Он говорил это торжественно, с чувством — так всегда ораторствуют на чужих Свадьбах, провозглашая тосты и здравицы после коньяка и шампанского. Полина упрямо разглядывала махровые чаши пионов в букете. Протянула руку, коснулась. Так робко и так нежно она однажды коснулась и его лица…
— Горько!
Это крикнул не он. К счастью, не он. Не то, наверное… сердце — так почудилось Полине — лопнуло бы, как воздушный шарик, улетевший слишком высоко под облака. Горько! — во всю силу своих молодых тренированных спортом легких крикнул Костя Туманов. У него был красивый низкий мужественный голос. Таким только команды отдавать на поле боя…
Артем поднял ее: Полина почувствовала его нетерпение. И на этот раз послушно ответила мужу на поцелуй. Все равно ведь. И назло.
Со свадебного застолья открывался великолепный вид на реку, заливные луга, дальний лес. Над лесом небо уже розовело вечерним закатом.
— С фейерверком тянуть не будем, а то к ночи вроде дождь обещали с грозой. — Полина точно во сне слышала возбужденный голос отца. — Уважаемые гости, дамы и господа. Товарищи! Друзья! Через несколько минут — сюрприз! Это еще не свадебный торт — торт впереди. И молодые пока еще нас не покидают, ха-ха!
Полина слышала, как отец со смехом объясняет гостям, что свадьба вполне современная, продвинутая, что называется. Брачную ночь молодые проведут одни и в дороге. Как там у Чехова? В Москву, в Москву! Ну конечно, куда же еще в такой момент жизни? А там ровно в шесть утра аэропорт Шереметьево, рейс на Малагу, и через какие-то три с небольшим часа — пожалуйста, Средиземное море, полная идиллия на лоне испанского побережья плюс отличный отель, где уже забронирован через надежное тур-агентство номер с видом на лазурную водную гладь.
— Хотел своего шофера с ними послать, так зятек не желает. Самостоятельный попался. — Полина слышала, как отец добродушно подсмеивается над Артемом. — И то верно, третий в такую ночь — лишний. Это точно. Ничего, сами доедут. Машина у Артема хорошая, хоть и не новая. Оставят на платной стоянке в аэропорту, а кто-нибудь из моих утром приедет, назад перегонит. Верно я рассуждаю, Артем?
— Верно, дядя Миша, — Артем, отвечая тестю, заглянул Полине в глаза, словно спрашивая: так?
— Полинку мою, смотри, береги, парень. Ничего дороже ее у меня нет и не было. Кроме вас двоих, никого у меня нет, ребята…
Полина почувствовала, как Артем крепко, почти до боли сжал ей руку. Она знала: он сильно волнуется, переживает и ждет. В сущности, в свои двадцать три года он еще мальчишка. Пусть и воображает, порой даже хвастается своими победами среди однокурсниц, а когда доходит до главного — смущается. Целуется неумело и жадно, и так, словно, она, Полина, крепкий коктейль, который пьют не через соломинку, а опрокидывают в себя залпом, в один присест.
— Пойдем-ка танцевать, муж, — сказала она Артему: Он засмеялся и поцеловал ее — метил, конечно, в губы, но почему-то попал в ухо.
В вечернее небо с треском и шипением взлетали одна за другой серебристые ракеты, громко взрывались петарды. На лугу играл приглашенный из Москвы оркестр, подвыпившие шумные гости танцевали среди огней праздничной иллюминации. В пестрой толпе танцующих Полина все время искала глазами его. Но он не танцевал. Сидел за столом с другом Тумановым и Островской. Та, как отметила Полина, была уже почти совсем пьяная: что-то громко декламировала какие-то стихи, бурно жестикулировала жилистыми загорелыми руками, на которых словно кандалы звякали чеканные металлические браслеты.
А потом Полина увидела, как к нему томно и хищно подкралась рыжая Лиз — личный секретарь отца. Улыбнулась, вильнула бедрами, повела точеными хрупкими плечами, демонстрируя декольте, и властно увлекла его за собой в толпу танцевать. Она была весела от шампанского и очень изящна и пластична в танце. Глаза ее сияли, манили, обещали все на свете — возможное и невозможное. Она вообще была очень ярко— эта рыжая Лиз. И все мужчины, даже отец, смотрели на нее так, словно она была уже раздета и ждала их в постели.
— Скоро мы поедем? — спросила Полина Артема.
— Ровно в полночь. Как в сказке — с бала на корабль, — он обнимал ее, крепко прижимая к себе, но танцевал скованно. — Я сам жду не дождусь… И мне все не верится даже, честное слово…
— Что не верится? — Полина смотрела в его лицо, стараясь найти в нем хоть черточку от того, другого, бесконечно дорогого и любимого лица.
— Ну, что ты — вот, и ты моя жена, — Артем покачал головой. — Надо же… И это так классно, что через какой-то час-два мы уедем. Отец отлично все устроил с этим туром в Испанию. Ты что опять, Полин, что с тобой?
— Я все время думаю, как он там? Твой отец?
Лицо Артема сразу словно погасло. Когда речь заходила о том проклятом несчастье и нынешней болезни и беспомощности его отца, Антона Анатольевича Хвощева, он замыкался в себе.
— Как только вернемся из Испании, сразу же поедем к нему в больницу, — решительно сказала Полина. — Я бы сегодня поехала, прямо сейчас.
— Нет, нет, я не хочу, — Артем, словно испугался чего-то. — Только не сегодня…
— Артем, ты позволишь пригласить твою жену? Полина судорожно прижалась к мужу — ноги ее вдруг стали как ватные. Рядом с ними был он. Он обращался к Артему.
— Александр Андреевич, конечно, — Артем заулыбался, однако улыбка его была немного фальшивой. Он отстранился от Полины. — Спасибо, что пришли к нам сегодня.
Полина выпрямилась. Александр был выше Артема на целую голову. И гораздо шире в плечах, крупнее, сильнее. Он был старше. У нее с ним была разница почти в пятнадцать лет. Однажды он сказал ей, что это очень, очень много — половина сознательной жизни. И почти вся юность. А она тогда не понимала, как он может ей вот так спокойно говорить это. Ведь в свои двадцать лет она днем и ночью страстно, болезненно мечтала о браке именно с ним, с этим человеком.
И формально, во всех мелочах, от обручальных колец до венчания под звон колоколов, мечта ее полностью сбылась. Только вот не он стал ее мужем. Он ее не взял за себя. Не захотел.
— Александр, извините, — Полина собрала все свои силы, всю себя крепко, очень крепко в горсть, в кулак, — но сегодня я танцую только с Артемом.
Она видела, как он шутливо улыбнулся, развел руками — что ж, ничего не попишешь. Артем, гордый до невозможности, приподнял ее, закружил. В небе с треском и шипением распустился новый огненный цветок кустарного китайского фейерверка, И ему нехотя и ворчливо ответил с юга далекий громовой раскат.
— Ночью будет гроза! — объявил кто-то из гостей громко и весело. — Дамы, признайтесь честно, кто купался в речке ночью в грозу? Что, никто не купался? Это ж чистейший кайф, дамы, милые… Ни с каким джакузи и сравнить нельзя. Суперэкстрим!
Как водится, в назначенный час они не уехали. Пока прощались с гостями, выслушивая пожелания, напутствия, игривые советы, пока пили шампанское на посошок, целовались, обнимались — время приблизилось к половине второго. Наконец сборы-проводы были, закончены. Невесту усадили в машину, жених сел за руль.
