— Скажите, Филологова всегда пользовалась пригородной электричкой; когда собиралась в Москву? — спросил он.
— Почти всегда, — за Салтыкова ответила Анна. — Насколько я знаю, она ненавидела пробки. А на Рязанском шоссе они случаются то и дело — утром, днем, вечером. И если ехать автобусом, их не минуешь. Бывало, кто-нибудь из наших подвозил ее на машине, но, видимо, сегодня это не получилось. Понедельник, начало недели, все всегда дико заняты.
— Роман Валерьянович, а у кого есть машины у вас в Лесном? — спросил Никита.
— Я иногда езжу с шофером, а иногда и сам, потом у моего топ-менеджера Малявина есть машина, — перечислил Салтыков, — еще у Алексиса… Он работает в Лесном…
— У Алексиса? Это у Изумрудова Алексея, что ли? — перебил его Колосов.
— Да, — Салтыков внимательно посмотрел на него. — Вы уже познакомились с ним? Вы ведь, как я слышал, уже были сегодня в моем доме?
— Я приезжал, чтобы задать несколько вопросов, — уклончиво ответил Колосов. — Но Алексея Изумрудова не застал. А какая у него машина?
— Русская, конечно, — ответил Салтыков, — старая.
— "Москвич", — подсказала Анна.
— Где вы находились сегодня утром? — спросил Колосов. — Извините, но я должен это выяснить просто ради формальности.
— Конечно же, у себя в номере в отеле. Проснулся около восьми, позавтракал. Затем прошелся по набережной, гулял в парке на Болотной площади, давно хотел увидеть скульптуры Шемякина — символы порока. В час у меня состоялась деловая встреча в баре отеля с представителями американской фирмы — они занимаются отопительными и осветительными системами. Я хочу их нанять. Потом мы обедали в ресторане, затем у меня был еще одна деловая встреча… И тут мне позвонили из Лесного и сообщили эту ужасную новость. А затем позвонили из милиции.
— А кто вам звонил из Лесного? Малявин?
— Нет, мне звонил Алексис. Изумрудов Алеша. Сказал, что приезжала милиция, сказал, что Наталью Павловну нашли мертвой, — голос Салтыкова прервался. — Господи, что же это такое?
— Филологова и настоятель церкви в Воздвиженском отец Дмитрий были знакомы, не так ли? — уточнил Колосов.
— Отец Дмитрий был знаком со всеми нами, — тихо заметила Лыкова. — Вы спрашивали про машины. У нас тоже есть машина — «форд», у меня и моего младшего брата Ивана. Роман Валерьянович просто забыл упомянуть об этом, — она взглянула на Салтыкова.
— Анечка, это совершенно тут ни при чем — ваша машина, вы, — Салтыков послал ей ответный взгляд. — Вообще, возможно, все дело в каком-нибудь опустившемся люмпене, который убивает и грабит тех, кто…
— Я уже говорил: деньги, пожертвованные вами деньги, которые отец Дмитрий вез в тот вечер из банка, убийца не взял. И у гражданки Филологовой сегодня он тоже ничего не забрал, — перебил его Колосов. — Нет, уважаемый, дело тут, как нам представляется, отнюдь не в люмпене.
— А в чем же? — нервно спросила Лыкова.
— В чем? Вот и разбираемся мы в этом. С вашей помощью, потому-то и вызвали вас так срочно. Скажите, Роман Валерьянович, только честно, когда вы добивались разрешения на аренду усадьбы, на вас не было наездов?
— Простите, чего не было? — спросил Салтыков недоуменно.
— Ну, может, кто-то другой хотел арендовать Лесное, приватизировать, а вы ему дорогу перешли? Не угрожали вам, денег, отступного — не требовали?
— Нет, нет, этого ничего не было, это все противозаконно. Я знаю, меня предупреждали, когда еще я был во Франции. Но ничего такого не было, уверяю вас. Самые обычные бюрократические проволочки, довольно длительные и очень досадные, но где, скажите, их нет? — Салтыков пожал плечами. — У нас во Франции тоже своих бюрократов хватает. А здесь на меня никто не покушался. Наоборот, даже отговаривали меня от аренды Лесного…
— Отговаривали? Ага. А говорите, не наезжали, — Никита нахмурился. — Кто отговаривая, почему?
— Ну, и здесь, и там, во Франции, — родственники. Здесь и в администрации, и просто люди осведомленные говорили: зачем вам этот дом — там ведь раньше находилась больница для умалишенных? И несколько лет назад там было, совершено ужасное, убийство — прямо в больнице. Один душевнобольной убил врача, — Салтыков посмотрел на Лыкову… Никите показалось, что он словно бы спрашивает ее — стоит ли ему продолжить дальше. — А мои родственники во Франции… Они тоже отговаривали меня от возвращения в Лесное.
— Почему? — спросил Никита.
— Ну отчасти из неверия в мои силы, мои возможности. Отчасти и по совершенно фантастическому поводу.
— Фантастическому поводу?
—С давних пор в нашем роду бытует одна мрачная легенда, связанная с Лесным. Видите ли, мои предки приобрели его у предков Анны Николаевны, а до этого имение принадлежало нашим очень дальним родственникам — Бестужевым. Существует легенда о том, что еще в восемнадцатом веке в Лесном был зарыт клад; который якобы приносит лишь одни несчастья. В истории Лесного действительно отмечены случаи странных смертей его владельцев. Ну, понимаете… — Салтыков замялся. — Мои родственники в Париже — это в основном очень пожилые люди, пожилые дамы. С возрастом меняется взгляд на многие вещи, на саму жизнь в конце концов. И появляются навязчивые страхи, страх смерти… Это все понятно и объяснимо. Все эти добрые советы, предостережения…
— К советам, особенно добрым, иногда стоит прислушаться, — заметила Лыкова.
— Знаете, мне никогда не нравилась повесть про собаку Баскервилей, — серьезно, без тени насмешки заметил Никита.
Салтыков посмотрел на него, усмехнулся.
— Да, конечно, — кивнул он. — Конечно, мы все давно уже вышли из детского возраста.
— И все же произошло два убийства, — Никита выдержал паузу. — Убили священника и вашего научного консультанта.
— Мастера, — тихо сказала Лыкова.
— Что? — спросил Никита.
— Ничего, это я так. — Анна отвернулась. — Не обращайте внимания, нервы.
Колосов молчал. Он был в замешательстве. Что-то не работало, не складывалось. Привычная, отработанная до оскомйны методика допроса не работала. Разговор вместо обсуждения важных для следствия вопросов и деталей сбивался на какую-то чушь. Какая-то легенда… Парижские бредни дряхлой эмиграции… Спросить у них, где они находились вечером в четверг, когда на сельской дороге в Тутышах был убит священник? Ответят — один был на деловой встрече в отеле ресторана. А другая еще где-нибудь, где шиш проверишь. Он взглянул на Лыкову. У нее, оказывается, есть какой-то брат. Ах да, Катя ведь него говорила — Иван Лыков. И он тоже был в Лесном. И его алиби тоже предстоит прояснять…
— У вас ведь в субботу в Лесном были гости? — он невольно проговорился.
— Да, были. Друзья. — Салтыков этого «проговора», видимо, не заметил.
— Фамилии, пожалуйста.
— Господин Мещерский со своей невестой.
