Все это свидетельства усиливающегося застоя в верхних эшелонах индийской элиты, явления, характерного для любого высококонтекстного общества. Проявляется оно и в знаменитом Болливуде, где безраздельно правит кумовство и на главные роли обычно приглашают дочерей и сыновей высокопоставленных кинодеятелей. Большинство молодых членов индийского парламента – политические князьки или «наследственные депутаты», получившие кресла в наследство от отцов или других близких родственников. В вышедшей в 2010 году книге Патрика Френча «Индия: портрет» (India: A Portrait) рассказывается, что абсолютно все члены нижней палаты парламента страны младше тридцати лет занимают этот пост по наследству; среди депутатов в возрасте от 41 до 50 лет эта пропорция уменьшается до 37 процентов, в возрастной группе 51–60 лет – до 21 процента, в группе 61–70 лет – до 16 процентов и в группе 71–80 – до 10 процентов. В правящей партии «Индийский национальный конгресс» наблюдалась еще более вопиющая ситуация: каждый член Конгресса младше тридцати пяти был потомственным депутатом.
Причина, по которой семейные династии успешно выживают в стране, где население склонно голосовать против должностных лиц, заключается в том, что эти политические деятели вообще никогда не уходят из политики. Они просто ждут очередных выборов и готовят реванш. Во многих штатах политическая конкуренция сводится к обычной «карусели»: две занимающие прочное положение партии просто меняются постами и местами в администрации. Зачастую это региональные партии, сфокусированные на проблемах провинций, даже в крупных и богатых штатах, таких как Уттар-Прадеш и Тамилнад. В Тамилнаде, например, тамильская Националистическая партия (ее чаще называют «Дравида Муннетра Кажагам», то есть Федерация дравидского прогресса, сокращенно ДМК) впервые победила партию Конгресса в конце 1960-х и с тех пор на каждых выборах меряется силами с местной отколовшейся партийной группировкой АИАДМК. В этих местах партия Конгресса и БДП («Бхаратия джаната парти» – Индийская народная партия) считаются чем-то вроде младшеньких. Данная комбинация крепнущего отвращения избирателей с все глубже укореняющимся политикумом провинций способствует вызреванию в Индии национального движения нового типа. Возможно, именно этим можно объяснить нынешний подъем движения, возглавляемого известным общественным деятелем Анна Хазаре, агрессивные протесты которого, направленные прежде всего против коррупции, привлекли огромное внимание растущего среднего класса Индии.
Если политики с вожделением поглядывают на незанятые земли, это плохой знак
Когда компании развивающихся стран начинают расширять свои интересы за рубеж, это, как правило, приветствуется и считается гигантским шагом для всей страны в целом. Сегодня СМИ восторженно кричат: «Индия становится глобальной!» – однако предприятия, на которые ссылаются, следовало бы интерпретировать с учетом контекста. Дело в том, что изменения в Индии позволяют предположить, что компании выходят на зарубежный рынок прежде всего для того, чтобы сбежать со своего, внутреннего. В последнее время предприниматели Дели и Мумбаи все чаще жалуются на то, что из-за резкого увеличения всевозможных взяток и «откатов» государственным чиновникам в Индии сильно выросли расходы на открытие нового бизнеса. Инвестиции в частный сектор снизились с 17 процентов от ВВП в 2008 году до 13 процентов на сегодняшний день. В то время как Индия, для обеспечения целевого роста в 8–9 процентов, остро нуждается в том, чтобы ее бизнесмены активно реинвестировали средства у себя дома, те все чаще обращают взор на заграничные рынки. Сегодня на операции индийских компаний за рубежом приходится более 10 процентов суммарных корпоративных доходов – сравните с всего двумя процентами пять лет назад. В сущности, учитывая огромный потенциал внутреннего рынка, индийским компаниям нет никакой нужды гнаться за ростом за рубежом. А между тем больше половины прибыли пятидесяти самых преуспевающих индийских компаний в настоящее время зависит от экспорта и мировых цен на сырье.
