Свет в зале на секунду погас и вспыхнул снова. Сестрички пропали, как сквозь подиум провалились. Сверху медленно спустился золотистый шест, вокруг которого Гибко, по-змеиному, обвилась смуглая танцовщица в кожаном облегающем боди и перчатках в стиле садо-мазо.
Мамба сменилась блюзом. И стриптиз с ходу начал набирать обороты. Смуглое тело оплетало шест, как лоза. Молния на боди Словно сама собой ползла вниз, .и вот кожаный лиф упал на пол, словно сморщенная куколка.
Лицо танцовщицы было мрачно. Видно было, что она изо всех сил старается играть роль роковой погубительницы мужских сердец. Но роковая маска весьма забавно сочеталась с мягкими от природы чертами курносенького пухлого провинциального личика Жанны Зарубко. Под конец танца на ней остался лишь узкий кожаный пояс — весь в шипах и заклепках, туфельки и перчатки. Изогнувшись, она сладострастно сползла по шесту на пол, выставляя на обозрение зала острые, похожие на маленькие снаряды груди. На левой груди синела полоска татуировки. Свет снова погас, блюз смолк.
— Насладился зрелищем? — спросил Обухов.
— Вкусил, — в тон ему ответил Никита. — И что дальше? Вызовем ее сюда как есть?
Геннадий Обухов поднялся из-за столика и отошел в глубь зала к барной стойке. Спросил что-то у бармена, тот подозвал менеджера. Обухов начал ему что-то втолковывать. Менеджер сначала сурово и непреклонно замотал головой — нет. Затем после звонка Обухова кому-то по сотовому и переговоров по рации хмуро, нехотя кивнул.
Начался следующий номер программы — в таинственном сумраке, окутавшем подиум как сиреневое облако, глухо и ритмично зарокотали африканские тамтамы, и в луче зеленоватого света бешено заплясала полуобнаженная мулатка. Но насладиться этим пикантным зрелищем Никите уже не удалось — хмурый менеджер повел их куда-то в глубь здания мимо бильярдной, зала видеоигр, спортивного бара, комнат караоке и гордости «Пингвина» — грандиозного танцпола с видеоэкраном во всю стену.
Они сначала спустились по лестнице, затем поднялись, свернули, снова свернули и очутились на служебной половине. Узкий коридор упирался прямо в двери гримерных.
— Вы должны правильно понять, почему я не разрешал сюда доступ, — сухо объяснял менеджер. — У нас почти каждый вечер инциденты с клиентами. Некоторые рвутся к девушкам в комнаты, скандалят. Охрана не успевает вмешиваться. Я понимаю, что вы из органов, что в связи со служебной необходимостью, но… Поймите и нас! У нас тут разные клиенты бывают. Иной приедет, шоу насмотрится и давай права качать: я такой-то, я вас всех тут к потолку приклею, будете мне еще указывать, как себя вести… Не милицию же нам вызывать каждый раз, сами пытаемся утихомиривать. Поэтому и доступ клиентов на служебную половину и особенно в гримерные танцовщиц стараемся категорически не допускать.
— Скажите, пожалуйста, а вы работали здесь прежде, когда клуб назывался «Бо-33»? — спросил Никита.
— Нет, я тут работаю всего десятый месяц, — вежливо ответил менеджер и указал на одну из дверей: Вот гримерная Жанин.
Обухов деликатно постучал.
— Маришка, это ты? — послышалось звонко из-за двери. — Заскакивай, только дверь прикрывай, дует, а я голяком!
— Ой, неужели? — Обухов подтолкнул остановившегося было Колосова через порог.
Жанна Зарубко сидела перед зеркалом в наброшенной на плечи в виде шали юбке из алого прозрачного газа. Жадно затягиваясь, курила сигарету. Никита отметил про себя, как изменилось ее лицо, едва она увидела улыбающегося Обухова.
— Погодите… вы что… я оденусь, погодите… зачем вы сюда? Я б и сама вышла, — забормотала она, судорожно кутаясь в прозрачную ткань.
Эта демонстрация стыдливости была весьма странной после того, что они только что видели в зале. Никита хотел выйти, чтобы дать ей возможность одеться но Обухов прислонился к двери спиной, преграждая ему путь.
— Здравствуй, Жанночка, да ты не суетись, мы отвернемся, одевайся, — сказал он мягко, елейно. — Мы тебя уже разглядели там, на шесте. Здорово ты это самое… Зажигает.
Когда они обернулись, Зарубко была уже в наглухо застегнутой черной курточке. Сидела в кресле, поджав под себя голые ноги. Никита видел: их визит, точнее, появление в гримерной Обухова, не доставляет крошке Жанин никакой радости. Причина была понятной, хотя насчет методов установления оперативного контакта со свидетельницей Обухов и не распостранялся. Да Никита его и не расспрашивал. Ему в принципе важен был только конечный результат: показания этой стриптизерши.
Однако, взглянув на Жанну Зарубко, он понял: в этот раз Генка Обухов явно не церемонился. Его фамильярно-презрительное обращение с танцовщицей красноречиво свидетельствовало: бедная крошка Жанин угодила в какую-то передрягу и во многом теперь зависит от хитроумного начальника аналитического отдела А.
— Жанна. Мы с тобой в прошлый раз, — Обухов интимно подчеркнул эту фразу, — коротко касались твоей прежней работы у Богдана Бодуна. А вот мой коллега Никита Михайлович, расследующий убийства, хочет побеседовать с тобой об этом подробнее. Так ты уж сделай одолжение, милочка, удовлетвори законное любопытство коллеги.
При слове удовлетвори Жанна недобро усмехнулась.
— Вы что же — смерть Богдаши снова копать начали? — хрипло спросила она у Колосова. — Так вроде ведь заглохло все еще в прошлом году и дело закрыли.
— Я занимаюсь расследованием другого убийства. Но смерть гражданина Бодуна меня тоже очень интересует. А жизнь его здесь, в клубе, еще больше. После его убийства вас, Жанна, не допрашивали?
— Меня? А чего меня-то должны были допрашивать? Меня что, в чем-то разве подозревали? — Зарубко с вызовом смотрела на Колосова.
— Вы про обстоятельства его смерти знаете?
— А чего знать? Тут все узнали в клубе, когда год назад из милиций позвонили, сказали. Ну, ехал он из Тулы пьяный. Ну замочили его где-то на дороге.
— Замочили… Как ты, милочка, цинично это произносишь, — усмехнулся Обухов. — Замочили… Ни фига себе. А ведь Бодун-то не чужой был тебе человек… очень даже свой, близкий, может, даже любимый.
Зарубко отвернулась к зеркалу. Колосову был виден ее пухленький насупленный профиль.
— Ну спал он со мной, ну и что? — сказала она, — А с кем Богдаша не спал? Он бабник был страшный.
— Жанна, да вы не сердитесь, что вы в самом деле? — сказал Никита примирительно. — Я к вам вообще-то за помощью пришел, как к человеку умному, опытному. Вы хорошо знали Богдана Бодуна, а я его совсем не знаю и сейчас в деле, которое расследую, столкнулся с большими проблемами. Так помогите мне кое-что прояснить. А сердиться не надо, вам это совсем не идет — вы такая красивая девушка… На сцену сейчас вышли — так прямо королева… Мисс вселенная… Честно-честно. Так договорились? Я буду вопросы задавать, а вы постарайтесь припомнить все, как было, хорошо?
— Хорошо, хорошо! — Жанна на комплимент, однако, не клюнула. — Задавайте. Меня и так уж допросами затрахали! Вот он, — она ткнула сигаретой в Обухова, — и это ему знать надо, и то…
