– Вавила Силыч, – спросил я у домового. – А что за солнце мертвых такое? И почему им клянутся?
Хотел я в сети глянуть ответ на этот вопрос, да забыл. И потом – там толкований десяток может быть. Здесь же – первоисточник.
– Неужто не знаешь? – изумился подъездный. – Так вон оно, солнце мертвых, в окно светит.
И он показал на кругляш луны, сияющий над соседним домом.
– Для людей солнце это все, – продолжил он. – Хлеб насущный, радость, тепло. Их время – день, он для жизни. А ночь – для сна. Люди вообще боятся ночи и темноты, просто это умело скрывают. У нас же все наоборот. Ночь – наше время. Мое, твое, ведьм, упырей, колдунов. Ну и покойников, понятное дело, тех, что лежать спокойно после смерти не желают. И луна – наше светило. Мы под ним родились и под ним живем.
– Так мы не мертвы, – возразил ему я.
– Как посмотреть, – отхлебнул чаю Вавила Силыч. – Начнем с того, что не все мы живые. Упыри, гули или обитатели кладбищ – они давно померли. Что до остальных… В нас не верят. Нас нет. Мы персонажи книг и фильмов, то есть, по сути, мы все-таки мертвы. Тот, в кого не верят – он не жив. Его все равно что нет.
– Резонно, – согласился с ним я.
– Что до клятвы – тут все серьезно, – посуровел подъездный. – Коли Луну привлек в свидетели – не нарушай данного тобой обещания. Я слышал про тех, кто не сдержал слово, порукой которому было солнце мертвых. Они умерли очень скверно. И, если тебя интересует мое мнение, – такую клятву лучше вовсе не давать. Себе дороже может выйти.
– И снова согласен, – я подлил подъездному в чашку кипятку. – Теперь десять раз подумаю, прежде чем брать Луну в свидетели.
– А что, хозяин, – подал голос Родька. – Теперь все, мы зелья варить не станем?
Я не стал скрывать от них того, что случилось сегодня днем. Уж кто-кто, а они-то никому ничего не расскажут. Некому просто.
– С чего бы? – я даже как-то обиделся. – Наоборот, у меня интерес прорезался. Просто мы с тобой больше не станем делать зелья, которые на людях надо испытывать. Мы с тобой другим займемся.
– Чем? – обрадовался Родька. – Чем другим?
Я сходил в прихожую и принес свой «Самсонайт», из которого достал пяток гвоздей-«соток», которые купил в хозяйственном магазине по дороге домой.
– С детства клад мечтаю найти, – сказал я своим собеседникам. – Так что этим рецептом и займемся со среды. Травы я уже заказал, завтра их привезут, авось к субботе чего и получится. Я к родителям на дачу собрался, там испытания проведу. В городе фиг чего найдешь, а там – кто знает?
– Клады, говоришь? – Вавила Силыч с сомнением покачал головой. – Ну-ну.
Глава пятнадцатая
Ради правды следует сказать, что с гвоздем, который по рецепту Митрия должен был служить инструментом для поиска кладов, мне пришлось изрядно помучаться. Если верить русской народной пословице, то первый блин всегда выходит комом. У меня все получилось ровно наоборот. Приворотное зелье я сделал запросто, с первого захода, а вот этот гвоздь… Ну вот никак он не хотел приобретать необходимые свойства. И еще неизвестно – приобрел в результате или нет. Визуально – да, к пятнице мы с Родькой наконец добились того, что результат наконец-то совпал с описанием, данным в книге, но что до содержания – тут фиг знает.
Если верить записям, верхняя половина этого самого гвоздя должна была стать серебряной, а нижняя, та, что острие, – золотой. Не в прямом смысле, разумеется, а окраситься в эти цвета. Ну оно и понятно. Если бы Митрий нашел способ железо в золото или серебро превращать, то ему бы смысла не было клады искать, ему бы и так хорошо было. И мне сейчас тоже. Можно было бы на работу не ходить.
Так вот – десяток гвоздей мы загубили, прежде чем из мутной жижи явился на свет практически эталонный экземпляр, двухцветный, как карандаш. Все как было написано – шляпка и то, что под ней, светлое, а низ блекло-желтый.
У меня прямо в душе птицы запели. Я, если честно, даже начал подумывать плюнуть на это дело, особенно после того, как один из гвоздей превратился в ржавчину прямо у меня в руке. Чем я потом весь вечер ее только не тер – и мылом, и пемзой, и даже кухонными моющими средствами – все без толку. Она въелась в нее намертво, и только к сегодняшнему дню начала сходить. Жутко дискомфортная история вышла, и на работе девчонки на мою руку нехорошо косились.
– Красиво, – Родька даже причмокнул, глядя на результат наших трудов.
– Что да, то да, – я повертел гвоздь в руках. – Но не это главное, вопрос в другом – он работает или нет?
Если верить все тому же Митрию, технология использования этого гвоздя была проста. Надо было зажать его в ладони и неторопливо ходить по тем местам, которые ты считал перспективными в плане поисков сокрытых в земле сокровищ. Если гвоздь дернется в руке верхним концом, тем, где шляпка – серебро где-то рядом. Если острием – золото. Чем ближе к кладу, тем сильней он будет шебуршиться в руке. Найдя точку наибольшей активности, подбрасываешь его вверх, сказав при этом: «Небо да земля, укажите, где казна». Где гвоздь в землю воткнется, там и копай. В общем – эдакий старорусский примитивный металлоискатель.
Подумав маленько, я сбегал в комнату и взял из шкафа свое обручальное кольцо. В свое время после развода я выбрасывать его не стал, рассудив, что это не слишком разумно. Может, я в старости из него себе зуб золотой сделаю?
Положив кольцо на стол, я зажал в руке гвоздь и вытянул ее вперед.
Никакого эффекта.
– Так оно в земле не укрыто, – резонно заметил Родька. – Стало быть – не клад.
– Разумно, – согласился с ним я, и подошел к подоконнику, на котором у меня стоял горшок с денежным деревом. Оно у меня от Светки осталось. Была еще герань, но она окочурилась от хронического неполива, забывал я за растениями ухаживать. Не из вредности, просто по жизни. Так вот – герань сдохла, а денежное дерево выжило. Крепкое оказалось, волевое.
Я прикопал кольцо в земле и повторил эксперимент. Результат тот же – ничего.
– Дурака валяете, – послышался голос Вавилы Силыча откуда-то сверху, судя по всему – из вентиляционной шахты. – Александр, это же твое кольцо. Стало быть, хоть куда его суй, оно кладом для тебя не станет. Клад – это чужое, которое ты хочешь сделать своим. Вот ежели ты это кольцо зароешь, а гвоздь кому другому отдашь, то он его, может, и найдет.
Я сел на табуретку и задумался. Опять же, все верно сказано. Значит – только полевые испытания могут дать тот или иной результат.
– Послушай меня, – голос подъездного раздался уже из-за холодильника, а после появился и он сам. – Не связывался бы ты с кладами, нет в них ничего хорошего. А особенно в тех, что старые, давно в землю положенные. Кто знает, что там за злато-серебро лежит, кто его закапывал, как оно к этому человеку в руки попало? Добро, если его купчина положил, чтобы сберечь. А если нет? Если лихой человек, и пришло оно к нему через смертоубийство? Опять же – закладные клады есть, на кровь запечатанные. Ты его возьмешь, а за тобой потом мертвяк начнет шататься, его сторож. И пока тебя со света не сживет, не успокоится. Это у вас в кино все хорошо получается – нашел котелок с монетами и богатеньким стал. На деле все не так легко выходит.
