На каждом этапе истории банкиры подвергались искушению нарушить это традиционное правило поведения и использовать деньги вкладчиков в своих интересах. Вначале они делали это тайно, стыдясь, поскольку знали о бесчестной природе своего поведения. Только много позже банкирам удалось перейти к нарушению традиционного принципа права как к открытой и узаконенной практике. Это произошло тогда, когда они получили от государства привилегию использовать деньги своих вкладчиков, почти всегда в форме ссуд, которые первоначально часто давались самому государству. Так сложились отношения соучастников, объединенных общим интересом. Эти отношения между государством и банкирами, ставшие обычными, объясняют сегодняшнее «взаимопонимание» и «сотрудничество» между этими двумя разными институтами. Эта атмосфера коллаборационизма стала повсеместной, она примерно одинакова во всех западных странах, вне зависимости от любых конкретных обстоятельств. Ведь банкиры вскоре сообразили, что нарушение вышеуказанного традиционного принципа права, позволяя им вести дела с огромной прибылью, требует наличия кредитора последней инстанции – центрального банка. Этот институт должен снабжать их ликвидностью, необходимой в моменты кризиса, который, как подсказывал им их опыт, рано или поздно всегда повторяется. Центральный банк также взялся за организацию совместной скоординированной кредитной экспансии и заодно за принуждение граждан соблюдать законодательство об узаконенном средстве платежа, т. е. о монопольно выпускаемой центральным банком национальной валюте.
Тем не менее бедственные социальные последствия этой привилегии, выданной банкирам (и больше никакому институту или лицам!), были не вполне поняты, пока Мизес и Хайек не разработали австрийскую теорию экономического цикла. В ее основание они положили теорию денег и капитала, рассмотренную нами в главах 5–7. Авторы австрийской школы выявили последствия попытки достичь теоретически недостижимой цели (эта невозможность связана с юридически-договорными и технолого-экономическими факторами). Имеется в виду попытка внедрить в практику договор, в котором соединены фундаментально несоединимые элементы, комбинирующий свойства паевых фондов (в части получения дохода на «вклад») и свойства традиционного договора вклада (который по определению обязательно предполагает возможность изъятия денег в любое время по номиналу). Теоретики австрийской школы показали, что эти попытки рано или поздно неизменно запускают механизм стихийной коррекции. Коррекция начинается с неконтролируемого расширения предложения денег, инфляции, приводящих к массовым ошибочным решениям по размещению производительных ресурсов на микроэкономическом уровне. Однако в конце концов она выражается в спаде, ликвидации ошибок и искажений производственной структуры, произведенных кредитной экспансией, и в масштабной безработице.
Важно понять, что привилегия, позволяющая банкам вести операции с частичным резервированием, представляет собой очевидное искажение государством корректного определения прав собственности частных вкладчиков и пренебрежение их защитой. Между тем соблюдение этих прав весьма существенно для адекватного функционирования рыночной экономики. В результате этого неизбежно возникает эффект типичной «трагедии общинных выпасов», что происходит всегда, когда права частной собственности не определены и не защищены должным образом. Этот эффект состоит в растущем стремлении части банкиров опередить своих конкурентов, расширив свой кредитный портфель быстрее и в больших масштабах, чем другие. По этой причине банковская система с частичным резервированием всегда имеет тенденцию к более или менее безудержной кредитной экспансии. Эта тенденция имеет место, даже когда «мониторинг» процесса осуществляет центральный банк, который сегодня, в отличие от того, что обычно происходило в прошлом, вполне серьезно (а не только на уровне риторики) озабочен установлением ограничений на расширение кредита.
Итак, важнейшей целью денежной политики должно стать подчинение банков традиционным принципам гражданского и торгового права, в соответствии с которыми каждое частное лицо или компания обязаны выполнять обязательства в строгом соответствии с условиями, согласованными сторонами в договоре (в нашем случае – требование 100 %-ного резервирования).
В то же время мы должны в высшей степени критически оценить большинство работ, в которых авторы, следуя нашумевшей книге Хайека «Частные деньги», вышедшей в конце 1970-х годов, отстаивают модель свободной банковской деятельности с частичным резервированием. Самый главный вывод, который можно сделать на основе этой литературы, заключается в том, что ее авторы не понимают, насколько часто они повторяют старые ошибки банковской школы. В главе 8 мы показали, что это относится прежде всего к работам Уайта, Селджина и Дáуда. В том внимании, которое они уделяют преимуществам систем межбанковского клиринга как способу самоконтроля [банковского сообщества] в отношении кредитной экспансии, нет ничего ошибочного. Предлагаемая ими система будет иметь лучшие результаты, чем сегодняшняя система с центральным банком, что первоначально установил еще Людвиг фон Мизес. Однако свобода банковской деятельности с частичным резервированием остается «вторым наилучшим» решением, которое вряд ли станет преградой на пути той волны безудержного оптимизма при предоставлении ссуд, которая в результате совместных действий разных банков. В любом случае, эти авторы не поняли, что до тех пор, пока сохраняются привилегии частичного резервирования, обойтись без центрального банка на практике будет невозможно. Как мы показали в книге, единственным способом упразднить орган централизованного планирования в банковско-кредитной сфере (т. е. центральный банк) является отказ от привилегии частичного резервирования, которой сегодня пользуются частные банкиры. Это необходимая, но недостаточная мера: центральный банк должен быть полностью упразднен, а фидуциарные деньги, которые он создал к этому моменту, должны быть приватизированы.
Если мы хотим построить по-настоящему стабильную денежно-финансовую систему XXI века, которая защитит нашу экономику, насколько это в силах человека, от кризисов и спадов, мы должны сделать следующее. Первое: обеспечить полную свободу выбора денег, основанных на металлическом стандарте (золоте), которые заменят все фидуциарные средства обращения, выпущенные в прошлом. Второе: организовать банковскую систему на началах свободы банковской деятельности. И, самое важное, третье: настоять на том, чтобы все агенты, вовлеченные в свободную банковскую деятельность, подчинялись и следовали традиционным нормам и принципам права, в частности норме, согласно которой никто, даже банкир, не может пользоваться привилегией ссужать кому-то нечто, доверенное ему на хранение до востребования. Это и будет означать свободу банковской деятельности со 100 %-ным резервированием.
Пока специалисты и общество в целом полностью не усвоят базовые теоретические и правовые принципы, связанные с деньгами, банковским кредитом и экономическими циклами, реалистически глядя на вещи, мы можем ожидать, что мир будет страдать от экономических спадов. Эти спады будут неизбежно периодически повторяться до тех пор, пока центральные банки не будут лишены власти эмитировать бумажные деньги и придавать статус узаконенного средства платежа, пока частные банкиры не будут лишены привилегии (предоставленной им государством) вести операции с частичным резервированием. Мы завершаем книгу, повторяя то, что было сказано в ее начале. Теперь, после того, как мы увидели исторический крах социализма и в теории, и на практике, главным вызовом, брошенным и профессиональным экономистам, и сторонникам свободы, будет использование всей мощи интеллекта для противостояния институту центрального банка и привилегиям частных банкиров.
