Привилегия, позволяющая банкам использовать значительную часть денег, хранящихся у них на вкладах до востребования, т. е. вести операции с частичным резервированием, периодически приводит к критическому рассогласованию экономики. Схожий эффект наблюдается, когда привилегии выдаются другим социальным группам, в других сферах (например, профсоюзы на рынке труда). Банковское дело, организованное на началах частичного резервирования, искажает производственную структуру и провоцирует широкомасштабное межвременное рассогласование в экономике. В определенный момент экономический кризис и спад стихийно пресекают развитие этого процесса. И хотя в условиях свободной банковской деятельности с частичным резервированием эти независимые явления начинают препятствовать негативному развитию событий быстрее, чем в банковской системе с центральным банком, наибольшая опасность системы частичного резервирования в условиях свободной банковской деятельности состоит в том, что она формирует невероятно мощные стимулы, побуждающие банкиров расширять кредитование совместно и, более того, настаивать на создании центрального банка с целью предоставления помощи частным банкам в моменты экономических затруднений, а также с целью организации и дирижирования широкомасштабной коллективной кредитной экспансией.
Заключение. Неудачи банковского законодательства
Общественный рыночный процесс возможен в силу наличия ряда общепринятых правил, одним из источников которых является и сам рыночный процесс. Эти правила определяют образцы поведения, границы которого установлены уголовным законодательством и частным контрактным правом. Никто не формулировал эти правила заранее. Наоборот – они являются институтами, появившимися в ходе эволюции. В их формировании участвовала практическая информация, поставлявшаяся огромным числом действующих индивидов в течение чрезвычайно длительного периода времени. В этом смысле субстантивное, или материальное, право состоит из множества общих, абстрактных правил или законов. Их общий характер состоит в том, что они применяются ко всем людям. Их абстрактный характер связан с тем, что они определяют весьма широкий спектр индивидуальных действий и не предписывают достижение какого-либо конкретного результата социального процесса. В противоположность субстантивной концепции права, существует концепция законодательства [legislation], понимаемого как совокупность принудительных, возведенных в ранг закона постановлений или распоряжений для отдельных случаев (ad hoc). Такие законы и распоряжения сводятся к предоставлению неправомерных привилегий и как таковые представляют собой акты систематической институциональной агрессии, посредством которых государство пытается взять под свой контроль процессы взаимодействия людей
[731]. Концепция законодательства предполагает отказ от традиционного понимания права (изложенного выше) и его замену «ложным правом» – нагромождением административных постановлений, регулятивных актов и распоряжений, предписывающих подчиненному экономическому агенту осуществление тех или иных конкретных действий. По мере того как множатся привилегии и растет степень институционализированного принуждения, традиционное право все в большей мере перестает определять стандарты личного поведения. Эта роль переходит к административным постановлениям и распоряжениям регулирующего органа, в нашем случае – центрального банка. Таким образом, право постепенно теряет сферу своей применимости, а экономические агенты, лишаясь критериев, которые давало материальное право, начинают неосознанно изменять поведенческие свойства. Со временем они даже отвыкают следовать общим и абстрактным правилам. В этих условиях «уклонение» от выполнения распоряжений часто становится вопросом выживания. В других случаях такое поведение влечет за собой успех коррупционного или ложного предпринимательства. Люди начинают усматривать в нарушении правил скорее достойное проявление человеческой изобретательности, чем разрушение нормативно-правовой системы, угрожающее жизни в обществе.
Все эти соображения полностью применимы к регулированию банковской деятельности. Как было показано в первых трех главах, существующая во всех странах с рыночной экономикой банковская система с частичным резервированием сама по себе предполагает нарушение важнейшего принципа права применительно к договору о банковском денежном вкладе. Она предоставляет ius privilegium определенному типу экономических агентов, а именно частным банкам. Эта привилегия позволяет банкам в нарушение принципов права использовать в собственных интересах большую часть денег, которые граждане доверили им, открыв в них вклады до востребования. Банковское законодательство основано на отказе от принципов права в отношении к договору денежного вклада до востребования – этой сердцевине современного банковского бизнеса.
Ко всему прочему, банковское законодательство представляет собой запутанную паутину административных постановлений и распоряжений, направленную на установление жесткого контроля над конкретными операциями частных банкиров. Мешанина предписаний, исходящих из центрального банка, не только не способна предотвратить циклические банковские кризисы, но, наоборот (и это более важно), усиливает и продлевает искусственный бум, усугубляя последствия неизбежного краха. Чередования бума и спада регулярно сотрясают экономики западных стран, сопровождаясь значительными экономическими и социальными издержками.
«После того как случается очередной кризис, каждый раз принимается целый ворох новых законов или поправок к существующим – в наивном предположении, что, в отличие от прежних законов, оказавшихся неэффективными, новые законы, содержащие более детальные и всеохватывающие меры, помогут избежать кризисов в будущем. С помощью этого приема правительства и центральные банки оправдывают свою неспособность предотвратить наступление кризисов. Тем не менее кризисы повторяются снова и снова, а новое законодательство действует лишь до следующего банковского кризиса и экономического спада»
[732].
