В последние годы вошло в моду сваливать бóльшую долю вины за невзгоды развивающихся стран на Всемирный банк и МВФ. Однако гораздо конструктивнее было бы извлечь важнейший урок из истории Японии эпохи Мэйдзи: как бы ему трудно ни приходилось, но развивающееся государство не должно зависеть от чужих советов. Оно в состоянии взять под контроль свою собственную судьбу, взглянуть на мир незашоренными глазами и разобраться, что там происходит на самом деле. Как гласил пятый и последний пункт из «Клятвы пяти пунктов» императора Мэйдзи, обнародованной по случаю восхождения его на престол в апреле 1868 г., «познания будут заимствоваться у всех наций мира во имя укрепления основ императорского правления».
В путь по Южной Корее и Малайзии
Чтобы лучше понять, как работает промышленная политика при ближайшем рассмотрении, необходимо проследить за тем, как управлялись различные отрасли обрабатывающей промышленности в Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. Один из наиболее интересных вариантов для сравнения – это Южная Корея и Малайзия, поскольку при власти Махатхира Мохамада последняя взяла на себя уникальное для Юго-Восточной Азии обязательство проводить индустриализацию на основе опыта Северо-Восточной Азии. Однако исход этого эксперимента оказался далек от желаемого. Причины такого исхода определяют ряд важнейших уроков касательно промышленной политики.
Южная Корея и Малайзия двинулись в путь, располагая схожими структурами отечественного бизнеса, однако на финише пришли к совершенно разным результатам. В Южной Корее эффективная политика изменила саму природу национальной экономики, в Малайзии же ключевые особенности колониальной экономики остались нетронутыми. Уроки промышленного развития в Южной Корее особенно показательны для Северо-Восточной Азии, поскольку началось оно позже, чем в Японии, а с точки зрения экспортной дисциплины, применяемой к крупным кампаниям, проводилось более правильно, чем на Тайване.
В то время как Япония после Второй мировой войны опиралась на свои более ранние достижения в развитии, Южная Корея была гораздо более неопытна в этом отношении. После обретения независимости от Японии в 1945 г. страна располагала лишь крошечным классом предпринимателей, состоявшим из компрадоров, которые действовали как коммерческие посредники для колониальных властей. В 1950-х гг. правительство Ли Сын Мана позволило им покупать задешево государственные активы и приобретать многие монопольные концессии. При этом на них не оказывалось сопутствующее давление с целью производить товары на экспорт, вследствие чего Южная Корея оставалась зависимой от американской помощи. Однако после государственного переворота, совершенного Пак Чон Хи в 1961 г., новый режим стал применять экспортную дисциплину с удвоенной силой и закрывать экономически неэфективные компании. Взамен «сборной солянки» из предприятий, ориентированных на экономию и домашний рынок, Южная Корея перешла к созданию гигантских конгломератов, опирающихся на обрабатывающую промышленность и предложивших фирменные марки товаров, которые приобрели мировую известность (типичные примеры – Hyundai и Samsung). Все компании, возникшие как до, так и после правления Пака, принадлежали семейному бизнесу, однако промышленная политика государства полностью изменила их поведение.
К тому времени как Малайзия обрела независимость от Великобритании в 1957 г., ее экономика демонстрировала важные структурные сходства с южнокорейской времен Ли Сын Мана
{232}. Прежний колониальный класс компрадоров, осуществлявший посредничество между Великобританией и малайскими султанами, продолжал доминировать в частном бизнесе, получал возросшую долю государственных концессий для новых инвестиций, например в предприятия по производству пищевых продуктов, и испытывал лишь минимальное давление, понуждавшее к производству на экспорт.
В 1970-х гг. малайзийское правительство стало использовать государственные предприятия для того, чтобы выкупать пакеты акций рудников и плантаций, все еще принадлежавших британским компаниям. Но никакого поворота в сторону экспортной стратегии для предприятий местной обрабатывающей промышленности так и не произошло. Вместо этого правительство пригласило в страну иностранные компании, чтобы они положили начало производственным операциям. Затем, когда премьер-министром в 1981 г. стал Махатхир Мохамад, с большим запозданием пришло понимание того, что за 20 лет независимости Малайзия даже не начала создавать промышленные структуры, достойные этого названия.
Махатхир заявил о проведении политики под девизом «Взгляд на Восток», обещав, что Малайзия будет конкурировать с программами развития обрабатывающей промышленности Северо-Восточной Азии. Еще будучи министром промышленности и торговли, непосредственно перед тем как занять пост премьер-министра, он проявлял повышенный интерес к Японии и Южной Корее. Одно время казалось, что, подобно тому как Южная Корея училась у Японии, а та, в свою очередь, у Германии, Малайзия собирается следовать урокам истории. Однако вопреки отправке тысяч специалистов на переподготовку в Японию, а собственного кабинета министров на курсы по изучению японского чайного этикета Махатхир не смог усвоить главные обязательные условия проведения политики в интересах «молодой промышленности» – экспортную дисциплину и санкции за провалы. Махатхир, с одной стороны, пытался заставить государственные предприятия делать больше, чем они были в состоянии, а с другой стороны, совершенно не сумел призвать к дисциплине ведущих предпринимателей Малайзии, которые скопили миллиарды долларов, не сделав сколь-либо значительного вклада в развитие страны. Авантюры, предпринятые Махатхиром в 1980-х гг., оборачивались трагикомедией, когда он приказывал членам кабинета министров читать совершенно неуместную книгу по экономическому развитию и заменял простые конструктивные объяснения экономических причин и следствий на вычурные теории культуры.
Несмотря на все это, даже непродуманная промышленная политика Махатхира все равно сделала Малайзию более обеспеченной, чем страны, подобные Филиппинам, где вообще не предпринимались никакие эффективные действия для увеличения производственных мощностей. Провалив индустриализацию, Малайзия вместе с тем служит напоминанием, что лучше попытаться и потерпеть неудачу, чем вовсе отказаться от попыток.
Среди различных отраслей промышленности, полезных для сопоставления развивающихся стран, самой наглядной является сталеплавление. Сталь сыграла важную роль на ранних этапах индустриализации всех богатых стран, за исключением «финансовых гаваней» и чисто аграрных государств с малочисленным населением. Сталь была жизненно важным продуктом для экономического становления Великобритании, США, Германии и других континентальных государств Европы, а также для каждой из трех историй успешного развития стран Северо-Восточной Азии. И поныне она вносит существенный вклад во все промышленные экономики. Способность к эффективному производству стали традиционно показывала, что страна перейдет к эффективному производству и других продуктов – это своего рода вступительный экзамен на пути к экономическому процветанию. Судя по всему, Пак Чон Хи осознавал это, когда начертал китайские иероглифы gangtie guo li («Черная металлургия – основа государственной мощи») на стене штаб-квартиры Pohang Iron and Steel, первого в Южной Корее крупного сталеплавильного завода.
