– А как же губернатор Шунь? – поощрительно спросил Дуббельт.
– Вот с ним очень просто: он расставит сейчас купцов на образовавшиеся новые места, заодно и неугодных отправит на встречу с предками, а после будет получать деньги на постоянной основе и иметь покровительство России.
– Не стоит говорить об этом вслух, – мягко, прямо-таки по-домашнему произнёс ротмистр.
– Уже забыл.
– Вот и отлично…
Оставив на хозяйстве Немова, Дроздов и Дуббельт отправились на рикшах вместе с приехавшим по «их души» Нечволодовым к полковнику Вогаку. Тот избрал местом постоянного пребывания этот город, военный агент в Южном Китае полковник Дессино пребывает в Шанхае. Пока они ехали, Владимир вспоминал сведения, полученные об этом человеке. Молодой, тридцать девять лет, блестяще закончил Академию Генерального штаба, запись на доске Николаевского кавалерийского, служба в Гвардии, с 1892-го служил здесь. Как никто другой знает местные реалии, был начальником штаба войск, размещённых на полуострове, комиссаром по разграничению Квантуна, а чуть более года назад вернулся к исполнению обязанностей военного агента. Последнее и зацепило Дроздова, понятно, что ему «по малолетству» секретных сведений не часто давали (только в пределах необходимого для выполнения заданий), но даже ему бросилась в глаза столь интересная карьера. Особенно итог. Явно человека убрали, он, сделав всю тяжёлую работу, оказался не нужным, вернее, лишним. М-да, почистили руководство Квантуна, хорошо почистили, и если вспомнить о генерал-адъютанте: моряк! Тогда, похоже, в Артур собираются переводить флот.
Остановившись перед садом, рядом с Русско-китайским банком, все вылезли и, когда привратник-китаец открыл ворота, зашли внутрь. Владимир не сдержал лёгкой ухмылки, нет, всё-таки дипломаты со времён Горчакова так и остались идиотами. Ну почему тут наш флаг есть, а в консульстве его нет! Экономят? Или… даже нет слов описать этот позор! Остальные державы на флаги не скупятся! Эх, чего говорить… Промелькнувшие эмоции не остались незамеченными, но вот сказать… Да говорить было нечего, увы! На роскошную обстановку в китайском и японском вкусе Владимир не обратил особого внимания. Сам Константин Ипполитович был рад гостям (жандармы потихоньку начали привыкать, что здесь не Россия и опасность весьма положительно влияет на сознание), его кабинет, заваленный книгами, бумагами и шифрованными телеграммами, лучше всяких рекомендательных писем говорил за его хозяина.
– …Восстание более серьёзное, чем о нём думают, – говорил он. – Началось в провинции Шаньдунь, его открыто поддержал прошлый губернатор Юй Сянь, ярый ненавистник европейцев. Сменивший его Юань Ши Кай перенаправил всё движение сюда. – Хотя нам это и было известно, но послушать очевидца событий всегда необходимо, это вбивалось в голову каждому. – Императрица, – тут Дроздов и Дуббельт превратились в слух, – издаёт двусмысленные приказы, мило называя мятежников «неосторожными храбрецами», с частью министров и князей потворствует им. Однако часть китайцев считает выходки правительства ошибочными. Так, генерал Не Ши Чан, начальник кавалерии в провинции Чжили, весьма сочувствует нам. Военным советником у него лейб-гвардии Гусарского полка полковник Воронов.
– Мы имели честь быть представленными его супруге, – произнёс Афанасий, использовав небольшую паузу в разговоре. – Очень образованная дама, боюсь, что она знает китайский гораздо лучше, чем преподаватели Восточного факультета.
