– Дальше был ваш реставратор дядя Федя, а после него – его коллега Колесников, который, по всей видимости, помогал ему в создании копии. Их обоих убрали, очень профессионально свалив смерть одного на другого. Колесников не убивал Макарова, это ясно как божий день. Он оставил в квартире множество следов в виде отпечатков пальцев, он засветился перед охранником и соседями, но при этом почему-то стер свои пальчики с выключателей, дверных ручек и вообще всего, за исключением бутылки, стакана и ножа. Вы этого не знали? Да-да, повсюду, кроме этих трех предметов, отпечатки пальцев оказались тщательно стерты... Странно, не правда ли? Итого четыре человека, смерть которых почти наверняка связана с делом, которое мы расследуем. Вы понимаете, что рискуете жизнью? Понимаете, что ваш домашний телефон, как и вся квартира, может стоять на прослушке? Тот, кто организовал такое дело, наверняка обладает весьма широкими возможностями, в том числе и техническими... Так что с того самого момента, как вы обратились за разъяснениями к Макарову, вы сами подвергаетесь смертельной опасности. Макарова и его помощника убрали именно потому, что он с перепугу наговорил вам чепухи, которую легко проверить. Достаточно узнать в администрации, когда в последний раз реставрировалась интересующая нас картина и не было ли в ходе реставрации каких-либо эксцессов, как все станет ясно. Выяснив, что дядя Федя вам солгал, вы бы непременно попытались узнать, зачем он это сделал, и ему пришлось бы отвечать на крайне неприятные вопросы – сначала вам, а потом и следователю. Этого организатор преступления допустить не мог. В итоге – два трупа...
– И наверняка не последние, – вставил Глеб.
– Я тоже так думаю, – согласился генерал. – И чтобы не попасть в их число, вам, Ирина Константиновна, следует соблюдать предельную осторожность. Ни с кем не обсуждайте это дело, перестаньте часами простаивать перед картиной... Экспертизу надо провести по возможности тайно и в самые короткие сроки. А потом, независимо от результатов, где-нибудь на публике дать понять, что ошиблись в своих подозрениях и что картина подлинная.
– А вот это, положим, чепуха, – заметила Ирина. – Если человек, который точно знает, что в галерее висит копия, услышит от меня такое после того, как я проведу несколько часов за детальным изучением холста и красочного слоя, он сразу поймет... в общем, поймет, что к чему.
– Да знаю, – с досадой проворчал Потапчук. – Знаю! А что делать? Получается, что против вашей воли мы втянули вас в это... будто мы вас подставляем!
– Это не так, – спокойно возразила Ирина.
– Так или не так, уже неважно, – вздохнул Потапчук. – Во всяком случае, постарайтесь не открывать дверь незнакомым людям и нигде не бывайте одна. Мне известно, что ежедневно в течение какого-то времени вы находитесь... гм... ну, словом, под надежной защитой нашего общего знакомого и его личной охраны. Извините, что мне пришлось этого коснуться...
– В этом нет никакого секрета, – ровным голосом ответила Ирина.
– Вот и прекрасно. Мне известно также, что вы самостоятельная женщина с сильным характером и не терпите никакой опеки, однако я вас очень попрошу: в тех случаях, когда рядом нет охранников господина Назарова, вызывайте Глеба. Себя в телохранители не предлагаю. Рад бы, честное слово, но, увы, староват для такой работы.
– Посмотрим, – с огромным сомнением в голосе произнесла Ирина.
– Как хотите, – вмешался Сиверов. – Присматривать за вами я стану все равно. Знать вы об этом будете, а вот засечь меня не сумеете. Значит, станете высматривать, нервничать, отвлекаться... Так и до беды недалеко, видел я, как вы машину водите. Да и мне это будет мешать. Придется тратить время, силы и внимание на то, чтобы остаться незамеченным. Маловероятно, конечно, но чисто теоретическая возможность того, что, стараясь получше спрятаться от вас, я проморгаю убийцу, все-таки сохраняется. Так что лучше вам все-таки потерпеть мое присутствие.
– А с чего вы взяли, что оно меня обременяет? – с металлическими нотками в голосе осведомилась Ирина. – Мне это безразлично, я только не терплю, когда мной начинают командовать.
– Никаких команд, обещаю, – сказал Глеб.
– И если я обнаружу вас у себя под кроватью – в самом широком смысле этого выражения, естественно, – вы об этом горько пожалеете!
Глеб сделал изумленное лицо.
– Под кроватью? Помилуйте, что я там потерял? Я не тапочки и не ночной горшок! Прошу прощения, – смиренно добавил он после того, как Федор Филиппович строго постучал указательным пальцем по краю стола.
– Вернемся к нашим баранам, – сказал генерал. – Так вот, Ирина Константиновна, отныне все наши совещания и встречи будут проходить здесь, на этой квартире. С сегодняшнего утра это ваше конспиративное жилье.
– Вот это? – ужаснулась Ирина. – Жилье?!
– С новосельем, – ухмыляясь во весь рот, поздравил Сиверов.
– Да, – сказал Потапчук, – конечно, я понимаю, здесь не очень уютно...
– Не очень? Да, действительно, не очень!
– Бюджет у нас небольшой, – продолжал генерал, – но кое-что мы, разумеется, наскребем. Мебель, занавески...
– Благодарю покорно! – воскликнула Ирина, больше не скрывая сарказма. – Чего мне всю жизнь не хватало, так это обстановки, приобретенной военным интендантом на средства "небольшого" бюджета. Железная койка, армейское одеяло... Увольте, это я уж как-нибудь сама. Потом, когда наша совместная работа закончится, можете запускать сюда своих прапорщиков, пусть рисуют на мебели инвентарные номера. Считайте это спонсорской помощью вашему ведомству.
– Превосходно! Чего всегда не хватало нашему ведомству, так это спонсорской помощи молодых и красивых кандидатов искусствоведения, – благодушно парировал Федор Филиппович. – Обещаю, что инвентарные номера будут написаны самой лучшей в мире краской и по всем правилам искусства.
– Техническая ничья, – сказал Сиверов. – Хотите еще кофе?
Глава 7
Олег Добровольский по-петушиному выпятил грудь, втянул живот и, засунув большие пальцы обеих рук под широкий офицерский ремень, провел ими от пряжки в стороны, к спине, расправляя складки темно-серого форменного комбинезона, на спине которого красовалась ярко-желтая надпись "ОХРАНА". На поясе у Олега болталась тяжелая милицейская дубинка, а справа, под рукой, в кожаном чехольчике имелся баллончик со слезоточивым газом. Слева, тоже под рукой и тоже в чехольчике, висел электрошокер, которым Олегу еще ни разу не довелось воспользоваться. Ему было интересно, так ли хороша эта хреновина, как о ней говорят в рекламе и показывают в заграничных боевиках, но, с другой стороны, наживать себе неприятности Олег Добровольский вовсе не стремился. А ситуация, в которой охраннику обувного магазина приходится применять электрошокер, это как раз и есть неприятность, да такая, что боже сохрани. Любители что-нибудь стибрить под шумок или отнять у продавщицы выручку под дулом игрушечного китайского пистолета обычно проходят мимо, увидев сквозь стеклянную дверь охранника в форме. Что же касается серьезных налетчиков, то пистолеты у них, как правило, не игрушечные, и против них электрошокер – тьфу! Лучше уж тогда испытать его на себе, чтобы тихонько лечь на пол где-нибудь в уголке и ничего не видеть и не слышать...
