Разгуляев медленно пятился к сетке. Прислонился к ней спиной, не спуская глаз со своего зверинца. К нему с той стороны клетки подошел помощник, тот самый «погонщик слона». Они тихо переговаривались, видимо, решали, что делать дальше.
— Молодец, парень! Один догадался, что машину можно прямо ко входу подогнать. Мы тут все причитаем, а он хоть какой-то выход нашел. А кто он? Ах, да.., тут корреспондентка в зале из газеты… Это вроде их водитель.
Катя обернулась на голос, затем, вытянув шею, проследила глазами до фар. Черт возьми, и точно, их машина! А вот и Кравченко собственной персоной.
В этой суматохе Катя и думать забыла и про него, и про Мещерского, а они, оказывается…
Послышался шелест брезента. Та самая миниатюрная блондинка пыталась шире открыть входные двери (или полог), чтобы впустить в шапито еще немного вечернего света. И потекли минута за минутой напряженного ожидания. Катя ужасалась, каким медленным и тягучим становится время! Неужели всего десять минут прошло с того момента, как погасло электричество? Разгуляев по-прежнему стоял, плотно прижавшись спиной к сетке. Позже Катя от цирковых узнала, что это один из приемов дрессировщика, запертого в клетке с вышедшими из-под контроля хищниками — ни в коем случае не открывать спину, не провоцировать зверей на нападение.
Помощник раскурил ему сигарету, просунул сквозь ячейку сетки. Катя видела багровый огонек, струйку дыма… Леопарды напряженно пялились на дрессировщика, так и ели его глазами. Почти все отвернули морды от слепящих фар и глухо и раздраженно шипели. Разгуляев закурил вторую сигарету… Третью. Света не было пятьдесят семь минут. Это с гордостью и ужасом заявил Кате собеседник-невидимка с заднего ряда: «Я засек, у меня часы „Командирские“ с подсветкой». Когда электричество наконец дали, она сумела увидеть «невидимку». Им оказался тот самый жонглер, которого обходить во дворе надо было отчего-то только с правой стороны. Разгуляев одного за другим загнал леопардов в тоннель. За кулисами уже подкатывали передвижные запасные клетки, рассаживали по ним хищников. Когда последний пятнистый скрылся с манежа, Разгуляев и сам было направился к тоннелю. Но его остановили громовые аплодисменты. Артисты, повскакав с мест, кричали, хлопали, свистели, один даже дудел в саксофон. Потом все хлынули к клетке. И Катя, подчиняясь общему порыву ликования, вскочила с места. И.., только сейчас разглядела Разгуляева. Не пижонское это черное трико Бэтмена, а лицо… Она почувствовала укол в сердце… Как это странно… Вот он какой, оказывается…
— Валя, потешь мою душу, под занавес — аплодисмент свой коронный! Я уж и за фотокамерой сбегал! — крикнул кто-то из осветителей сверху.
Разгуляев отвернулся на секунду, сделал рукой какой-то быстрый жест у лица и.., обернулся к амфитеатру, к зрителям и к ней, к Кате.., в улыбке. Точнее — в великолепном грозном фантастическом оскале. Катя вздрогнула, потом засмеялась: перед ними был человек-вампир или человек-пантера. Во рту его были клыки на манер тех, что в кино вырастали у красавца-Дракулы, когда он превращался из графа в Ужас Ночи — Даже сейчас от штучек своих отказаться не может! Ну, хорош экземпляр, а, Ирка? Что смотришь?
Остолбенела в экстазе? Между прочим — шепни ему сегодня при случае: Палычу из милиции звонили. Аркашу-то, того, нашли, говорят… С дырками в черепе.
Мое дело сторона, а ты, радость моя, шепни ему…
Мол, так и так. Звонили. Все Вале легче будет, когда его менты долбать начнут, что там у них за коса на камень с Ар кашкой нашла…
Катя тихонько повела глазами: говорившего все это она не видела, но узнала по перегарному духу.
