Что там было в семье Кампрадов в 1960-е гг., когда братья росли, я, конечно, знать не могу, но явно что-то пошло не так. Почему ни один из трех братьев, у которых нет явного интереса к большому бизнесу, не взбунтовался? Ведь можно было бы выбрать другой путь, отличный от ИКЕА. Или они настолько уважают своего отца, что другой путь для них неприемлем?
Страх смерти
Когда Ингвар вступил в преклонный возраст, он стал время от времени испытывать страх смерти. Но отчасти это страх другого рода – Ингвар боится, что ИКЕА рухнет из-за некомпетентности наследников после его кончины. Этим своим страхом он иногда делится с доверенными людьми: «Трое моих сыновей никуда не годятся. Обещай мне, дорогой Буссе, что позаботишься о том, чтобы ИКЕА вопреки всему выжила…»
Стоит Ингвару обойти пару-тройку стариков в ИКЕА, как слухи о страхах Основателя распространяются, как желудочный грипп в детском саду. И, конечно, рано или поздно они доходят до сыновей Кампрада. А вот теперь давайте подумаем. Если вас, как их, в свое время воспитывали авторитарными методами, задача всей вашей жизни – угодить папе, все остальное становится второстепенным. Допустим, вам скажут, что, по мнению вашего отца, у вас не все в порядке с головой. Боюсь, это здорово ударит по самолюбию, но что еще хуже – такое мнение способно уничтожить остатки чувства собственного достоинства, если оно, конечно, было.
В августе 2008 г. с нашей подачи в СМИ появились публикации, расхваливающие IKEA GreenTech AB. Если точнее, о нас написали в пятидесяти странах, и такого успеха мы не ожидали даже в самых буйных фантазиях.
Однажды после заседания правления Петер сидел и читал статью из Svenska Dagbladet, где было опубликовано интервью со мной. Внезапно вскочив со стула, он начал буравить меня взглядом:
– Почему ты сказал о 8—10 сотрудниках?
– Потому что нам, пожалуй, придется расширить штат, чтобы с умом инвестировать те полмиллиарда, которые уже есть в кассе. Вряд ли в мире найдется венчурная компания с меньшим количеством сотрудников.
– Ты вышел у меня из доверия, Юхан, – отрезал Петер и продолжил чтение.
На языке ИКЕА это означает: «Ты уволен».
За два десятка лет, что я проработал в ИКЕА, мне никогда не грозили увольнением. Не только потому, что я хорошо работал, но и потому, что угрозы такого рода в компании не в ходу. Разумеется, иногда людей увольняют, как это бывает везде, но грозить увольнением – это было не в стиле Ингвара. Петер среагировал спонтанно, что говорит о его стремлении проявлять властность везде и во всем, но еще больше об отсутствии способности трезво мыслить. Через какое-то время от посвященных коллег я узнал, что почву из-под ног Петера и его братьев выбил именно страх смерти, который скрутил их отца. Страх за будущее компании.
Меня не уволили, но с этого момента начался наш развод с Петером. Он успокоился, попросил прощения, но зло уже свершилось, и доверие – во всяком случае, мое доверие – было подорвано. Первый раз за двадцать лет мне пришло в голову, что пора расставаться с ИКЕА.
Большая ошибка
Ханс-Йоран Стеннерт, брат Маргареты и зять Ингвара, был председателем правления INGKA Holding BV. Карьера Ханса в ИКЕА была долгой и успешной. Одно из его любимых детищ – серия для ванной ПЕРИСКОП, которая жива до сих пор. Такой чести удостаиваются немногие продукты, поскольку 30 % ассортимента обновляется ежегодно. Ханс-Йоран человек по-настоящему одаренный, с такой способностью трезво мыслить, какая мало у кого есть. Он широко и глубоко разбирается в вопросах разработки ассортимента, производства, закупок, логистики и розничной торговли. Гораздо лучше, чем кто-либо в ИКЕА, кроме, конечно, самого Ингвара. К тому же он пользовался авторитетом у коллег и прекрасно умел общаться.
И вот однажды Ханс-Йоран, испугавшись слабостей Петера Кампрада, попытался выдвинуть вперед Матиаса. Петер отреагировал жестко. Буквально сразу на семейном совете было решено лишить Стеннерта председательства в INGKA.
Если в деталях, разгорелась жаркая дискуссия, и Стеннерт вынужден был спросить, доверяют ли ему сыновья Ингвара как председателю INGKA. Петер ясно дал понять, что о доверии теперь и речи нет, что было равнозначно увольнению. Стеннерта заменили Йораном Гросскопфом и с олимпа сместили на периферию, поручив ему несколько дел в Японии и Китае. А Петер так и остался выбором Ингвара.
Для нас, сотрудников, это известие стало шоком, поскольку мы знали, что Стеннерт способен повести ИКЕА в будущее. Многие годами пытались понять, почему Ингвар предпочитает Стеннерту своих сыновей, явно не тяготеющих к бизнесу, но это остается загадкой. Без сомнения, выбор Петера в качестве главы компании это тоже шаг в будущее. Но пока еще не ясно, в какую сторону пойдет ИКЕА.
Жесткое увольнение Стеннерта имело, к сожалению, несколько последствий. Одно из них – уход ключевых людей. Кто-то ушел сам, других уволили братья. Конечно, не напрямую, но по их указанию.
Нам всем понятно, что ИКЕА – собственность семьи Кампрадов. Но Ингвар поступил бы гораздо умнее, позволив сыновьям развивать свои способности в той области, к которой у них лежит душа. Петер, без сомнения, стал бы по-настоящему умелым технарем. Йонас художественно одарен, и на совещаниях ему явно не комфортно. Однако нельзя не отметить, что он единственный из братьев, кто нашел свое место в компании, а именно занимаясь ассортиментом. Матиаса я не так хорошо знаю, чтобы осмелится предположить, где бы он смог применить свои таланты, ведь есть же они у него. Если бы Ингвар дал своим сыновьям право выбора, пусть даже и ограничив его рамками компании, у ИКЕА могло бы быть другое будущее. Петер, Матиас и Йонас занимались бы чем-то конкретным, а не всем в целом. Последнее требует особого дарования, каким они не обладают. А если бы их дядя Ханс-Йоран Стеннерт снова оказался в чести, ИКЕА могла бы уверенно идти вперед даже после Ингвара.
Микаэль Ольссон
В апреле 2009 г. Ингвар и его сыновья вполне ожидаемо выбрали преемника Андерса Дальвига, и президентом Группы компаний стал Микаэль Ольссон.
В ИКЕА не было более компетентного кандидата, чем Микаэль. На протяжении тридцати лет он работал в разных странах во всех звеньях стоимостной цепочки. Будучи главой IOS, он обходил отделы, чтобы узнать, как люди себя чувствуют, как идут дела. Казалось бы, ничего особенного, но ни один глава этого подразделения ни до, ни после него не окунался в действительность вот таким образом.
Время от времени Микки собирал всех сотрудников «Бло-сиппан», а это примерно 700 человек, в тесном фойе, чтобы выразить свою точку зрения по какому-либо вопросу. Всегда в доступной форме, всегда с энтузиазмом. «Вы часто слышите, что надо учитывать местные вариации цен. Плюньте на это!» – мог сказать он на своем сконском диалекте.
И еще его отличал удивительный интеллект. Я уже говорил, кажется, что его осведомленность иногда могла сравниться с осведомленностью Ингвара. Микки мог несколько часов молча просидеть на собраниях, а потом вдруг встать и в двух словах подвести итог дискуссии.
