Каждый удар по финансовой системе означает все новые жертвы, а по-другому и быть не может. Ничем не сдерживаемый естественный отбор почти молниеносно отделяет сильные фирмы от слабых, причем последние становятся добычей первых. Очень часто после кризиса проходит вал законов и постановлений, призванных успокоить финансовую систему и защитить потребителя (избирателя). И тут надо хорошо понимать, что мягкие законы не только не в состоянии защитить от краха всех и каждого – они ни в коем случае не должны этого делать. Более семидесяти лет назад Йозеф Шумпетер писал: “Такая экономическая система не может отказаться от последнего средства полного уничтожения предприятий, совершенно неспособных перестроиться в соответствии с меняющейся ситуацией”. По Шумпетеру, это означало ни много ни мало исчезновение “нежизнеспособных предприятий”30.
Через некоторое время мы узнаем, достигли ли желаемого эффекта беспрецедентные меры правительств западных стран – сумели ли те предотвратить полный обвал финансовой системы или просто-напросто помешали процессу финансовой эволюции развиваться в желаемом направлении. Американская Федеральная резервная система спустила уровень своей учетной ставки практически до нуля. Объединив усилия с Министерством финансов и Федеральной корпорацией по страхованию депозитов (которая, кажется, взяла на себя больше, чем может вынести), ФРС раздавала ссуды и гарантии и осуществляла вливания во множество финансовых учреждений – на общую сумму около 8 триллионов долларов. ФРС также инициировала программу с совсем уж непроизносимым названием Term Asset-backed Securities Loan Facility (Срочная программа выдачи ссуд держателям бумаг, обеспеченных активами), в рамках которой до 1 миллиарда долларов будет потрачено в попытке возобновить процесс секьюритизации ссуд. Еще больше денег уйдет на рекапитализацию одних банков и, чего греха таить, национализацию других – уже сейчас очень похоже, что запущенная в марте 2009-го программа по оживлению балансов банков не решит все проблемы. На фоне перечисленных мер фискальная политика администрации Обамы с ее 787 миллиардами запланированных расходов кажется детским лепетом.
В обмен на спасательный круг банк передает государству почти полный контроль за своей деятельностью; уже сегодня многие американские банки чувствуют, что не могут заплатить топ-менеджерам столько, сколько хотели бы, или нанять желаемое количество иностранных работников. Значит ли это, что мы стоим на пороге возвращения к государственному контролю над финансовой отраслью, невиданному со времен последней мировой войны? По крайней мере в чем-то наша ситуация печально напоминает 1940-е. В ответ на колоссальное увеличение расходов государства подскочит дефицит федерального бюджета; в 2009 году он превысит 12 % ВВП или, если хотите, 44 % всех федеральных расходов. Похожий разрыв между тратами государства и налоговыми сборами наблюдался разве что в годы Второй мировой войны. Я пишу эти строки и гадаю вместе со всеми: кто же купит только что выпущенные облигации правительства США на сумму 1,75 триллиона долларов? Может, верные своему партнеру по Кимерике китайцы? Может, простые американцы, которые внезапно откроют для себя прелести бережливости? Или на помощь придет вооруженная печатным станком ФРС?
Пока я работал над книгой, у меня часто спрашивали, не дал ли я маху с ее названием. Вокруг нас свирепствует страшнейший со времен Великой депрессии финансовый кризис, и многим покажется, что запечатленный в словах “Восхождение денег” оптимизм несколько неуместен (особенно тем, от кого ускользнет отсылка к “Восхождению человека” Якова Броновски). Я надеюсь, что даже скептики среди читателей убедились, какой удивительный подъем проделала наша финансовая система с момента своего зарождения среди менял древнего Междуречья. Кто бы спорил, на ее пути встречались и тупики, и ложные тропинки, и камнепады. Но и в худшие часы она, а мы вместе с ней не падали духом и продолжали восхождение. График финансовой истории мира не похож на прямую, но он идет вверх, и этим все сказано.
