Закон 1913 года предусматривал меры на случай, если черные испольщики и самовольные поселенцы станут обрабатывать землю на белой территории в любом ином качестве, кроме арендаторов. Как объяснил министр по делам местного населения,
«целью Акта должно стать прекращение на будущее всех взаимоотношений, предполагающих какое бы то ни было партнерство между европейцами и коренным населением в отношении земли или ее плодов. Все новые договоры с коренными жителями должны быть исключительно договорами об услужении. Добросовестный договор такого рода не содержит ничего, что препятствовало бы нанимателю платить африканцу натуральным продуктом или разрешением обрабатывать определенный участок его земли… Но местный не имеет права платить хозяину за право занимать его землю».
Специалистам по экономике развития, посещавшим Южную Африку в 1950–1960 годах, когда эта академическая дисциплина еще только оформлялась, а идеи Артура Льюиса получали все более широкое распространение, контраст между нищими бантустанами и процветающей экономикой белых африканеров казался прекрасной иллюстрацией теории двойственной экономики. Представители «белого» сектора были образованными горожанами и использовали современные технологии. Бантустаны были бедными, аграрными и отсталыми, производительность труда здесь была крайне низкой, а люди необразованными. Казалось, что время здесь застыло.
Карта 16. Количество земли, выделенной белым меньшинством в пользу африканцев в Южной Африке и Зимбабве
Тем не менее двойственная экономика не является чем-то естественным или неизбежным. Это порождение европейского колониализма. Да, бантустаны были бедными и технологически отсталыми, но все это было результатом политики правительства, которое насильственно подавило экономический рост в среде африканского населения, чтобы создать резерв дешевой и необразованной рабочей силы для горнодобывающего и сельскохозяйственного секторов, которые контролировали белые. После 1913 года множество африканцев было выселено с их земель, которые тут же были захвачены белыми, и свезено в хоумленды, слишком маленькие по площади, чтобы обеспечить переселенцам независимое существование. Как и предполагалось, в результате африканцы были вынуждены зарабатывать на жизнь в рамках «белой экономики», продавая свой труд за гроши. Они были лишены каких бы то ни было экономических стимулов, а все преимущества, полученные в течение предыдущих 50 лет, исчезли. Люди бросали свои плуги и вновь брались за мотыги — если вообще брались за какую-то сельскохозяйственную работу. Гораздо чаще африканцы оставались просто дешевой наемной рабочей силой, источником которой и должны были стать хоумленды.
Но уничтожены оказались не только экономические стимулы. Начавшиеся политические перемены тоже вели к регрессу. Власть традиционных вождей, совсем недавно пришедшая в упадок, вновь упрочилась, потому что частью проекта по созданию дешевой рабочей силы было устранение частной собственности на землю. Таким образом вожди снова взяли в свои руки контроль над общинной землей. Эта мера была законодательно закреплена в 1951 году, когда правительство приняло Акт о властях банту, но еще в 1940-м Дж. Финдлей высказал следующий постулат:
«Племенная собственность — это гарантия того, что земля никогда не будет должным образом обрабатываться и никогда не будет по-настоящему принадлежать коренному населению. У дешевой рабочей силы должно быть дешевое место для размножения, так что пусть африканцы обустраивают его за свой счет».
За лишением африканских фермеров прав собственности последовало массовое обнищание. Оно породило не только становление институтов отсталой экономики, но и подпитывающее их бедное население.
Множество данных свидетельствует о падении уровня жизни в хоумлендах после Земельного акта 1913 года. Транскей и Сискей вступили в полосу затяжного экономического упадка. Записи горнодобывающих компаний о найме на работу, собранные историком Френсисом Уилсоном, показывают, что этот упадок был характерен и для экономики Южной Африки в целом. За период с 1911 по 1921 год зарплаты шахтеров упали на 30 %. Даже в 1961 году, несмотря на относительно устойчивый экономический рост в Южной Африке, эти зарплаты все еще были на 12 % ниже, чем в 1911-м. Неудивительно, что к этому времени Южная Африка стала страной с наибольшим уровнем неравенства в мире.
Но даже и в этих обстоятельствах разве не могли африканцы найти себе место в европейской, современной экономике? Например, начать собственный бизнес или получить хорошее образование, необходимое для карьерного роста? Правительство сделало все, чтобы этого не происходило. Африканцам не позволено было приобретать собственность или открывать свое дело в «европейском» секторе экономики — то есть на 87 % всей территории страны. Режим апартеида также хорошо осознавал, что образованный черный — это конкурент белому, а не просто дешевая рабочая сила для шахт и белых фермеров. Уже в 1904 году в горнодобывающем секторе была введена система квотирования рабочих мест, причем африканцы не могли претендовать на целый ряд профессий и должностей: африканец не мог стать амальгаматором, пробирщиком, рабочим на уступе, кузнецом, котельщиком, полировщиком латуни, плавильщиком латуни, мастером по возведению рудничной крепи… и этот список можно продолжать и продолжать.
В один миг африканцам запретили выполнять любую хоть сколько-нибудь квалифицированную работу в шахтах. Это было первым воплощением в жизнь пресловутого принципа «цветного барьера» (colour bar), одного из расистских изобретений южноафриканского режима. В 1926 году «цветной барьер» был распространен на всю экономику и оставался в силе до 1980-х. Неудивительно, что черные африканцы были недостаточно образованными: южноафриканское государство не только закрыло для них любую возможность воспользоваться экономическими выгодами от образования, но и отказалось вкладывать средства в развитие «черных» школ и лишило стимулов «черную» школьную систему. Эта политика достигла своего пика в 1950-х годах, когда правительство Хендрика Фервурда, одного из архитекторов системы апартеида, продержавшейся до 1994 года, приняло Акт об образовании банту. Смысл этого закона был недвусмысленно изложен самим Фервурдом в речи 1954 года:
«Людьми банту следует управлять так, чтобы они во всех отношениях годились лишь для своего сообщества. В обществе европейцев им не место, кроме выполнения некоторых работ… Поэтому не надо допускать их до тех видов обучения, цель которых — интеграция в европейское общество, раз они не могут быть и никогда не будут туда интегрированы».
Естественно, тип двойственной экономики, черты которого намечены в речи Фервурда, в целом отличается от двойственной экономики по теории Льюиса. В Южной Африке такая экономика не была неизбежным результатом процессов развития. Она была сознательно выстроена государством. В ЮАР по мере экономического развития не происходило заметных перемещений бедных людей из «отсталого» в «современный» сектор. Напротив, основой успеха «современной» экономики стало как раз наличие в стране «отсталого» сектора, который давал возможность белым работодателям извлекать огромные прибыли, выплачивая ничтожные деньги неквалифицированным черным рабочим. Конечно, в Южной Африке черным африканцам было невозможно выбраться из западни традиционной экономики, из хоумлендов. Но это не та проблема, которую мог бы излечить процесс экономического развития. Хоумленды сами обеспечивали развитие «белой» экономики.
