В бытность инженером-компьютерщиком и менеджером нефтяной компании на Ближнем Востоке я убедился в своей способности анализировать и находить рабочие решения. Однако на рынках мой анализ нередко приводил к решениям, которые не работали. Рыночный хаос был сильнее. В технике все, что нужно, – это правильное решение, а на рынке необходим метод, который приносит победу чаще, чем поражение.
В биржевой игре может быть прибыльным даже метод, который дает выигрыш в трех случаях из 10 при надлежащем контроле над риском. Просто держите прибыльные сделки и быстро закрывайте убыточные. Такой подход немыслим практически во всех других сферах. Одной из моих обязанностей на предыдущей работе был контроль технологического процесса: автоматические датчики делали замеры в месте добычи нефти и посылали сигналы для регулирования температуры и давления на нефтеперерабатывающем предприятии. Если бы я обратился к начальству с предложением регулировать процесс так, чтобы в трех случаях из 10 все работало хорошо, а в семи – нет, надо мной бы посмеялись. А в трейдинге такое может работать очень неплохо.
Пытаясь отыскать правильный метод, новичок ходит на семинары, пробует торговать сам, но когда смотришь на его сделки, невозможно понять, связаны ли выигрыши и проигрыши с применяемым методом. Он то соблюдает правила и торгует грамотно, то нет. При таком стиле игры по результатам нельзя сказать что-либо определенное. Результаты показательны лишь тогда, когда трейдер строго следует своему методу. Если он стремится просто поторговать, то снижает качество результатов. Чем малоопытнее трейдер, тем менее конкретен его метод.
Для выработки метода необходимо провести довольно много сделок – десятка маловато, скорее надо говорить о сотне. Нередко трейдер перескакивает с одного метода на другой до получения значимых результатов. Индивидуальный трейдер без должного образования или дисциплины, который к тому же небрежно ведет дневник, не знает, хорош ли его метод. «Раз делаю деньги, то понимаю, что к чему» – вот и весь его ответ. В 1990‑е гг. люди получали прибыль, хотя рассуждали неверно. Все акции росли, а если какая-нибудь и падала, они не особо заботились о стоп-приказах, поскольку акции восстанавливались и даже взлетали. Все выигрывали, хотя качество трейдинга было плачевным. А потом наступил 2000‑й, когда рынок жестко обвалился.
Я не сомневался, что умею анализировать сложные процессы и находить верные решения. Если решение работало, значит, оно было верным. Но на рынке все не так. Одни сделки оказываются успешными, но вовсе не в результате правильного анализа. Другие сделки полностью соответствуют критериям входа, но заканчиваются убытком. Выигрыш или проигрыш в отдельно взятой сделке никак не связан с качеством или жизнеспособностью стратегии. Лишний раз убеждаюсь в этом, просматривая собственный дневник трейдера. У меня, например, случались выигрышные сделки, в которые я входил против собственных критериев и в которых ничего не светило. Бывали и убыточные сделки, когда я все делал правильно, но рынок пошел против меня. Рынок – не то место, где спрашивают «Прав я или нет?», на нем надо спрашивать, «Правильно ли я применяю свои методы?».
Я знаю массу людей, которые сталкиваются с тем же, с чем и я, – все они, очень опытные технари, программисты и сильные аналитики, не могут найти правильный ответ в хаосе рынков. Легкомысленные инвесторы здорово погорели в 2001–2002 гг. Стратегия на случай спада совершенно необходима, вы не можете держать длинные позиции в разгар медвежьего рынка. Но если следовать простой стратегии выхода из рынка, когда ценовой столбик опускается ниже 200-дневной скользящей средней, то в сентябрьские дни 2000 г. пришлось бы продать все и сидеть в сторонке до апреля 2003 г.
Когда в июле 2000 г. я уехал из Саудовской Аравии, у меня были пенсионные счета 401k и IRA и я вкладывал деньги только во взаимные фонды. Тогда кругом только и твердили, что рынок летит вверх и надо пользоваться этим. Искушение избавиться от работы с девяти до пяти было велико. В самом деле, почему бы не посвятить торговле хотя бы часть дня и не подзаработать? Знакомо, да? Один мой приятель был связан с Уэйдом Куком, и я побывал на его выступлении, но услышанное разочаровало меня. От его слов веяло наигранным весельем, а говорились они для того, чтобы показать слушателю, как мало он знает. За три дня вас ошарашивали тремя десятками стратегий, так что под конец вы говорили: «Все это так сложно! Надо записаться еще на троечку занятий». Один из инструкторов дал мне список рекомендуемой литературы, где я и наткнулся на книгу «Как играть и выигрывать на бирже». Там предлагалось много дельного, причем прямо противоположного тому, что говорил Уэйд Кук.
Эта книга и привела меня в лагерь трейдеров. В своей предыдущей профессиональной деятельности я привык к тому, что мое мнение всегда или почти всегда правильно. Однако игра на бирже показала, что это не так и мне нужно менять представления. Пока что я перестроился не до конца, но меня спасает хороший контроль над риском. Вчера один из участников семинара задал вопрос об уверенности, и вы сказали, что на рынке никто не может быть уверенным в чем-либо. Именно эта психологическая перестройка оказывается сложной для большинства тех, кто пришел в торговлю из других областей.
Когда предлагаешь на конференции или на форуме поговорить об «искушениях», одолевающих нас во время торговли, ответа не получаешь, никто не хочет касаться этого. Порассуждать о ценах на золото, брокерах или расхождениях – пожалуйста! Я часто думаю о том, что добился бы большего успеха, если бы вместо меня входил в сделки и выходил из них робот. Знаете, совсем как в книге Айзека Азимова «Я, робот»
[9]. Как следует из закона первого, робот не может навредить человеку ни действием, ни бездействием. Ясно вижу, как меня в разгар торгового дня захлестывают эмоции и я приказываю роботу разместить или отменить приказ, а он мне отвечает: «Не могу действовать вам во вред, я должен выполнять план».
УВЕРЕННОСТЬ И НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ
На семинаре, где выступал Майк, один участник поинтересовался, как достичь мастерства, которое дает чувство полной уверенности при торговле. «Вряд ли такое возможно, – ответил я. – Работа на грани неизвестного всегда связана с неопределенностью. Если вы абсолютно уверены в проекте или сделке, в которую собираетесь войти, готовьтесь к провалу».
А.Э.