Это был тот самый жонглер-невидимка. А вот к кому по имени Ира он обращался…
В нескольких шагах от нее, почти прижавшись к сетке лицом, стояла девчонка — коренастая, низенькая, крепкая, как боровичок. В мужском комбинезоне. Густые русые волосы ее были тоже пострижены по-мужски — коротко, чуть ли не по-солдатски. Лицо было скуластым и одновременно курносым, мальчишеским и некрасивым. Катя увидела, что по этому загорелому лицу катятся слезы — то ли от пережитого волнения, то ли от страха, то ли от восторга, то ли…
Девчонка в комбинезоне шмыгнула носом, быстро вытерла щеку, оглянулась, словно боясь, что кто-то успел заметить ее слабость. Катя посмотрела на арену. Разгуляев ушел. На манеже остались одни лишь опилки.
Глава 8
НЕСЕРЬЕЗНОЕ ЗАВЕДЕНИЕ
— Это чисто коммерческое предприятие. Акционированное. И, естественно, нас не может не беспокоить доход, который оно приносит. Все артисты нашей труппы стараются внести посильный вклад в…
В это несерьезное заведение Колосов поначалу лично ехать и не собирался. Что, на самом деле, нет, что ли, у начальника отдела убийств областного главка толкового сыщика, чтобы отправить его на место работы потерпевшего для сбора данных и опроса сослуживцев? То, что местом работы Севастьянова оказался именно цирк, Никита сначала склонен был воспринимать как досадное недоразумение. В цирке последний раз он побывал.., дай бог памяти, лет этак двадцать пять назад крошкой-октябренком во время школьного культпохода. Правда, однажды у него уже было дело, в котором оказался замешан кое-кто из цирковых, но о том рабочем эпизоде Никита уже почти и думать забыл. А тут…
Итак, еще с утра ехать в Стрельню в цирк Колосов и не собирался. На этот день у него была запланирована не менее важная встреча, на которую он возлагал определенные надежды в розыске гражданина Консультантова. То, что Клиника, ставший, по основной рабочей версии, подозреваемым номер один, давно уже не подавал никаких активных признаков жизни, Никиту не удивляло. Он проверил послужной список Консультантова в банке данных «РЦД». Особо опасным рецидивистом Клиника, правда, признан не был, но это случилось лишь потому, что на последнем процессе ему видимо, попался судья-гуманист.
Раздел «Преступные связи» тоже особо не впечатлил. Для того чтобы использовать кого-то из многочисленных подельников Консультантова в его же розысках, и речи не шло. Все кореша были люди бывалые, тертые, скользкие, и на их оперативную разработку могли бы уйти месяцы и месяцы. И неизвестно еще, кто бы выиграл тот, как писали в благородных доперестроечных криминальных романах, «поединок ума, воли и интеллекта» — сыщик или какой-нибудь вор в законе по кличке Моня Люберецкий.
Оставалось одно: использовать конфидента. Причем в самой банальной роли ищейки. Колосов долго подбирал кандидатуру. Особых детективных изысков розыск Консультантова вроде не сулил. Задача перед агентом стояла проще пареной репы: послушать, посмотреть, побывать кое-где, поговорить кое с кем, собрать сведения и затем кое-как (но желательно, без грубых грамматических ошибок) изложить их в донесении. На такую роль нечего брать кого-то из негласных асов, у них и так работы хватало. Сгодился бы свой плюгавенький и продажный. И Колосов остановился на некоем Лильнякове. Петр Лильняков — таково было подлинное имя конфидента, но по всем учетам и картотекам он проходил под кличкой Яуза.
Использовать ли для негласной работы конченых алкашей, и если да, то до какого предела, до какой степени опьянения? Этот вопрос не раз стоял перед Колосовым неразрешимой дилеммой. Как ни странно, но Яуза спился в горькую именно в тюрьме. Как он любил вспоминать, «крещение» его состоялось в одном из СИЗО славного города Ростова, который он нежно именовал «Папой». Двадцатитрехлетний Петруша Пильняков очутился там по самой пошлой статье прежнего УК — «угон транспортного средства».