Вообще-то я вполне мог отдать должное гению Чарльза Дарвина и назвать свою книгу “Происхождение финансов”, ведь мой рассказ – это рассказ главным образом об эволюции. Каждый раз, когда мы вынимаем купюры из банкоматов или вкладываем часть того, что зарабатываем, в облигации и акции, оформляем страховку на автомобиль или берем ипотечный кредит, а потом и еще один, а может быть, мужественно перестаем инвестировать все средства в недвижимость и делаем ставку на развивающийся рынок, – так вот, каждый раз мы совершаем сделку, уходящую своими корнями в глубокую древность.
Многие сегодня рассуждают о “смерти капитализма” или “конце рыночной экономики”, как если бы государство представляло собой альтернативу финансовым рынкам. В исторической реальности – и теперь вы, читатель, знаете это не хуже меня – государство и финансовый рынок всегде и везде существовали в симбиозе. Именно нужды государственных финансов привели к возникновению таких новшеств, как центральный банк, именно благодаря им на свет появились рынок акций и рынок облигаций. Сегодня я тверже, чем когда-либо прежде, убежден: без полного понимания происхождения финансовых видов мы не сможем как следует прочувствовать главную истину мира денег. Вопреки недавним заявлениям президента Германии, финансовый рынок вовсе не “чудовище, которое нужно как можно скорее обезоружить”31; каждую минуту каждого рабочего дня в зеркале финансовых рынков отражается все человечество – люди, которые беспрестанно навешивают ценники на самих себя и на все, что их окружает.
Стоит ли винить зеркало в том, что оно одинаково четко показывает наши достоинства и недостатки?
Слова признательности
Труд писателя индивидуален по своей природе, и вместе с тем ни одна книга на была написана без участия других людей. Я благодарен сотрудникам следующих архивов: Амстердамского исторического музея, Национальной библиотеки (Париж), Британского музея (Лондон), Музея хлопка (Хлопковая биржа Мемфиса), Национального архива Голландии (Гаага), Музея Луизианы (Новый Орлеан), архива Медичи в городском архиве Флоренции, Национального архива Шотландии (Эдинбург), Национальной библиотеки (Венеция), архива Ротшильдов (Лондон) и архива “Шотландских вдов” (Эдинбург). Многие ученые и библиотекари были так щедры, что откликнулись на мои просьбы о помощи. В частности, я хочу поблагодарить Мелани Эспи, Тристрама Кларка, Флоренс Грошенс, Франческо Гуиди-Брусколи, Грега Ламбуси, Валери Моар, Лисбет Штрассер, Джонатана Тейлора и Людовика Вагенара. Неоценимую помощь в исследовании материала для этой книги мне оказал Эндрю Ново.
Особо хочу поблагодарить обитателей мира финансов, которые не только побеседовали со мной, но и любезно разрешили поделиться их мудростью с читателями. Это Доминго Кавальо, Джозеф Дифатта, Джон Элик, Кеннет Гриффин, Уильям Гросс, Хосе Пиньера, лорд Ротшильд, сэр Эвелин де Ротшильд, Ричард Скраггс, Джордж Сорос, Джордж Стивенсон, Кармен Веласко, Пол Волкер, Шерон Уоткинс и Роберт Зелик. Я узнал много нового, пока общался с участниками конференций, организованных Morgan Stanley и GLC Partners.
Работа над этой книгой шла по обе стороны Атлантики, и по обе стороны океана издателем книги был Penguin. В Нью-Йорке я был рад и польщен, когда впервые получил шанс поработать с замечательным редактором Энн Годофф. Саймон Уиндер из лондонского отделения сделал все, чтобы в рукописи не осталось ни одного непонятного термина. Майкл Пейдж осуществил превосходную правку всего текста. Я также хочу сказать спасибо Ричарду Дюгуи, Рут Стимсон, Рози Глейшер, Элис Доусон, Хелен Фрейзер, Стефану Макграту, Рут Пинкни и Пенелопе Воглер.