– Да, это так, – согласился с ним Вогак. – Кстати, она не раз принимала участие в переговорах как переводчик. Так вот, – продолжил полковник, – правительство выразило генералу крайнее неудовольствие за то, что тот сжёг несколько деревень, жители которых присоединились к мятежникам… – Видимо, у человека накипело в душе, Владимир отлично понимал Константина Ипполитовича. – Вот так, господа, на заявление английского консула было отвечено, что несколько станций сожжено и посему поезда под десант предоставляться не могут, поскольку до Пекина им не доехать. Телеграфное сообщение прервано, телеграммы передаются кружным путём, причём китайцы-телеграфисты не принимают шифрованных депеш. Я получил достоверные сведения, что китайская императрица издала тайный указ, чтобы войска не вступали в бой с «боксёрами», а лишь заставляли их расходиться.
Судя по тому, как у всех присутствующих промелькнули горькие усмешки, в последнее никто не верил.
Глава 7
1
– И? – вопросительно посмотрел на «отца солдат» Владимир.
Вернувшись «из гостей», они с Дуббельтом «переваривали» произошедший разговор.
– Плохо. – Афанасий отчётливо понимал, КАК сейчас давят на Алексеева. Понимал и скрытую от многих глаз подоплёку: раз началось столь открытое давление, значит, здоровье государя здорово пошатнулось. Иначе чем объяснить приход «Сысоя» под флагом Веселаго? – Обратил внимание на упоминание «лягушатника»?
Понимающе кивнув, Дроздов не удивился нелюбви к галлам. Двоюродный дедушка ротмистра отвоевал Крымскую и на всю жизнь преисполнился ненависти к Европе. Своё отношение он сумел привить и внуку, отчего тот не раз получал нагоняй от начальства.
– …Граф Дюшэйляр, мой большой друг, с которым мы работаем «в полном согласии и единении»… – Процитировав слова полковника, Дуббельт чуть скривился. – Наш военный агент полностью солидарен с французским консулом.
– То есть сведения будут утекать к этим «союзничкам», – констатировал Владимир очевидное.
– И эти «жуки» уже начинают быть навязчивыми с «просьбами» о присылке войск.
– Неудивительно, – усмехнулся Дроздов. – Хотя и ихэтуани и призывают перебить всех «янгуйцзы»
[29], но первыми они желают спалить находящийся здесь католический монастырь. А, так сказать, примыкание французской концессии к китайской части города это уже вторично…
Располагавшиеся в Тяньцзине казаки отнеслись к нам с привычным ещё по России равнодушием. Охраняя по ночам консульство и здание банка, часть находилась во французском консульстве, где размещался совместный франко-русский штаб. С прибытием отряда положение ничуть не изменилось, что совершенно не огорчало ни Дроздова, ни Дуббельта. Если и была этакая чопорная вежливость, то всё менялось, едва любой завидел волонтёров. Тут битые жизнью стрелки и станичники мгновенно объединялись. Ещё бы: достаточно увидеть джентльмена в костюме бура или следопыта из романов Финимора Купера и Майн Рида. Перекинутые через оба плеча патронташи, засунутые за пояс револьверы и шляпа самого мрачного вида. И ФЛЯЖКА с бренди или виски. Без неё ни один считающий себя джентльменом мужчина не мог появиться в обществе. Кроме того, проходя мимо Тяньцзиньского международного клуба, они обязательно заглядывали в бар-буфет, дабы «подкрепиться» стаканчиком виски-сода, считающегося здесь за самое лучшее лекарство
[30]. Если честно, то Афанасий был сильно раздражён ситуацией, сложившейся здесь. Россию опять втравливали в войну за чуждые ей интересы. Наш консул тоже не особо старается ввязываться в интриги, так, сидит на должности, и всё. Хотя синтоист очень знающий, оставив Дроздова в русском консульстве, сам с парой казаков поехал к французам. Ничего толкового за эти дни сделать не удалось, за единственным исключением: вытянули из города сюда русско-китайское училище вместе с преподавателями и оставшимися учениками. Потихоньку, не привлекая внимания перед переездом, перетаскали, сколько могли, учебных пособий и книг. Галлы кривились, но против решения ротмистра жандармского отряда идти не стали…
