Правила уличного движения: Мехико
Что хорошо для отдельных компаний, не всегда хорошо для экономики страны, и наоборот. В первую очередь это относится к государствам, в которых господствуют олигополии, таким как Мексика, ЮАР и в некоторой степени Филиппины. Если, например, конкуренция усиливается, ослабляя власть олигополий, это может негативно сказаться на аномально высоких прибылях крупных компаний, но нередко бывает полезно для экономики в целом, так как цены для потребителей снижаются, а общая производительность труда растет, усиливая тем самым потенциал роста страны.
Межолигархические войны
Первые, пока еще едва зарождающиеся антимонопольные усилия и усиливающиеся стычки между мексиканскими магнатами можно воспринимать как предвестники поворота страны в сторону истинной конкуренции. Но впереди у нее еще очень долгий путь. По мнению аналитиков Уолл-стрит, вполне вероятно, что в результате всех этих межолигархических войн Слим и его конкуренты просто поделят между собой рынки телекоммуникаций и телевидения и оба сектора окажутся в руках сильных, давно устоявшихся олигополий. America Movil поклялась подать апелляцию на штраф в миллиард долларов, и это судебное разбирательство может затянуться на долгие годы. Чтобы сломить сопротивление сильнейших национальных монополий, вновь созданной комиссии по конкуренции придется выдержать длительную кампанию. При этом, надо сказать, действия президента Кальдерона не дают больших поводов для оптимизма в этой сфере: его главные приоритеты, озвученные при вступлении в должность, включали в числе прочего реформу трудового законодательства, исправление дисфункций энергетического сектора и решение проблемы роста государственных доходов. Однако по состоянию на середину 2011 года Кальдерон так и не добился сколько-нибудь заметного успеха ни на каком из этих фронтов.
Жестокие нарковойны в Мексике в определенной мере тоже являются следствием картельной бизнес-культуры этой страны. По всей видимости, не стоит удивляться, что после серьезного ослабления власти колумбийских наркокартелей центр картельной мощи переместился в Мексику – своего рода «чашку Петри» для разведения монополий любых видов и типов. Когда в 2010 году Кальдерон предупреждал, что мексиканские наркокартели «пытаются навязать монополию силой оружия и даже ввести свои собственные законы», он, возможно, говорил о давно всем привычных мексиканских олигополиях (ну, разве что они не используют огнестрельное оружие). Эти картели изрезали северную границу страны нелегальными коридорами в США; каждый из них действует в основном в своей зоне. За единственным исключением – когда в результате решительных наступательных действий правительства освобождается место лидера картеля и среди его подчиненных и конкурентов начинается борьба за освободившийся трон.
По сути, мексиканский наркобизнес преимущественно существует и действует как своего рода параллельная экономика, минимально воздействуя на нормальную, легальную экономику. Принятое в 2006 году решение президента Кальдерона бросить на борьбу с наркокартелями национальную армию сильно обострило войну; число связанных с наркотиками смертей резко выросло с 2500 случаев в 2007 году до 13 тысяч в 2010-м. Однако курсы акций мексиканских компаний, кажется, остаются абсолютно равнодушными к творящемуся в стране насилию и по-прежнему больше зависят от американских и глобальных экономических тенденций, а не локальных нарковойн и национальной политики.
Обнадеживающий сигнал – азиатская сторона Мексики
Еще одна причина, по которой мексиканский фондовый рынок в основном оторван от происходящего в родной стране, заключается в том, что многие из секторов, от которых зависит местная экономика, на бирже вообще не представлены. Производители экспортных товаров, в частности крупные американские автомобилестроительные компании с многочисленными заводами вдоль границы, представляют собой важную часть мексиканской экономики. Но акции GM, Ford, Chrysler на мексиканской фондовой бирже не котируются. Во главе другого крупнейшего сектора экономики – нефтяного, стоит компания Pemex, которая вообще нигде не зарегистрирована. Партия PRI и сегодня считает принятое еще в 1938 году решение передать бразды правления нефтяной отраслью в руки государства большой победой в борьбе за нацию и до сих пор противится президенту Кальдерону, который считает, что продажа части этого гиганта могла бы обогатить управление мексиканскими нефтяными месторождениями хотя бы некоторой логикой рынка. Компании, доминирующие на фондовой бирже Мексики, сосредоточены в основном на внутренних рынках телекоммуникационных услуг и СМИ, но даже они постепенно все больше выходят на международный уровень. Сегодня открытые акционерные компании Мексики почти 45 процентов своих доходов зарабатывают за границей, преимущественно в других странах Латинской Америки и в США.
По сути, в Мексике происходит в основном то же, что в США. Рост американской экономики на один процент означает рост мексиканской экономики на 1,2 процента; рецессия в США приводит к равноценному, хоть и противоположному эффекту. Как ни удивительно, экономическая модель Мексики скорее азиатская, чем латиноамериканская; экономика этой страны всегда значительно больше зависела от экспорта товаров промышленного производства в США, нежели от экспорта сырья в Азию. Однако к началу прошлого десятилетия Китай начал, что называется, красть с тарелки Мексики. Учитывая значительно более высокие темпы роста производительности труда и намного более низкий уровень заработной платы, эта страна стала казаться некой неумолимой силой, призванной на корню уничтожить мексиканскую экономику. Учитывая, что после обвала песо в 1994 году Мексика возродилась прежде всего благодаря выгодной торговле с США, вполне объяснимо, что в действиях Китая она усмотрела прямую угрозу одному из своих важнейших конкурентных преимуществ. Наряду с некоторыми промышленными державами, например с США и Японией, «китайская угроза» рабочим местам мексиканцев стала в Мексике предметом горячих дебатов – темой, вызывающей огромный страх в обществе, чего не наблюдалось больше ни в одной стране Латинской Америки.
И, как оказалось, эти опасения были частично оправданными: некоторые мексиканские отрасли, например текстильная, под натиском Китая удержались, но другие ждала менее счастливая судьба. Впрочем, учитывая резкий рост заработной платы, наблюдающийся в Китае в последнее время, вполне вероятно, что скоро маятник удачи качнется в сторону Мексики. Если в 2002 году средняя зарплата на китайских промышленных предприятиях была на 240 процентов ниже, чем в Мексике, то сегодня этот разрыв составляет всего около 13 процентов. Близость к границе с США и рост транспортных расходов тоже уверенно склоняют чашу весов в сторону Мексики. Особенно это относится к предприятиям тяжелой промышленности, в частности автомобилестроительным, а также к заводам и фабрикам, поставляющих продукцию для американских каналов поставок, работающих по принципу «точно-в-срок». Кроме того, в некоторых отраслях, например в производстве дисплеев новейшего образца для компьютеров и телевизоров, Мексика уверенно поднимается по лестнице сложности. И мексиканский песо по-прежнему дешев по сравнению с валютами большинства развивающихся стран, что является еще одним плюсом для мексиканских производителей экспортных товаров. Так что, если у Мексики и есть основания для оптимизма, то это ее производственный сектор.
