Книга Восхождение денег, страница 70. Автор книги Найл Фергюсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Восхождение денег»

Cтраница 70

В период между 1865 и 1914 годами британские инвесторы вложили в китайские бумаги около 74 миллионов фунтов – мелочь по сравнению с 4 миллиардами фунтов, вложенными за границу. Но для нищего Китая это была значительная сумма20. Безусловно, инвесторов успокаивало, что с 1854 года Британия не только владела Гонконгом, но и контролировала всю китайскую морскую таможню. Но даже в европейских кварталах портовых городов, где гордо реял Юнион Джек и лился рекой джин с тоником, не было полностью безопасно. Какой бы крепкой ни была британская власть в Гонконге, она не смогла предотвратить ни войну с Японией в 1894–1895 годах, ни Боксерское восстание 1900 года, ни революцию 1911-го, скинувшую императора. Собственно, сама революция во многом была результатом неприятия китайцами чрезмерной роли иностранцев в национальной экономике. Каждый из этих социальных катаклизмов наносил ощутимый удар по карманам инвесторов. Так же, как и при более поздних кризисах, будь то японское вторжение 1941 года или переход колонии под власть КНР, инвесторы в Гонконг каждый раз оказывались в минусе30. Впрочем, угроза войн и революций исходила не только от Китая. Это явление было глобальным.


Три десятилетия, предшествовавшие Первой мировой войне, можно считать “золотым веком” для иностранных инвесторов. Связь с зарубежными рынками улучшилась – в 1911 году, после прокладки трансатлантического телеграфного кабеля, сообщение из Нью-Йорка в Лондон шло лишь полминуты, а стоимость его упала по сравнению с 1866 годом в двести раз. К 1908 году почти все страны Европы приняли золотой стандарт. Иными словами, если начинался отток капитала, то они должны были так или иначе ему препятствовать, например – повышать учетные ставки. По меньшей мере, тем облегчалась жизнь инвесторов, ведь риск значительных колебаний обменных курсов существенно снижался31. Правительства по всему миру улучшали состояние финансов – дефляция 1870-х и 1880-х годов перешла в умеренную инфляцию с середины 1890-х, что снизило государственный долг. Экономический рост, в свою очередь, приводил к росту налоговых поступлений в казну32. Однако процентная ставка оставалась низкой. Ставка по британской консоли выросла с 1897 по 1914 год всего на один процентный пункт с абсолютного минимума в 2,25 %. Разница в доходности консоли и иностранных облигаций постоянно снижалась, несмотря на череду дефолтов в 1870-х и 1880-х. За исключением греческих и никарагуанских займов, ни одна государственная или колониальная облигация, котировавшаяся в Лондоне в 1913 году, не превосходила доходность консоли более чем на два процентных пункта. Иными словами, каждый, кто вложил средства в иностранные облигации году в 1880-м, мог вполне расчитывать на вполне достойные прибыли33.

Доходность иностранных облигаций на Лондонской бирже также стабильно снижалась начиная с 1880 года – на нет сходили политические риски вложений за рубеж. До 1880 года курсы австрийских, французских, немецких и русских бумаг весьма чутко реагировали на политические новости. Но дипломатические кризисы и военные конфликты, будь то на Балканах или в Марокко, почти не затрагивали лондонский рынок иностранных долгов в первые четырнадцать лет XX века. После того как лопнул пузырь золотодобывающих компаний в 1895–1900 годах, лондонский фондовый рынок почти не поднимался, а если и падал, то лишь слегка. Все это можно связать с долговременным ростом ликвидности. С одной стороны, он был вызван увеличением добычи золота. Но с другой, что гораздо важнее, – финансовыми новациями. Акционерные банки стали увеличивать отношение активов к резервам, а сберегательные все успешнее привлекали средства среднего класса и бедноты34.

Так что повод для экономического оптимизма был. Все, от Ивана Блиоха в России до Эндрю Карнеги в США, понимали, что большая война погубит мировую капиталистическую систему. В 1898 году в своем шеститомнике “Будущая война и ее экономические последствия” Блиох утверждал: прогресс ведет к появлению столь разрушительного оружия, что сама война должна исчезнуть35. В 1910 году, почти одновременно с учреждением Фонда Карнеги во имя мира между народами, левый британский журналист Норман Энджел напечатал свою книгу “Великое заблуждение”. Он полагал, что война между великими державами невозможна по экономическим причинам – в силу взаимозависимости кредитно-финансовых систем36. Весной 1914 года Специальная международная комиссия опубликовала отчет о зверствах во время Балканских войн 1912–1913 годов. Несмотря на то что комиссия видела, что целые народы планомерно занимались взаимным уничтожением, председатель ее писал во введении к отчету, что великие державы Европы, в отличие от малых балканских стран, “открыли для себя очевидность того, что богатые страны потеряют больше других в случае войны и желают мира более всего на свете”. Сторонник лейбористов и противник военной промышленности (чего стоит его “Война золота и стали”), член комиссии британец Генри Ноэль Брэйлсфорд писал:

Эпоха завоевательных походов в Европе закончилась, и, за исключением Балкан и окраин Российской и Австро-Венгерской империй, границы наших стран окончательно проведены. Я думаю, что никакой войны между шестью великими державами не будет37.

Поначалу убийство наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда в боснийской столице Сараеве Гаврилой Принципом 28 июня 1914 года было финансовыми рынками проигнорировано. Лишь 22 июля 1914 года деловая пресса стала всерьез обсуждать возможность разрастания очередного балканского кризиса в нечто большее и экономически более опасное. Но как только инвесторы запоздало осознали приближение полномасштабной европейской войны, ликвидность буквально смыло с рынков. Первым симптомом кризиса стал рост страховых премий вслед за предъявлением Австрией ультиматума Сербии (среди прочего ультиматум требовал допуска австрийских представителей к расследованию предполагаемой причастности Белграда к убийству в Сараеве). Котировки облигаций и акций поползли вниз, как только наиболее осторожные инвесторы начали закрывать позиции и выводить активы в наличность. Первым делом на продажу пошли русские ценные бумаги, за ними – американские. Обменные курсы стали выходить из равновесия по мере того, как игроки возвращали собственные средства. Стоимость франка и фунта пошла вверх, рубля и доллара – вниз38. К 30 июня все финансовые рынки впали в панику39. Первыми жертвами кризиса на Лондонской бирже стали джобберы, то есть брокеры, выполнявшие на бирже операции с ценными бумагами за свои, а часто и за заемные средства. Когда все бросились продавать, стоимость акций пошла вниз и оказалась ниже, чем объем кредитов, на который эти акции покупались. Многие компании джобберов, в частности “Деренберг и компания”, обанкротились. Проблемы начались и у брокеров на рынке векселей – их континентальные партнеры не могли или не хотели возвращать кредиты. Это поставило под удар акцептные банки, первые жертвы возможных дефолтов иностранцев. Крах акцептных банков похоронил бы и брокеров векселей, и большие акционерные банки, которые ежедневно ссужали участникам рынка миллионы. Акционерные банки решили закрыть кредитные линии. Это породило то, что мы сейчас называем кредитным схлопыванием рынка40. Каждый стремился продать бумаги и перевести активы в наличность, цены акций летели вниз, утягивая за собой брокеров – те брали деньги в долг под залог акций. В стране запахало банковским кризисом. У дверей Банка Англии выстраивались очереди желающих обменять банкноты на золото41. Лондон уже не мог играть роль всеобщего кредитного центра – и кризис распространился по миру.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация