Удойко кивнул.
Колосов встал, вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой, заглянул в соседний, где сидели сыщики его отдела.
— Миша, — обратился он к одному, — клиент дозрел, срочно бери машину и вези его к Панкратову в прокуратуру. А вы... — двое уже поднимались из-за стола, — быстро свяжитесь с Ковалевым, узнайте, где сейчас Берберов, и окажите содействие: хоть на веревке, хоть ночью, а чтоб этот старушечий портняжка был у меня здесь сегодня.
* * *
Берберова, однако, тащить на веревке не пришлось. Старший оперуполномоченный Ковалев сообщил, что «объект» преспокойненько проводит в магазине очередной показ перед собранием старушек. Сыщики решили не суетиться и не прерывать это занятное мероприятие.
«Желтая водолазка» провела их в зал. Сыщиков было трое, Ковалев и посланные оказывать содействие. Мнений тоже было три. Один крепился, с трудом сдерживая смех, второй, тут же проникнувшийся к кутюрье уважением, увлеченно следил за демонстрацией, и третий — Ковалев — украдкой зевал. Ему за эти дни все уже успело надоесть.
Предложение проехать в Управление уголовного розыска Берберов встретил внешне спокойно, только зрачки его сузились, взгляд потух, резче обозначились скулы.
— Вас Колосов прислал? — только и спросил он. В кабинете с зарешеченным окном и множеством : телефонов на столе и подоконнике он устало сел на стул и взглянул на Никиту.
— Вы же обещали, что не будет никаких официальных вызовов, — упрекнул он глухо.
— Обстоятельства изменились, — ответил Никита. — Мы вынуждены...
Тут в кабинет заглянул оперативник.
— Никита Михалыч, пошептаться на минуту. Колосов вышел, вместо него в кабинет заглянул Ковалев.
— Следователь звонил из прокуратуры, — сообщил оперативник тихо. — Удойко у него, показания дает. Так прокуратура требует Берберова немедленно. Я было заикнулся, что мы сами с ним работаем, а он в начальственный тон впал: «Я руководитель группы, я должен первым иметь информацию по делу. Я его сам буду допрашивать». Он на телефоне, между прочим, ждет.
— Обострять не будем. — Никита поморщился. — Хватит нам с ними цапаться. Скажи: машины сейчас нет, чтобы Берберова доставить. Мол, все на выездах. Если хочет, пусть сам едет. Или ждет, пока транспорт появится. А если меня потребует к телефону, скажи, что я на обеде.
Оперативник ухмыльнулся и отправился объясняться с прокуратурой, а Колосов вернулся в кабинет. Верный Ковалев тут же деликатно удалился.
— Да, Артур Алекперович, вынужден я, вынужден нарушить свое обещание, — продолжил Колосов прерванную беседу. — Обстоятельства изменились.
— Какие обстоятельства? — спросил Берберов тревожно.
— Да вот какие. Как и говорил я вам в прошлый раз, расследуем мы серию тягчайших преступлений — убийств. Среди убитых — известная вам гражданка Красильникова, а также четверо других лиц. И вот дошли до нас вести, что и они для вас — люди не совсем посторонние.
— Я вас не понимаю. — Берберов привстал. Он напоминал взъерошенного кота перед дракой.
— Надо приложить все умственные способности и понять. Думаю, для вас же будет лучше, если вы назовете некоторые фамилии, имена.
— Я не по-ни-ма-ю. Колосов горестно вздохнул.
— Жаль. Очень жаль. Вы не хотите здраво оценить ситуацию, в которой оказались. Происходят убийства, пропадают люди, мы ищем маньяка, и вдруг оказывается, что один симпатичный и талантливый молодой человек накрепко завязан с теми, кто попал в разряд жертв. И не только завязан в результате случайного стечения обстоятельств, нет, он, видите ли, сам прилагал некоторые усилия к...
— К чему? — закричал вдруг Берберов. — К чему я прилагал усилия?! К убийствам, что ли?!
— К знакомству. — Колосов говорил тихо, мягко, кротко. — К знакомству с теми, кто, встретившись с вами, позднее оказались мертвыми.
Кутюрье побледнел.
— Вы что? Вы в своем уме?! В чем вы меня обвиняете?! — завопил он. — Это Вовка вам наврал?
Он, да?
— Гражданин Удойко честно исполнил свой долг свидетеля по делу и рассказал все, что ему известно. Он готов подтвердить свои показания на очной ставке. Следователь в прокуратуре ждет теперь вас. Берберов закрыл глаза рукой, она дрожала.
— Я ни в чем не виноват.
— Допускаю, — сказал Никита мягко, — что обстоятельства порой складываются против нас. Но это можно проверить только в одном случае.
— В каком?
— Исключив из нашей беседы всякую ложь.
— Но я не лгал вам! Я действительно ни при чем.
Колосов покачал головой.
— Маленькая ложь рождает большое недоверие.
Должен сообщить кое-что. Изменившиеся обстоятельства заставляют нас идти на весьма суровые меры. Когда подозреваемый в серийных убийствах человек не желает облегчить свою участь самостоятельно, мы просто вынуждены помочь ему. Так еще инквизиция делала.
Берберов впился в Никиту взглядом. А тот продолжал:
— Мы обязаны докопаться до истины, и, естественно, у нас есть меры воздействия на тех, кто не желает сам, добровольно признаваться в своих противоправных деяниях. Среди означенных мер существует задержание на довольно долгий срок — на месяц (Колосов нарочно утрировал). Крутая мера, однако в борьбе с преступностью, знаете ли, весьма нас выручает.
— А на каком основании вы меня задержите? — Берберов даже заикался от волнения.
— А на таком основании, что вы — учтите, у нас есть тому бесспорные доказательства, — помимо погибшей Красильниковой знали и других лиц, которые тоже погибли после вашего с ними контакта. Вы знали Анатолия Лавровского. Вы знали некую Ленку Беленькую — гражданку Берестову. Вы, наконец, знали Киру Куколку и...
— Эту я не знал! Не знал! — выкрикнул Берберов и осекся.
Колосов удовлетворенно умолк.
— Удивительные создания — люди. Пряником их ну никак не возьмешь, — сказал он грустно. — Только кнут, только кнут. Чуть о задержании заикнешься и... Ну, Артур, ну давайте по-хорошему. Я ж не сказал, что все эти люди погибли в результате вашего с ними контакта. Я же сказал после.
— Я никого не убивал.
— Допустим. Но вы ведь были с ними знакомы? Берберов закрыл глаза.
— Был.
— Кто познакомил вас с Леной Беленькой?
— Удойко.
— По вашей просьбе?
— Да.
— Вы именно с ней хотели познакомиться?
— Мне была нужна блондинка не старше тридцати, миниатюрная. Любая.
— Так, оставим пока это. Телефон Лавровского просили у Удойко тоже вы?
— Да.
— И он узнал его для вас?
