В глазах маоистской террористической группировки “Сияющий путь” де Сото – злодей68. Поэтому в 1992 году коммунисты покушались на его жизнь; три человека погибли. Иные видят в де Сото “Распутина” при бывшем (а затем обвиненном во многих грехах) президенте Перу Альберто Фухимори. Но есть и те, кто видят в де Сото героя, пытающегося распространить по миру модель демократии собственников. Бывший президент США Билл Клинтон называл его “вероятно, величайшим из ныне живущих экономистов”. Владимир Путин в бытность свою президентом России счел достижения де Сото “выдающимися”. За работы, являющие собой “воплощение духа и практики свободы”, американский либертарианский мозговой трест Институт Катона в 2004 году наградил де Сото премией имени Милтона Фридмана. Де Сото и его Институт свободы и демократии оказывали консультационную помощь правительствам Египта, Сальвадора, Ганы, Гаити, Гондураса, Казахстана, Мексики, Филиппин и Танзании. При этом остается вопрос: работают ли его теории на практике?
Кильмес – прекрасная лаборатория, чтобы проверить, действительно ли де Сото разрешил “загадку капитала”. В 1981 году, когда в Аргентине правила хунта, 1800 семей самовольно построили себе жилье на пустыре. После свержения военных и восстановления демократии местные власти экспроприировали землю у прежних владельцев и дали “самостройщикам” права собственности на их дома. Однако лишь восемь из тринадцати бывших землевладельцев согласились с размером компенсации за отнятую землю. Остальные начали долгие судебные тяжбы. В результате некоторые жители Кильмеса стали полноправными собственниками своего жилья – они заплатили незначительную сумму за аренду земли и спустя десять лет получили все необходимые документы. Остальные до сих пор числятся сквоттерами – незаконными захватчиками земли. Разница между домами собственников и лачугами сквоттеров бросается в глаза. У первых и заборы лучше, и краска на стенах свежее, а жилища вторых напоминают развалины. Как известно, собственники следят за жильем лучше, чем съемщики.
Без сомнения, владение собственным домом изменило жизнь многих в Кильмесе. По данным одного недавнего исследования, собственники стали куда большими индивидуалистами и материалистами, чем их соседи-сквоттеры. На вопрос “Важны ли деньги для счастья?” ответов “да” от собственников было на 34 % больше, чем от “самостройщиков”69. Но в теории есть и явный изъян: несмотря на владение недвижимостью, жителям Кильмеса не стало проще брать деньги в кредит. Лишь 4 % получили ипотеки70. И в родной стране де Сото, Перу, права собственности сами по себе не дали больших результатов в деле оживления мертвых капиталов. Да, в 1988 году правительство Перу последовало рекомендациям де Сото, и срок регистрации прав собственности на недвижимость резко сократился – всего до одного месяца, – а стоимость оформления упала на 99 %. В течение двух лет после создания в 1996 году Комиссии по легализации собственности права владения были оформлены на 1,2 миллиона зданий в городской черте. Но если экономический прогресс, обещанный де Сото, и шел, то крайне медленно. Лишь четверть семей из тех 200 тысяч, что получили в период с 1998 по 1999 год право владения землей в столичной Лиме, обратили свою собственность в кредиты. Во многих других странах, в частности в Камбодже, предложенные Сото меры привели лишь к обогащению спекулянтов и девелоперов, выживавших бедняков из их домов71.
Запомните: просто владение собственностью не гарантирует вам спокойствия, оно гарантирует спокойствие вашим кредиторам. Как выяснил в 1840-х герцог Букингемский, настоящие стабильность и спокойствие приносит лишь постоянный доход; сегодня многие жители Детройта делают это открытие заново. Так что не обязательно каждому предпринимателю в развивающемся мире закладывать свой дом. Ключ к богатству может вовсе и не совпадать с ключом от дома.
