– Не стоит, я говорю по-русски, господин, – с поклоном произнёс Чжао.
– Отлично, тогда к делу. – И пустые глаза демона из преисподней упёрлись в него. – Оставьте нас. – Когда все отошли и не могли услышать его слова, русский заговорил: – Тебе не нравится положение дел в твоей стране? Что ж, сочувствую. Но в этом виноваты вы, только вы, и никто более. – Чжао имел невероятную выдержку, но, несмотря на неё, его глаза блеснули застарелой злобой. И этот демон, увидев её, улыбнулся. От его улыбки у Чжао мороз по коже прошёл, человек так улыбаться не мог. – Далее, – безжизненным голосом продолжил демон, – нам предстоит подавление восстания, что это такое, все знают. И потому, ротный, не стоит изображать Ханумана. Мол, пересижу на дереве, а потом слезу и добью победителя. – Русский, казалось, видит его насквозь. – Не выйдет, царя обезьян стащат с дерева и походя съедят. А потом начнётся делёж дерева.
Надеюсь, у нас будет полное взаимопонимание? – Пустые глаза смотрели на Чжао, проникая в самую душу.
– Да, господин, – поклонился тот. Спорить с этим жутким русским у него не имелось никакого желания…
Вспоминая этот неприятный разговор, Чжао видел, что часть убитых не имела ни поясов, ни повязок. Обычные крестьяне, решившие поживиться, но вместо этого нашли свою смерть. Русский начальник посмотрел на него очень внимательно и кивнул на десяток пленных, понуро сидящих под охраной троих солдат:
– Займитесь ими…
Спихнув на китайца эту грязную работу, я направился в штабной вагон.
– Ну-с, Иван Тимофеевич, что скажете?
Судя по рабочей атмосфере, пока всё укладывается в наши планы.
– Пока тьфу-тьфу-тьфу, – сплюнув через левое плечо и постучав по столу, улыбнулся начштаба. – Участки от Харбина до Пограничной под нашим контролем. Из Владивостока выдвигается подкрепление – десантные партии с пушками Барановского общей численностью не менее трёхсот штыков и девяти орудий. Плюс ещё триста штыков наскребли в гарнизоне.
– Ого, с этими силами Александр Алексеевич может не ограничиться экспедицией к Хулачену.
– Вот-вот. Кстати, он не стал сидеть в городе, а атаковал скопление ихэтуаней в его окрестностях. – Было видно, что Милютин приятно удивлён действиями генерала. – Восставшие рассеяны, частично пленены, причём главарям уйти не удалось. Хотя часть из них и успела раствориться в толпе.
– Ничего. – Вести, конечно, превосходные, но меня интересовало, что происходит на участке Маньчжурия – Цицикар. О чём я и осведомился у него.
– Вот тут плохо. – Настроение у Милютина резко переменилось. – Связь прервана, но сведения, которые успели получить, не внушают оптимизма. Станцию Бухэду пришлось оставить, наличные силы охранной стражи не способны удержать её. Имущество и подвижной состав эвакуирован на станцию Хинган. В Хайл аре произошли первые стычки уже с китайскими войсками. Всё.
– Получается, предгорье мы потеряли. А что происходит в Цицикаре?
– Губернатор ведёт дело к захвату имущества дороги, правда прикрываясь пока фиговым листком в виде невозможности защитить жизни русских подданных. Курт Генрихович успел тайно вывезти из здания Русско-азиатского банка восемьдесят процентов находящегося там серебра и все ассигнации. Начальник дороги отдал приказ об эвакуации служащих, проживающих в городе и его окрестностях. Отходить они будут в сторону Хингана, усиливая его гарнизон.
– Что же, тогда начинаем войну…
Царское Село. 1900 год
Император хмуро смотрел на стоявшего перед ним Безобразова. События в Маньчжурии его очень обеспокоили. Едва построенная дорога, обошедшаяся казне в круглую сумму, могла быть уничтожена.
