Участвуя в неравной борьбе, частные китайские фирмы имеют сейчас одно преимущество: в глобализированном мире стало легче, чем когда-либо еще, покупать иностранные компании и таким образом приобретать технологии и различные части цепочки добавления стоимости. Однако и эта возможность по-прежнему сдерживается нехваткой денежных средств. Они требуются не только на покупку фирмы, но даже в бóльших объемах на то, чтобы своевременно ее «переварить». В 2010 г. другая частная автомобилестроительная компания Geely выкупила у Ford принадлежавший американской компании пакет акций проблемной шведской Volvo за $ 1,8 млрд. Маржа и прибыль Geely были настолько ничтожными, что летом 2011 г. ее рыночная капитализация составила едва $ 2 млрд. Другими словами, она стоила чуть больше, чем Volvo, до чьих технологий и охвата рынка Geely пыталась дотянуться. Но технологический рубеж, к которому Geely, по ее мнению, приближалась, уже отодвинулся дальше. Когда ориентированные на потребителя компании подходят к этому рубежу, то, как следует из опыта японских и южнокорейских производителей, им требуется стремительный прорыв, на который у частных китайских компаний не хватит денежных средств.
Частные компании имеют доступ к фондовому рынку для пополнения своих инвестиционных фондов, но опыт Китая показывает, что это плохая замена государственной поддержке и долгосрочным банковским кредитам, когда речь идет о развитии технологического прогресса. Денег, которые частные компании могут получить от первоначального публичного размещения акций, недостаточно, чтобы поддержать их на всем пути к технологическому рубежу. Происходит классическое несовпадение ожиданий: компании ищут долговременного финансирования для технологической модернизации, а инвесторы – быстрой окупаемости разовых вложений.
Так и возникает шаблон поведения, когда после первоначальной эйфории инвесторы осознают, что компании не могут обеспечить быструю прибыль, обусловленную технологическим лидерством, и в результате распродают акции. Это, в свою очередь, отрезает фондовые рынки в качестве дополнительных источников инвестиционного капитала и вынуждает частные компании ограничиваться низкорентабельным бизнесом. Как мы уже отмечали, в 2011 г. рыночная капитализация 24 производителей, связанных с государством, получавших от него поддержку и работавших в середине технологического процесса, составляла в Китае в среднем $ 6 млрд. Рыночная капитализация 12 самых успешных частных производителей, не получавших такой поддержки, составляла в том же году в среднем $ 2 млрд, что отражает не только их меньший масштаб, но и, что немаловажно, ожидание более низкой прибыли в будущем
{560}.
Могло быть и хуже
В целом у промышленной политики Китая все основные положения на месте. Компаниям, работающим в начале технологического процесса, не позволяется повышать цены на добычу полезных ископаемых, коммунальные и прочие услуги настолько, чтобы они подрывали цели развития новых производственных технологий. Группа связанных с государством предприятий поддерживается политикой развития «молодой промышленности» и в то же время вынуждена подчиняться экспортной дисциплине. Конкретные административные правила, устанавливаемые китайскими чиновниками, достаточно консервативны, как и должно быть в развивающейся стране, следующей установленной технологической дорожной карте.
И все же предубеждение против частного сектора в Китае должно вылиться в издержки, особенно в бизнесе, ориентированном на потребителя. В этом смысле промышленная политика Китая далека от оптимальной. Конечно, несправедливо будет утверждать, будто китайское правительство осуществляет операцию по поиску и уничтожению частного предпринимательства. Предвзятость по отношению к частному сектору во многом проистекает из зависимости от реформируемого коммунистического государства. В современном Китае бюрократия просто поддерживает определенные компании, чем занималась и раньше, не испытывая идейной враждебности к частному бизнесу. Новые дочерние фирмы, созданные государственными компаниями, нередко опираются на значительный частный акционерный капитал, хотя давно существующие чисто государственные компании предпочитают поглощать конкурентов из частного бизнеса.
Более важно, что NDRC и правительство Китая не уничтожают «незапланированные» частные фирмы, которые преуспевают, несмотря на отсутствие государственной поддержки. Sany допускают к производству строительной техники, хотя все ее конкуренты управляются государством. Нескольким крупным частным автомобилестроительным предприятиям позволяют соперничать с избалованными государственными компаниями. Даже частной гелиоэнергетике, где многие предприниматели являются репатриантами и хранят свои заграничные паспорта, с неохотой дали шанс на выживание.
Так что ситуация довольно сумбурная и запутанная, поэтому эксперты по Китаю ежедневно переходят от оптимизма к пессимизму и обратно по отношению к экономике. Экономист-китаевед Барри Нотон описывает эту проблему с аналитической стороны, пытаясь выявить возможности и пределы «перепрофилирования» системы ленинизма
{561}.
Еще не настало время делать окончательные выводы. Китай устанавливает новый для развивающейся страны стандарт эффективности связанных с государством компаний, но это вовсе не значит, что Китай подвергает переоценке глобальные промышленные стандарты, ведь пока он еще не продемонстрировал практические инновации, которые могли бы сравниться с японскими по их своевременности и качеству. Промышленная политика, конечно, может измениться уже в 2012 г. вследствие прихода к власти нового руководства. И измениться радикально в случае внутреннего финансового кризиса, обычного для большинства развивающихся экономик (за исключением Тайваня). Если следствием подобного кризиса станет продажа частным предпринимателям тех компаний, кому государственная собственность не позволила добиться успеха (например, в секторе автомобилестроения), то это может оказаться началом новой и еще более впечатляющей стадии экономического развития.
Откуда приходят деньги
Структура финансовой системы, внедренной правительством Китая, пока что отвечает двум условиям, которые позволили правительствам Японии, Южной Кореи и Тайваня проводить эффективную сельскохозяйственную и промышленную политику. Во-первых, был введен контроль над банками, чтобы не допустить их захвата частными предпринимателями, чьим интересам чужды приоритеты национального развития. Во-вторых, контроль над движением капитала дал государству возможность использовать внутренние инвестиционные фонды и управлять притоком иностранного капитала.
