спутница.
Колодец мы нашли довольно быстро, просто пройдя по улице чуть подальше. Он стоял на небольшой… Даже не знаю, как это назвать. Площадке, наверное, до слова «площадь» этот утоптанный участок земли не дотягивал. Я так думаю, что эта площадка была серединой деревни, поскольку от нее в разные стороны расходилось еще три улочки. Если мы пришли в нужный населенный пункт, то какая-то из них точно была наша.
А людей так и не было видно. Пусто было вокруг.
– Сашка, тут и ведро есть! – радостно заорала Маринка, подбежав к колодцу. – Ура!
Она двумя руками открыла крышку, бросила в открывшийся черный зев ведро и с восторгом уставилась на вращающийся ворот.
– Давай, крути, – секундой позже потребовала она. – Доставай воду.
Если честно – я сто раз видел этот процесс в кино, но вот вживую поднимал таким образом воду впервые. И знаете – в этом что-то есть. Ну что-то такое исконное, нутряное. Впервые-то впервые, а ощущения были привычные до невозможности, будто я подобным ежедневно занимаюсь. Скорее всего – память предков.
– Вода! – Маринка уцепилась за дужку ведра и вытащила его на край колодца. – Холодненькая! Господи, никогда не думала, что такие простые радости Земли могут довести меня почти до экстаза!
Она зачерпнула ладонями воду и плеснула ее себе в лицо.
– Мелкими глотками пей, – посоветовал я ей. – По такой жаре от холодной воды бронхит словить можно как нечего делать.
– Знаю, – ответила Свиридова и опустила лицо в ведро.
– Зря ты так, девушка, – сурово сказал кто-то у меня за спиной. – Зачем же из общего ведра пить?
Я обернулся и обнаружил за своей спиной невысокую старушку, которая смотрела на нас, сурово сдвинув брови.
Откуда взялась? Ведь не было ее только что здесь?
– Так другого-то нет, – развел руками я. – Добрый день.
– Добрый, – старушка перевела взгляд с Маринки на меня. – Так взял бы и слил ей на руки воду-то. Чего проще?
– Я не заразная, – сообщила старушке абсолютно счастливая Маринка. Ее лицо разрумянилось, в глазах плескалось веселье. – Честно-честно.
– Так не в заразе дело, – погрозила ей пальцем старушка. – Хотя вы же городские, покона не знаете. Что с вас возьмешь?
«Покона»? До боли знакомое слово.
– Прощения просим, – я изобразил на лице нечто вроде раскаяния.
– Туристы? – деловито осведомилась местная жительница. – Сразу говорю – икон нет, самогона тоже нет. И покупать никто ничего у вас не будет.
– Да мы ничего и не продаем, – опешил я от ее напора.
– Тогда что тут забыли? – с прищуром, который был бы к лицу любому матерому фсбшнику, поинтересовалась бабка.
Мне отчего-то очень не хотелось говорить ей правду, и я чуть промедлил с ответом, выдумывая версию поправдоподобней.
И этой паузой воспользовалась моя спутница.
– У Сашки тут дядька жил, – простодушно выложила она. – Теперь он помер, а дом вот ему оставил.
– Дядька? – в голосе старушки что-то неуловимо изменилось. – Какой дядька? Никак – Захар?
– Он, – поняв, что план сорвался, я немного опечалился. – Захар Петрович.
– Не знала я, что у него родня была, – старушка скрестила руки на груди. – И не видала никогда, чтобы к нему кто-то приезжал.
– Он вообще необщительным был, – я развел руками, как бы говоря: «Что теперь поделаешь». – Бирюком.
Откуда взялось слово «бирюком», я даже и не знаю. Тоже, как видно, из подсознания вылезло. Надо думать – обстановка нашептала. Колодец, дома вокруг и все остальное. Опять память предков, как с воротом.
– Ну да, ну да, – подтвердила старушка. – Это про него. А документы какие у вас есть?
– Как не быть, – выдал обаятельную улыбку я. – Само собой. Без документов никак. Собственно, я и сам хотел сначала зайти к участковому, чтобы все по закону было. Где он тут у вас живет?
– Участковый? – старушка рассмеялась, мелко и дробно, как горох на пол просыпала. – Он и при коммунистах к нам раз в месяц наведывался, а теперь и вовсе непонятно – то ли он есть, то ли его нет.
– Вот тебе и раз, – озадачился я, мысленно погладив себя по голове за догадливость. – Как же мне тогда?
– А ты мне документы покажи, – предложила старушка, и после этих слов Родька почему-то беспокойно заворочался в рюкзаке.
Раньше меня бы это не смутило, а сейчас я это расценил как определенный знак. Значит, не так прост этот божий одуванчик.
Или я уже на воду дую, на молоке обжегшись?
А еще я ощутил некий холодок, поселившийся у меня в животе. Это был не страх, а что-то другое, неприятное, но в принципе объяснимое. Пусть даже не с научной точки зрения объяснимое, но тем не менее.
– Э нет, бабуся, – помахал я пальцем. – Нет у меня такой привычки, чтобы незнакомым людям все про себя выкладывать. Уж не обессудьте.
– Да нам только дом посмотреть, – снова влезла в разговор Маринка. – Мы же ничего оттуда брать не собираемся. Понять надо – оно вообще того стоит, чтобы с этим всем заморачиваться?
– Ох, и выражения у вас, нынешних, – поджала губы старушка – Ну не знаю, не знаю даже…
– Да тут и знать нечего, – мне пришла в голову интересная идея. – А то пойдемте с нами, уважаемая… Простите, как вас зовут?
– Дарья Семеновна, – ответила старушка. – А ты, стало быть, Александр?
Внимательная какая. Запомнила.
– А я Марина, – весело добавила моя спутница и плеснула себе в лицо водой. – Шур, давай сразу бутылки пустые заполним, пока не пошли.
– Александр, все верно, – я расстегнул рюкзак и достал оттуда требуемое, Родька при этом дернул меня за палец, как видно желая что-то дать понять. – Так вот – может, вы с нами? Во избежание? Будете свидетелем, что мы ничего оттуда не возьмем.
Ведьмак говорил, что чужой в дом не войдет, и под чужим он явно имел в виду не воров. И вообще не людей, а таких как он сам и теперь я. И не исключено, что таких, как эта вот Дарья Семеновна. Неприятный холодок в животе, как мне думается, как раз и намекает на то, что старушка непростая. Это не логическая выкладка, не какие-то предпосылки, это именно что знание. Не принимало что-то внутри меня эту бабуську. Думаю, что отголоски силы дают о себе знать.
