Судя по всему, нынешние лидеры Саудовской Аравии лучше других понимают свою первостепенную задачу: им надо создать более образованную и мотивированную отечественную рабочую силу, способную в свою очередь построить экономику, которая не будет зависеть исключительно от нефти. Они много и мудро расходуют на улучшение образования, от детских садов до программ доктората, на модернизацию транспортной сети, на строительство новых электростанций. Но даже и без новых, не нефтяных отраслей, похоже, само по себе разумное расходование нефтедолларов способно обеспечить экономический рост на уровне 4–5 процентов, что совсем неплохо для региона со столь высокими доходами на душу населения. Однако, надо признать, такая ситуация вовсе необязательно сохранится долго.
В последнее десятилетие в Персидском заливе много и горячо обсуждают «жизнь после нефти» – развитие новых отраслей промышленности, прежде всего тех, для которых необходим этот природный ресурс, главное конкурентное преимущество региона. В этих странах строятся новые нефтеперерабатывающие заводы и предприятия по выпуску химических удобрений (они используют в качестве сырья нефть), но пока еще реальный экономический эффект от этих отраслей не соответствует актуальности и важности данной цели. В период между 2001 и 2010 годами доля от торговли нефтью в ВВП в таких стран, как Бахрейн, Кувейт и Оман, снизилась на несколько процентных пунктов, но некоторые государства Персидского залива фактически попали в еще большую зависимость от этого сырья. Например, нефтяная доля в ВВП Саудовской Аравии выросла на 10 процентных пунктов, достигнув 45 процентов, а доля ВВП ОАЭ увеличилась на 2 пункта, до 31 процента.
Особенно удивляет факт роста зависимости от нефти в ОАЭ, ведь один из эмиратов, Дубай, приобрел за тот же десятилетний период всемирную известность благодаря потрясающей кампании, нацеленной на создание в пустыне истинной финансово-туристической «Мекки». Идея состояла в том, чтобы, разместив серьезные компании в зданиях с уникальной, привлекающей внимание архитектурой, создать в эмирате нечто вроде помеси Лас-Вегаса с Сингапуром. Достаточно вспомнить хотя бы похожий на парус роскошный отель Burj Al Arab, вдохновивший на подобные предприятия еще один эмират, Абу-Даби, а также Катар, Оман и другие страны Персидского залива. Но проект потерпел сокрушительное фиаско.
Помимо долговых проблем, с самого начала характерных для данного проекта, помешала и банальная проблема спроса, ведь экономический потенциал финансово-туристической индустрии в пустыне изначально ограничен. Страны, последовавшие примеру Дубая, выдвигают аргумент, что их идеи несколько отличаются от дубайского проекта. В частности, Катар решил специализироваться на спортивном туризме (в 2022 году тут пройдут игры Чемпионата мира по футболу ФИФА), а Оман сделал ставку на неспортивный туризм. Но, помимо этого, у Катара имеется потрясающий новый Музей ислама, а в Абу-Даби не только проводятся крупные спортивные мероприятия вроде гонок Формула-1, но еще и идет строительство совершенно невероятного искусственного острова стоимостью в 25 миллиардов долларов, где планируется разместить филиалы парижского Лувра и Нью-Йоркского Гуггенхайма. Нельзя не упомянуть и об отличных международных университетах Аду-Даби. Все это великие, но конкурирующие проекты, и им, без сомнения, будет очень тесно в одном небольшом регионе.
Кроме того, Персидский залив очень слабо продвинулся в деле использования отечественных трудовых ресурсов. Всем известно, что государства этого региона обеспечивают рабочими местами огромную армию эмигрантов, составляющую почти треть его населения: 75 процентов в Катаре, 66 процентов в Кувейте и более 80 процентов в ОАЭ. Но не все знают, что бизнесом этих стран, по сути, управляют иностранные консультанты – профессионалы, занимающие все высшие управленческие должности в компаниях Залива, за исключением разве что постов CEO и членов совета директоров, которые, как правило, принадлежат членам королевских семей. В типичной нефтяной компании CEO является шейх, а президентом и его непосредственными подчиненными, как правило, британцы, индийцы или ливанцы. По сути, данная система означает создание фонда доверительного управления для местных жителей, ибо нефтяные и нефтехимические компании региона, словно пирожки, пекут огромные прибыли – по последней оценке резерв составляет около 2 триллионов долларов, – и сегодня львиная доля этих прибылей содержится в фондах национального благосостояния. Эти фонды, в свою очередь, инвестируют в основном за пределами Персидского залива – по тем же причинам, по которым данного региона избегают иностранные инвесторы: из-за нечетких правил, непрозрачной отчетности и дефицита компаний мирового класса.
Однако местные частные инвесторы – это уже совсем другая история. У здешних жителей накопилось достаточно богатства, чтобы надуть на рынках Персидского залива очень крупные «пузыри». Люди живут в этаких теплицах ликвидности, построенных на фундаменте активного сальдо торгового баланса свыше 200 миллиардов долларов в год, то есть больше 20 процентов от ВВП. По приблизительным оценкам, суммарное состояние этого региона составляет свыше 3 триллионов долларов, и, пока течет нефть, оно прирастает на 20 процентов в год. Для любого другого региона четвертого мира такое богатство просто немыслимо, и оно должно на что-то расходоваться.
В 2005 и начале 2006 года нефтяные богатства, перелившись через край Персидского залива, привели к созданию «пузыря» поистине эпических размеров. Цены на нефть росли, а некоторые страны региона, последовав примеру Саудовской Аравии, начали проводить реформы с целью приватизации предприятий нефтяной промышленности, что тут же привлекло внимание инвесторов. Объемы частного кредитования пошли в рост, инвесторы начали брать займы на приобретение акций, что привело к спиральному циклу дальнейшего увеличения сумм кредитов, ведущих, в свою очередь, к дальнейшему повышению курса акций. Вскоре в игру вступили и мелкие инвесторы, которые, чтобы купить акции, в безудержном азарте рисковали семейными сбережениями, залезали в огромные долги и даже продавали собственные автомобили и дома. Часто новичками были женщины, которые прежде никогда не занимались биржевыми операциями, и некоторые биржи, действуя в соответствии с мусульманскими требованиями разделения полов, даже открыли для них специальные торговые площадки.
Биржевая торговля превратилась в Саудовской Аравии в общенациональную манию. На учителей публично налагали взыскания за участие в дневных торгах во время школьных занятий. В декабре 2005 года добрая половина семнадцатимиллионного населения приобрела в результате первичных публичных предложений акции той или иной нефтехимической компании. На пике одержимости каждый пятый житель Саудовской Аравии занимался дневными торговыми операциями – притом что в США в 2000 году это делал лишь один американец из ста. А когда в начале 2006 года этот «пузырь» наконец лопнул, для Саудовской Аравии это имело весьма разрушительные последствия. Роскошные магазины Эр-Рияда вмиг опустели, и граждане бросились в автосалоны продавать свои автомобили, на этот раз чтобы погасить долги на фондовом рынке. Когда страсти утихли, рыночные супервайзеры закрыли десятки сайтов, расплодившихся в огромном количестве для распространения биржевых слухов, и сейчас здешний фондовый рынок по-прежнему почти на 50 процентов меньше, чем был на момент своего пика. Сейчас его суммарная стоимость составляет около 300 миллиардов долларов, что вполне соответствует размеру экономики Саудовской Аравии, которая оценивается в 450 миллиардов.
