Друзья заговорили о старении, о его грустных последствиях. Ники признался, что никогда не думал, что с возрастом его отец так изменится.
– Он всегда был человеком, с которым можно было найти общий язык. А сейчас стал таким придирчивым, таким неуживчивым. – Затем его вдруг осенило. – Послушай, он, наверное, боится. Точно, Боб. Он боится смерти! Но, черт! Я тоже. Я тоже не готов умереть, дружище.
Боб заверил друга, что у него «впереди еще долгая жизнь».
– Знаешь, чего я хочу? – с озорной улыбкой сказал Ники. – Чтобы, когда мне будет восемьдесят лет, я задал такую же взбучку своим сыновьям и им пришлось бы молча снести ее. И мне будет плевать на них, потому что так уж оно заведено, верно?
Друзья рассмеялись и, чокнувшись, опрокинули еще по порции виски.
Глава 4
Ничего личного
В середине января 1967 года Конрад Хилтон и Чарльз Тиллингаст-младший, председатель правления TWA, достигли принципиальной договоренности о поглощении TWA компании «Хилтон интернейшнл». Сделка предусматривала, что TWA выпустит на каждую акцию «Хилтон интернейшнл» 0,275 обыкновенной акции TWA и половину привилегированной акции TWA нового выпуска. Такой обмен акциями давал корпорации «Отели Хилтон» минимум 250 миллионов долларов дохода и гарантировал, что ее зарубежные отели сохранят имя Хилтона. И многие директора – хотя, конечно, не все – сохранят свою работу. Но отделение «Хилтон интернейшнл» отныне будет принадлежать не Конраду Хилтону, а TWA.
Фрэнк Вангеман, работавший в это время в корпорации «Отели Хилтон», вспоминал:
– Как первый вице-президент и, соответственно, один из директоров корпорации я участвовал в принятии решения. Поэтому был свидетелем этой сделки, о которой Конрад Хилтон впоследствии очень жалел. TWA сказали нам: «Если вы продадите нам ваш бизнес за рубежом, то с нашим опытом работы по всему миру новая компания будет развиваться быстрее, что будет выгодно вашим акционерам». И Конрад согласился на это…
Для Ники Хилтона это была ужасная новость. Поскольку он руководил зарубежным отделением, следовало ожидать, что либо он потеряет свой пост, либо будет значительно понижен. Любой вариант означал серьезное изменение в его жизни. Как выразился поверенный Хилтона Майрон Харпол:
– Неминуемо должно было обостриться библейское соперничество между братьями Барроном и Ники. Но, – поспешил он добавить, – у мистера Хилтона и помимо Ники были причины продать свою зарубежную собственность. Сначала Кастро национализировал отель «Гавана-Хилтон», а затем было совершено нападение на его отель в Каире. Он говорил мне, что начинает опасаться за свои отели за границей.
Эта тревога тоже сыграла роль в принятии решения о продаже компании, как, разумеется, и разочарование в Ники.
Майрон Харпол не принимал участия в этих щекотливых переговорах, но, как поверенный Конрада, был в курсе происходящего. Он рассказывал:
– Баррон одобрял эту идею, считал, что она принесет корпорации большие деньги. Конрад полностью был согласен. К сожалению, в результате этой сделки роль Ники в компании значительно снижалась. Вспоминая об этом сейчас, думаю – учитывая непредсказуемый характер Ники, – что, наверное, следовало более тщательно взвесить, как такое изменение отзовется на его самолюбии и самооценке. Но Ники вел довольно безалаберный образ жизни, и это делало его уязвимым. Он так доверял людям, что даже не осознавал, что ему грозит.
Соображения власти и денег для Ники не имели такого большого значения, как для Конрада и Баррона. Его больше волновало одобрение отца.
– Но если вы не понимаете значения власти и денег, вы не можете быть преуспевающим Хилтоном, – пояснила Норин Нэш. – У Конрада и Баррона на это были одинаковые взгляды. Баррон часто говорил: «С деньгами приходит власть, а с властью – деньги». Ники же был более эмоциональный, не такой рассудочный. Многие его решения были приняты под влиянием чувств, а не разума. Тогда как Конрад и Баррон были одного склада, более жесткого и рационального.
– Когда шли эти переговоры, мы с Ники были в Африке, на открытии отеля «Хилтон» в Рабате, – вспоминала Триш. – Поскольку я изучала французский, я произнесла на этом языке речь по случаю открытия отеля. Ники очень гордился мною. Мы были чем-то вроде королевской четы, встречая гостей на одном из самых пышных приемов для прессы в истории отелей Хилтона. Но Баррон и Конрад там не присутствовали. Хотя нам это показалось странным, Ники воспринял это как знак доверия. «Значит, они считают меня достойным партнером, если отправили меня сюда одного», – сказал он. К сожалению, оказалось, их отсутствие объяснялось совершенно другими причинами.
– Я люблю тебя! – сказал Ники жене в новогодний день 1967 года за праздничным столом с шампанским. Они не подозревали, что несет им этот год. В тот момент они чувствовали себя невероятно счастливыми, и это было самым главным. – Хочу, чтобы ты это знала, Триш, и верила в это всегда, до конца твоей жизни.
Триш была растрогана неожиданным откровением мужа.
– С чего ты вдруг решил мне это сказать? – спросила она, сморгнув слезы.
– Потому что мне давно нужно было это сделать, – сказал он. – Прости, если иногда я вынуждал тебя думать, что не люблю тебя. Поверь, я знаю, как тяжело, когда любимый человек разочаровывает тебя. Поэтому прошу у тебя прощения.
Что говорить, конечно, Ники не был идеальным мужем. Характер у него был неровный, вспыльчивый, а его пристрастие к алкоголю и наркотикам вынуждало его жену постоянно быть настороже. Но Триш неустанно вела, как она это называла, «борьбу за добро», любила и всячески поддерживала своего мужа. При всех своих недостатках он никогда ее не обманывал и ни разу не ударил, как и обещал ей много лет назад. Он доверял ей так, как никому другому. Он благословлял землю, по которой она ступала, был убежден, что она просто не способна на зло. Поэтому она всегда была готова помочь ему, поддержать. Скоро Ники предстояло почувствовать, что Триш нужна ему, как никогда раньше.
Глава 5
Откровенный разговор
– О том, что Конрад и Баррон продают отделение Ники, мы узнали, по-моему, в начале февраля 1967 года, – вспоминала Триш Хилтон. – С нами эта сделка не обсуждалась. Ники увидел статью в «Тайм» [в номере от 27 января 1967 года], вот так и узнал об этом. Нам только и оставалось, что ошеломленно смотреть друг на друга и думать: почему?! Это был очень страшный момент, полное крушение всех надежд. Я сказала: «Ники, я в тебя верю, ты человек очень сильный, ты перенесешь это, и все наладится». – «Верно, – сказал он. – Я это перенесу». На самом деле он был просто потрясен, раздавлен.
Понятно, что Ники сразу договорился о срочной встрече с Конрадом и Барроном. Он взял с собой на встречу Боба Нила, как он объяснил, в качестве свидетеля. Желание Ники иметь свидетеля предполагает, что он решил бороться за свое будущее в компании. Все прошли в кабинет Конрада; он сидел за своим столом, остальные – напротив.
– В чем дело, папа? – начал разговор Ники.