Это может показаться не совсем логичным, но, когда развивающиеся нации начинают слишком мало тратить на внутренние инвестиции, возникает большой риск резкого всплеска инфляции. Поток инвестиций пересыхает, и страна не вкладывает достаточно денег в новые заводы и дороги, без которых не произвести и не доставить товары, пользующиеся все большим спросом все более процветающего среднего класса. Предложение начинает отставать от спроса, и цены резко идут вверх. При этом в нестабильной бизнес-среде тенденция снижения инвестиций сама по себе не изменится, и трудно назвать более дестабилизирующий экономику фактор, чем фаворитизм и взяточничество на государственном уровне. Вот почему взятки и подкуп способствуют усилению инфляции: они уводят деньги от продуктивных инвестиций, отпугивают их.
К сожалению, в примерах, подтверждающих, что сегодня в Индии существует серьезная угроза усиления инфляции, порождаемой взяточничеством, недостатка нет. В последнее время индийские бизнесмены любят развлекать друг друга рассказами о причудах одного высокопоставленного местного политика, сколотившего огромное состояние на сделках с недвижимостью. Например, на закрытом показе нового болливудского фильма он попросил продюсера несколько раз повторить один и тот же особенно понравившийся ему танцевальный номер. А когда продюсер спросил знатного гостя, понравилась ли ему актриса, сыгравшая главную роль, тот ответил, что и не видел ее, потому что смотрел только на природу. И тут же живо поинтересовался, где это продюсер умудрился найти в Мумбаи такой симпатичный незастроенный участок.
Чтобы избежать кризиса, Индии необходимо построить общество, которым будут управлять законы и правила, а не личные связи, из-за которых продуктивные в потенциале активы попадают не в те руки. Один из секретов успешного роста экономик Восточной Азии заключается в том, что в Японии, Корее и Тайване созданы относительно справедливые системы продажи государственных земель, и парламент Индии – честь ему и хвала – в данное время работает над законом, призванным предотвратить незаконный захват земель. Огромное сельскохозяйственное население Индии должно получать какую-то материальную выгоду от выкупа земель, только тогда эти сделки будут способствовать бизнес-развитию страны.
Похоже, Черчилль был отчасти прав насчет Индии
До сих пор от традиционной высококонтекстности индийского общества больше других выигрывала партия «Индийский национальный конгресс». Основателей этой партийной династии, Ганди, с давних пор считали семьей, которая правит страной на законном основании, и после обретения Индией независимости они стояли у руля почти три десятилетия подряд. Конгресс и сегодня представляет собой чрезвычайно централизованную структуру, в которой все вращается вокруг семьи Ганди, ныне находящейся у власти уже в четвертом поколении. Но Ганди – единственный национальный бренд в индийской политике, и они так долго демонстрировали свою способность к обновлению, что многие и сегодня считают Рахула Ганди, генерального секретаря партии и отпрыска этой старинной династии, лицом современной Индии.
Но в высококонтекстном обществе такого огромного размера, как Индия, не одна закрытая группа, и никто не может править вечно. В хаосе конца 1970-х, когда в стране пустила глубокие корни многопартийная демократия, Конгресс потерпел свое первое поражение на общенациональных выборах, и в течение следующих двадцати пяти лет индийские избиратели превратились в самых нелояльных избирателей в мире. Окончательно разочаровавшись в стандартах управления национальных лидеров страны, они в 70 процентах случаев голосуют на выборах против нынешних представителей власти, как на государственном уровне, так и в отдельных штатах. По традиции, накануне очередных всеобщих выборов члены парламента позируют для большой фотосессии, и лично мне кажется, что на этих фотографиях они похожи на группу приговоренных перед расстрельной командой, ибо каждый знает, что шансов сохранить свой пост надолго нет ни у кого из них. В период бума последнего десятилетия «норма выбраковки» снизилась до 50 процентов, и сейчас опять наблюдается ее рост.
