В течение 2009 и 2010 годов реал поднялся: было – чуть ниже 2,4 реала за доллар, стало – 1,69 реала. Эта 40‑процентная ревальвация реала к доллару за всего лишь два года оказалась весьма тягостной для бразильского экспортного сектора. Двусторонняя торговля с Соединенными Штатами упала с профицита в $15 млрд до дефицита в $6 млрд все за тот же двухлетний период. Этот удар в торговом балансе с США побудил бразильского министра финансов Гвидо Монтегу объявить в конце сентября 2010 года, что глобальная валютная война началась.
Из-за того, что Китай неуклонно поддерживал курс юаня к доллару, 40‑процентная ревальвация реала по отношению к доллару также означала 40‑процентную ревальвацию по отношению к юаню. Бразильский экспорт пострадал не только по верхнему пределу затрат на американские технологии, но и по нижнему пределу затрат на китайские сборочные и текстильные материалы. Бразилия отбивалась от валютной интервенции своего центрального банка, повысила резервные требования к любым местным банкам, занимавшим короткие позиции по доллару, и вводила другие формы контроля за движением капитала.
В конце 2010 года преемница Лулы на посту президента, Дилма Русеф, поклялась настоятельно потребовать от G20 и МВФ правил, которые разоблачат манипуляторов валютой – предположительно Китай и Соединенные Штаты, – чтобы ослабить нарастающее давление на реал. Бразильские попытки обуздать подорожание реала увенчались краткосрочным успехом в конце 2010 года, но тут же дали начало другой проблеме – инфляции. Бразилия теперь импортировала инфляцию из Соединенных Штатов, пока пыталась удержать стабильность реала по отношению к доллару ввиду масштабного выпуска денег Федеральной резервной системой.
По существу, Бразилия стояла теперь перед той же проблемой, что и Китай, и ей приходилось выбирать между инфляцией и ревальвацией. Когда США печатают деньги, а другая страна пытается привязать свою валюту к доллару, этой стране приходится тоже печатать собственную валюту, чтобы поддержать привязку, что приводит к местной инфляции. Как следствие, инвесторы ищут высокой прибыли по всему миру, так называемые «горячие» деньги, которые понеслись потоком из США в Бразилию. Ситуация до того ухудшилась, что в отчете «Глобальная экономика», подготовленном холдингом Nomura в начале 2011 года, было объявлено, что Бразилия потерпела самое крупное поражение в валютной войне. Это в некоторой степени было так, учитывая подорожание реала. К апрелю 2011 года «Бразилия показала белый флаг в валютной войне», как было отмечено в аналитической статье газеты «Уолл-стрит джорнэл». Бразилия смирилась с высокой стоимостью реала после того, как валютному контролю, налогам на иностранные инвестиции и другим мерам не удалось прекратить подорожание реала.
˜
К апрелю 2011 года «Бразилия показала белый флаг в валютной войне».
˜
Не имея таких запасов и излишков, как в Китае, Бразилия не могла поддерживать привязку к доллару, просто скупая первые попавшиеся доллары. Страна оказалась между двух огней – подорожанием валюты и инфляцией. Как и в ситуации с США и Европой (хотя и по другим причинам), Бразилия все больше надеялась на помощь «Большой двадцатки» в валютной войне.
Бразилия важна в силу своей географии, демографии и экономики, но она не единственная, кто попал в перестрелку во время валютной войны доллара, евро и юаня. Другие страны – Индия, Индонезия, Южная Корея, Малайзия, Сингапур, ЮАР, Тайвань и Таиланд – уже осуществляют или задумываются о контроле над движением капитала, чтобы предотвратить приток горячих денег, особенно долларов. В любом случае, страх, что их валюты станут завышенными в цене, а их экспорт пострадает, вызван политикой легких денег ФРС, влекущей приток долларов, плавающих по всему свету в поисках высокой прибыли и более быстрого роста.
Этот контроль над движением капитала принял разнообразные формы – в зависимости от предпочтений центральных банков и министерств финансов, которые налагают этот контроль. В 2010 году Индонезия и Тайвань сократили выпуск краткосрочных инвестиционных бумаг, что заставило инвесторов «горячих денег» вкладываться на более долгий срок. Южная Корея и Таиланд наложили налоговые удержания на долю, выплаченную иностранным инвестором из правительственного долга, как способ остановить такие инвестиции и сократить растущее давление на их валюты. Случай с Таиландом сам по себе ироничен, потому что Таиланд был государством, в котором началась финансовая паника 1997–1998 годов. В этой панике инвесторы старались вывозить свои деньги из страны, а сама страна пыталась повысить стоимость своей валюты. Теперь же, в 2011 году, инвесторы старались вкладывать свои деньги в Таиланде, а сама страна пыталась снизить стоимость своей валюты. Пожалуй, не может быть более яркого примера смещения финансовой мощи между возникающими рынками, такими как Таиланд, и развитыми рынками, такими как США, за последние десять лет.
Ни одна из этих отдаленных, в основном азиатских, стран, пытающихся уменьшить стоимость своей валюты, не является эмитентом общепринятой резервной валюты, и ни у одной из них нет исключительной экономической мощи США, Китая или Евросоюза, когда речь идет о способности вести бой в валютной войне посредством прямого вмешательства в рынок. Этим странам тоже необходимо будет созвать многосторонний форум, чтобы решить проблемы, вызванные Третьей Валютной войной. В то время как МВФ традиционно предоставлял такой форум, постепенно все крупнейшие торговые экономики, являются ли они членом G20 или нет, просят у «Большой двадцатки» руководства или хотя бы правил игры, чтобы не дать валютной войне обостриться и причинить непоправимый вред им самим и всему миру.
Глава 7
Решение «Большой двадцатки»
«Скажем проще… могут возникнуть противоречия между интересами финансового мира и политического мира. Мы не можем постоянно объяснять нашим избирателям и гражданам, почему именно налогоплательщики должны нести затраты из-за неких рисков, а не те люди, которые заработали много денег на том, что пошли на эти риски».
Ангела Меркель, канцлер Германии, на саммите «Большой двадцатки», ноябрь 2010 г.
Группа из двадцати стран, известная как G20 – «Большая двадцатка», – это беспрецедентная и невероятно мощная организация, которая возникла из необходимости разрешения глобальных проблем в отсутствие настоящего мирового правительства. Название «Большая двадцатка» относится к двадцати организациям-членам. G20 представляет собой сочетание некогда существовавшей организации из семи крупнейших мировых экономик, объединенных в G7 – «Большую семерку», которая состоит из Соединенных Штатов Америки, Канады, Франции, Германии, Великобритании, Италии и Японии, и быстрорастущих, недавно возникших экономик, таких как Бразилия, Китай, Южная Корея, Мексика, Индия и Индонезия. Другие страны были включены благодаря их природным ресурсам и, скорее, по геополитическому принципу, нежели по динамизму их экономики, это Россия и Саудовская Аравия. Несколько других были добавлены для географического баланса, такие как Австралия, ЮАР, Турция и Аргентина. Для ровного счета был включен и Европейский союз, хотя это и не страна. Но логика в его присутствии есть – ведь его центральный банк выпускает одну из мировых резервных валют. Некоторые экономические тяжеловесы, такие как Испания, Нидерланды и Норвегия, официально в G20 не включены, однако их иногда приглашают принять участие на собраниях «двадцатки» из-за их экономической значимости. Так что более уместным названием для этой организации было бы «Большая двадцатка и друзья»
[1].