Бетти Флорес я встретил в один дождливый понедельник на рынке боливийского городка Эль-Альто, расположившегося неподалеку от столицы Ла-Пас. Я направлялся в городское отделение Pro Mujer – организации, занимающейся микрокредитованием. С непривычки в горах я устал и решил остановиться и выпить чашку кофе. Тут я ее и увидел – она варила и продавала густой, крепкий боливийский кофе туристам и хозяевам окрестных лавочек. Ге энергия и живость сразу поразили меня. В отличие от большинства местных женщин, Бетти, нисколько не смущаясь, заговорила с иностранцем. Выяснилось, что она – одна из клиенток Pro Mujer. Она взяла кредит на расширение своей кофейни (ее муж, механик, кредит получить не смог). Результат был налицо: Бетти едва успевала выполнить один заказ, как тут же получала новый. Она собирается расширяться и дальше, а пока ее дело помогает оплатить учебу дочерей.
Бетти Флорес вряд ли можно назвать классическим примером надежного заемщика, как это понимают банки. Ге сбережения скромны, у нее нет недвижимости. Но кредиторы, подобные Pro Mujer, готовы давать в долг ей и тысячам женщин в бедных странах, лишь бы дать волю женскому предпринимательскому таланту. Практика микрокредитования в Боливии – и не только – привела банки к неожиданному выводу: женщины – владеют они домом или нет – куда лучше подходят на роль заемщиков, чем мужчины. Это противоречит образу расточительной дамочки, бегающей из магазина в магазин. Столетиями – вплоть до 1970-х – женщины считались менее кредитоспособными, чем мужчины. Замужним женщинам в США до недавнего времени банки не давали кредитов вообще, даже в тех случаях, когда они работали, а их мужья – нет. Разведенным и брошенным женщинам было еще труднее. В пору моего детства кредиты и ссуды были преимущественно мужским делом. Микрокредитование заставляет задуматься, не является ли кредитоспособность типично женской чертой.
Мухаммад Юнус, создавший концепцию микрокредитования и получивший за это Нобелевскую премию мира, оценил возможности выдачи мелких ссуд женщинам во время изучения проблем бедности в своем родном Бангладеш. Его кооперативный банк Grameen (“Деревня”), основанный в 1983 году в деревне Чобра, выдал микроссуды почти 7,5 миллиона человек, почти все эти кредиты были выданы без обеспечения и почти все – женщинам. Почти все заемщицы объединяются в пятерки (“куты”), члены которых встречаются раз в неделю и несут неформальную ответственность за возврат кредитов друг друга. Всего же за время своего существования Grameen выдал кредитов на 3 миллиарда долларов. Первые ссуды выдавались из денег, полученных от агентств по оказанию помощи бедным странам. Но теперь банк привлекает достаточно депозитов (650 миллиардов по состоянию на январь 2007 года), чтобы финансировать свою деятельность самостоятельно и даже приносить прибыль72. Pro Mujer, созданный в 1990 году Линн Патерсон и Кармен Веласко, – один из самых успешных последователей модели Grameen в Латинской Америке
[64]. Размер кредитов начинается с 200 долларов, которые дают сроком на три месяца. Большинство женщин берет ссуды на покупку скота или, как Бетти, на расширение своих малых предприятий.
К тому моменту, когда мне с большим трудом, но удалось оторваться от Бетти с ее кофе, отделение Pro Mujer уже гудело как улей. Десятки боливиек в традиционных костюмах с неизменным лихо нахлобученным черным котелком стояли в очереди на оплату процентов по своим кредитам. И по мере того как они рассказывали мне свои истории, я убеждался, что пора изменить старую поговорку “надежен, как дом” на “надежна, как домохозяйка”. То, что я видел в Боливии, происходит по всему развивающемуся миру – от трущоб Найроби до деревень в области Уттар-Прадеш в Индии. Но микрокредитование может столь же успешно работать в очагах бедности в развитых странах Запада. Например, в пригороде Каслмилк шотландского Глазго ссудные кассы объединились в сети так называемых кредитных союзов, чтобы противостоять акулам – ростовщикам (мы встречались с ними в первой главе). Основные заемщики в Каслмилке – тоже женщины. И там и в Боливии я слышал множество историй о том, как мужчины просаживали деньги в кабаках и на тотализаторе, вместо того чтобы выплачивать проценты по кредиту. Не раз и не два мне говорили, что женщины управляются с деньгами лучше мужчин.