– Что вы мне ещё скажете? – спросил он, намеренно не называя собеседника по имени. – И где ваш адмирал, уверявший, что нам так необходим порт в Китае?
– Ваше величество, – почтительно, но твёрдо произнёс Безобразов, – да, положение непростое. Но ситуация далеко не такая плохая, как её вам описали. Части охранной стражи и пешие команды…
– Мне тоже докладывают, полковник, – прервал император, произнеся его чин специально по-армейски, давая понять собеседнику своё неудовольствие. – Но там основные меры предпринимаются именно жандармскими частями. Не стоит в угоду общественному мнению принижать их заслуги… Продолжайте.
– Да-да. – Немного сбитый с толку Безобразов, откашлявшись, на ходу стал перестраивать доклад. – На Квантуне, благодаря вмешательству флота, положение нормализовалось. Взятие нами Инкоу и разгром мятежников подорвали их моральный дух…
Александр, слушая, как части армии, флота и охранной стражи героически сражаются, кивнул. Что было, то было, когда же дошло до жалоб на произвол жандармов, он оживился. Интересно, что же учудил Дроздов, раз дошло до столь высоких челобитчиков.
– По его приказу были арестованы многие опытные инженеры, – заливался соловьём Безобразов. – Руководство КВЖД запугано угрозами и насилием…
– Так, а где сейчас арестованные? – прервал его монарх.
– Согласно полномочиям, предоставленным ему вашим величеством, он отправил их в первую линию.
– За что?
Короткий вопрос заставил Безобразова мысленно проклясть этих идиотов. А заодно пожалеть, что не всех этот жандарм направил под китайские пули.
– За срыв строительства бронепоездов, – признал он. Врать царю в таком деле было себе дороже. Может, великие князья и могли себе такое позволить. Он – нет.
– А скажите, почему на Сунгари и Амуре до сих пор нет кораблей флотилии? – Император холодно смотрел на него, ожидая ответа. Причём любого, а вот потом, в зависимости от него…
– Флотилия только-только создана, – ответил полковник чистую правду. Ну, почти.
– Да вы считаете, что пара древних «калош» с такими же пушками впечатлят китайцев? Или три, кажется, парохода, я не ошибаюсь?
– Нет, ваше величество.
– Так вот эти суда, кстати принадлежащие КВЖД и приписанные к ней в военное время, достаточны для перевозки войск? – Александр постепенно наливался злобой. – Чем занят господин Абаза? – Не дожидаясь ответа, придвинул к себе бумаги. – Вот докладная записка командира батальона осназа. И датирована она прошлым годом… Почему ЖАНДАРМ, а не ваш компаньон в звании адмирала подал этот документ? Идите, я вас не задерживаю. – И не отказал себе в маленьком представлении: – Вы поедете туда и наведёте порядок в своём обществе. Справитесь – останетесь его главой, если же нет… Я всё-таки советую справиться. – Увидев удивлённое лицо, он забил «последний гвоздь»: – На этом настаивал так не любимый вами Дроздов. Он в своей записке сообщил, что ваши действия в Маньчжурии единственно правильные. – Усмехнувшись, вспомнил, при каких обстоятельствах он впервые услышал об этом офицере…
Гатчина. 1882 год
– Итак, – устало произнёс Александр. Прошедший год заставил его очень пожалеть о невозможности воскрешения иных практик времён Ивана Грозного. Государство бурлило, все словно посходили с ума. МВД еле-еле справлялось со своими обязанностями, корпус жандармов был если не разгромлен, то серьёзно ослаблен. Ситуация чуть изменилась к лучшему, когда он лично начал наводить порядок в этих конюшнях (до «авгиевых» они не дотягивали совсем не много), но именно чуть. Продолжались поиски бомбистов, которые изредка взрывали очередного чиновника. А тут ещё эта напасть. – Вы в этом уверены?
