— Да он всегда был такой, — сказала Зинаида Александровна. — Порассказала бы я вам, только о покойниках ведь дурно не говорят.
— Он что, плохо относился к Светлане Петровне? — спросила Катя. — Изменял ей, да? Он ведь и в «Парусе» с девицей был.
— Мучил он ее, бедную, — сказала Нателла Георгиевна. — Со света сживал.
— То есть как это? — спросила Катя.
— Очень просто, — ответила вместо подруги Зинаида Александровна. — Нервы ей мотал, паразит. Светка его любила без памяти. А он ее — я ей и в глаза это скажу-не любил никогда. Пользовался ею умело. Ею, тестем, связями, положением семьи — всем.
— Светлана Петровна дочь какого-то известного военачальника, да? — нарочито неуверенно спросила Катя. — Не какого-то. А Мироненко, между прочим, на его родине в Бобруйске бюст стоит, — Зинаида Александровна переглянулась с подругой. — Забыты, забыты имена, покрытые славой.
— Ну, он же не в Отечественную войну прославился, — возразила Катя.
— Без тестя и Светы Лене Авдюкову гораздо труднее пришлось бы в жизни, в карьере, во всем, — тихо сказала Нателла Георгиевна. — А он не только этого не ценил, не был за это благодарен, но именно поэтому и мучил Свету так сильно, особенно когда перестал от нее зависеть. Когда они ролями поменялись, когда умер тесть, когда он сам ушел из Министерства обороны и занялся вместе с моим мужем бизнесом.
— Светлана Петровна говорила о том, что в бизнесе у Авдюкова и вашего мужа были конкуренты, недоброжелатели. Что его могли убить из-за какого-то выигранного тендера, — сказала Катя.
Нателла Георгиевна непонимающе взглянула на Зинаиду Александровну.
— Да? Действительно, Орест говорил мне что-то насчет выгодного заказа на разработку здесь, в области, карьеров. Но насчет того, что это могло стать причиной такой расправы… — Нателла Георгиевна явно встревожилась. — Неужели это возможно?
— А ваш муж не делился с вами опасениями — может быть, ему и Авдюкову кто-то угрожал?
— Нет, он мне ничего не говорил.
— Да Орест, если что даже и было, тебе бы ни за что не сказал, — вмешалась Зинаида Александровна. — Он бережет твой покой, Нателлочка. Уж он такой — что бы ни случилось с ним, не скажет, все будет хранить в тайне.
— Такие вопросы вам, многоуважаемая, лучше мужу задавать, а не жене, — бросил Варлам Долидзе. — Я тут совсем лишний. Ты, Вася, — тоже. Если потребуемся — найдете, многоуважаемая, нас в мастерской.
Словцо «многоуважаемая» он произносил с особым смаком, как в старом стишке про «многоуважаемого вагоноуважатого».
— Значит, Авдюковы жили в последнее время неважно? — Катя решила вернуться к прежней теме.
— Плохо они жили. И виноват был Леонид, — сухо сказала Зинаида Александровна. — Кем он был до того, как женился на Свете? Кем? Нулем. Приехал из провинциального гарнизона, ну, правда, поступил в престижный военный институт — тогда не всех туда еще по блату брали. Прилип к ее вон брату Сашке, — она кивнула на Нателлу Георгиевну, — пресмыкался перед ним. Молчи, Нателка! Что я, не помню, что ли? Ему ведь все равно было кто — ты, я, Светка. Мы все были тогда молодые дуры. А он был высокий, наглый, красивый прохиндей. Он хотел зацепиться за Москву, за наш круг. Светка влюбилась в него по уши. Готова была ехать за ним в гарнизон хоть на Камчатку. Он ведь и тестя своего будущего сумел облапошить, обаять. Мироненко и не возражал против их брака, считал, что это свежая кровь, это хорошо. Он устроил так, что они не поехали в гарнизон, нашел Авдюкову должность — сначала в Генштабе, затем в министерстве. Так тот и жил потом за спиной тестя — в ус не дул. А какой он военный — он же лавочник, лавочник по натуре. Приобретатель! И вот когда после стольких лет прихлебательства он наконец нашел свое место, когда организовал фирму, когда деньги стал зарабатывать немалые, то… То Света стала ему больше не нужна. И он стал вгонять ее в могилу.
— Ты не права, Зина, — возразила Нателла Георгиевна. — Просто это мы стали старые. Старая жена — хуже врага. Это такая обуза для них, когда есть еще силы начать все с чистого листа.
— Помолчи, — оборвала ее Зинаида Александровна.Катя слушала и думала о том, что Зинаида Александровна назвала Авдюкова «высоким, наглым, красивым прохиндеем». На фотографии же из уголовного дела был изображен пятидесятилетний лысоватый, угрюмый гражданин. Зинаида Александровна, видимо, смотрела на Авдюкова глазами своей молодости. И очень резко осуждала его.
— Вы не знали его секретаршу — Юлию Олейникову? — спросила Катя после паузы.
— Не кто иной, как я сама и порекомендовала ее мужу, — Нателла Георгиевна покачала головой. — Ужасно казню себя за это. Не следовало этого делать. Эта особа причинила Свете столько страданий. Леня стал ее домогаться — она ведь довольно симпатичная, свободная. Без предрассудков. Ну а она пошла навстречу его домогательствам. Причем вполне открыто.
— А вы что, давно ее знаете? — спросила Катя. — Она что, работник хороший, раз вы ее порекомендовали?
— Я познакомилась с ней в Италии, в Риме. Мы там с мужем и вот с Зиной отдыхали. Она работала в какой-то туристической фирме, но у нее как раз контракт закончился. Она возвращалась в Россию, искала место.
— И она произвела на вас впечатление, да?
— Она просто помогла мне, — Нателла Георгиевна посмотрела на подругу, потупилась. — У меня там неожиданно случился приступ. Она помогла мне. Проявила, так сказать, деятельное участие. Ну и я считала себя обязанной отблагодарить ее.
— Вот и отблагодарила, — вздохнула Зинаида Александровна. — Впрочем, ты ни в чем не виновата. И Света так считает. Не подвернулась бы эта Юлия, была бы на ее месте там, в «Парусе», другая телка.
— Скажите, а как, по-вашему, Олейникова могла убить Авдюкова? — спросила Катя.
В комнате повисло молчание.
— Нет, не думаю, — сказала наконец Нателла Георгиевна.
— Вряд ли, — Зинаида Александровна вздохнула. — Зачем ей? Она же им пользовалась напропалую, сосала его, как паучиха: шубка, колечки, поездки на природу, ужины в ресторанах.
— Может быть, Авдюков обещал ей жениться, а потом отказался?
— Ну, не знаю. — Зинаида Александровна пожала плечами. Прикурила новую сигарету. — Это опять же у нее надо спрашивать, а не у нас с Нателлой.
— А я никак не думала, что застану вас здесь, — простодушно заметила Катя. — Планировала-то одного Варлама Автандиловича поспрашивать. Тогда-то, и прошлый раз, мы побеседовать не успели.
— Что, приглянулся он вам? — усмехнулась Зинаида Александровна. — Будьте начеку, милочка. Варлам — бармалей. Девушек как орехи грызет и скорлупки выплевывает. Правда, сейчас он одичал, как все старые холостяки, а какой он был лет этак десять назад — о, вы бы ни дели.
— Простите, а вы не замужем? — спросила ее Катя.
— А что, так заметно? — усмехнулась Зинаида Александровна.
