– Вот и славно, – Нифонтов посмотрел на меня. – Всем хорошо, все довольны.
– Еще одно дело осталось, – подал голос Хозяин кладбища. – Мертвые всегда платят свои долги. Я должен вот ему и хочу рассчитаться.
Костяной палец показал на меня. Надо же. Не знал, что у меня есть такой должник.
– Могильного золота я тебе не дам, от него тебе проку не будет, одна беда, – продолжил повелитель мертвых. – Знания ты должен получить сам, иначе от них не будет прока. Я решил дать тебе то, что ты не сможешь получить никак иначе, кроме как от меня. Вот мой дар – отпусти этих двоих, я разрешаю тебе сделать это.
И в тот же миг передо мной появилось два призрачных силуэта. Один – старик с окладистой бородой, второй – нестарый еще совсем мужчина, усатый, чем-то похожий на кота.
Я сразу понял, кто это. Ведьмаки, принявшие здесь, вон на той плите, смерть страшную, лютую. Бородатый – это, скорее всего, Степан, именно это имя упоминал Артем Сергеевич. А вот как зовут второго, я не знаю.
– Давай, паря, – глухо, как из бочки, сказал бородатый. – Нам пора. Ждут нас там.
– А как? – я обернулся к Костяному царю. – В смысле – технологически как это сделать? Я не знаю.
Тот только плечами передернул – мол, сам думай.
– Все просто, – мягко сказал усатый и протянул ко мне руку, точнее – вытянул указательный палец. – Коснись меня – и все получится. Получится-получится, не сомневайся.
И я сделал так, как он сказал. Не задумываясь, как поступил бы раньше, не прикидывая последствия, не предполагая худшего. Наши пальцы соединились, и усач пропал, будто его и не было никогда. Его словно стерла с нашего плана бытия чья-то легкая рука.
А у меня на душе в этот самый миг стало так хорошо, так легко, как никогда в жизни не было. Это было как на качелях в детстве, когда земля и небо сливаются одно целое и тебе от этого скользящего вверх-вниз перед глазами золотисто-синего хочется кричать от восторга, только тут эмоции были раз в сто сильнее. Что-то внутри меня словно освободилось, что-то новое, ранее неизведанное, запредельное и невиданное. Оно проснулось и заполнило все душевное пространство, отведенное мне природой, как вода заливает до горлышка кувшин. Я остался собой – и в то же время стал другим, тем, кем теперь буду до самой своей смерти.
Нет, у меня не добавилось тайных знаний, у меня не открылся третий глаз, и я не ощутил сыновьего единства с Землей и Небом. Это было нечто другое. Словно сняли у меня с глаз повязку и сказали:
– Вот он, какой мир на самом-то деле. Живи в нем, коли сможешь.
И буду жить. С удовольствием. Сколько смогу. Привыкать к нему буду, познавать его стану. Нет, та жизнь, что у меня была – она всегда со мной, куда я от нее? Но она теперь только часть прошлого. И я сейчас не о службе в банке, не о Светке и не о родителях. О другом речь.
А потом я засмеялся, легко и беззаботно.
– Беда, – негромко сказал Нифонтов Хозяину кладбища. – Не нравится мне этот смех.
– Ло-ма-ти, – захлебываясь, произнес я. – Ломати. Ох, мать твою так, ломати! Вот диво-то и снизошло!
Я понял, о чем в книге вел речь Ратмир. Не страх надо преодолевать, не руку себе ломать. О другом речь, совсем о другом. Надо не побояться через себя старого перешагнуть, сломать все то наносное, что в душе имеется. Не выкинуть, но изменить, вот что имелось в виду. Пройди через всёе, изменись, переродись, но не потеряй себя самого. Если себя старого потеряешь, то и новому появиться будет негде.
Как же все просто. Как и всегда, впрочем.
– Прощай, Степан, – сказал я ведьмаку, который с грустной улыбкой смотрел на меня. – Доброго тебе пути.
– Бывай, паря, – ответил мне он. – Законы наши чти, круг старших слушай и голову не давай себе морочить всяким там, понимаешь.
Наши пальцы соприкоснулись, и он пропал, как до него усатый.
– Спасибо тебе, – я поклонился Хозяину кладбища. – Бесценный дар ты мне преподнес.
Не знаю, почему, но я был уверен, что он догадывался о том, каковы будут последствия его поступка. И еще – я мог теперь быть с ним на «ты». Мы теперь принадлежали к одному миру.
– Квиты, – безразлично бросил мне он. – Ладно, если тут все, пойду новеньких посмотрю. Лето, народу от жары мрет много.
– И мы пойдем, – поддержал его Нифонтов. – Поработали на совесть, можно и отдохнуть. Только патрульным скажу, что где-то там, на аллеях, крики слышал. Тело-то этого поганца все равно нужно.
– Найдут, – заверил его Хозяин Кладбища, и снова повернул капюшон ко мне. – Я рад нашему знакомству, ведьмак. И в ознаменование этого я дарю тебе право приходить сюда, на мою землю, тогда, когда ты этого захочешь, при условии, что ты будешь соблюдать мои законы. Еще я дарую тебе свою защиту, отныне тебе здесь ничего не грозит. Кроме моего гнева, разумеется.
По выпученным глазам Нифонтова я догадался, что выиграл миллион по трамвайному билету.
Не дожидаясь моих слов благодарности, Хозяин развернулся и скрылся в темноте переплетенных кладбищенских дорожек.
– Однако, – выдохнул оперативник. – Свезло тебе. И силу принял, и такой подарок судьбы получил.
– Везет тем, кто сложа руки не сидит, – наставительно произнес я.
– Ну теперь совсем все, – передернул плечами Николай. – Пошли, что ли?
– Не все, – щелкнул пальцами я. – Кое-что забыл сделать. Важное.
– Что? – удивился оперативник.
– Ух ты, смотри! – я ткнул пальцем влево, дождался, пока он повернет туда голову, и со всей дури врезал ему кулаком по скуле.
– А-ах! – сказал Нифонтов и плюхнулся на задницу.
– Вот теперь все, – я встряхнул рукой, а после подал ее оперативнику. – Теперь пошли.
Эпилог
Я купил билет в кассе, бросил взгляд на электронное табло и поморщился. Все-таки опоздал. Нет, не на электричку, там еще минут десять запаса было. Поесть просто хотел, но теперь уже не успею. Жаль, ехать-то долго, два с лишним часа. Хотя, может, повезет, может, какой бродячий торговец пойдет с мороженым, шоколадками и чипсами.
А все Родька с его суетой с утра пораньше. Вот чего не поступить как я, не сложить свои вещи вечером, когда время было? Хотя – глупости говорю. У него же были дела, он смотрел сериал «След». Какие там приготовления к отъезду.
В результате ему в рюкзаке хорошо, у него там сахар и термос с чаем, а я с его «Хозяин, помоги» остался голодным.
Выйдя из здания пригородных касс Белорусского железнодорожного направления, я окинул взглядом площадь. Почти пусто. Пара солдат, дворники в оранжевом, какие-то похмельные помятые мужички. Вот что значит будний день. Благодать.
Хотя… Вон еще парочка около табло стоит, друг на друга проникновенно смотрит. Как это мило!
