— Злобную?
— Ну это я так. Аллегория. Как в «Белоснежке» — свет мой, зеркало, скажи... Нет, Леднева совсем не злая. Просто она железная. Железная леди. Комплексом нашим получше всякого мужика управляет. Так разворачивается, дай боже. Вон на днях новый зал в ресторане открывает... А с персоналом, с нами, мелкотой, что называется, строга, но справедлива. Никаких необоснованных увольнений, грех жаловаться. Но работу спрашивает. На работе ею довольны. А как у них там дома с Верой было, мне трудно судить. Она со мной никогда о своих проблемах не говорила. Маша их тоже не обсуждала, хотя, я это наверняка знаю, в курсе всего была. Верка с ней всем делилась, как с сестрой. Честно признаться, в тот вечер, увидев, как Верка вся так и кипит от ярости и пьет так много, я подумала, что это все из-за...
— Может быть, из-за Новосельского? — осторожно спросила Катя.
— Откуда вы знаете? Ах да, слухи-слухи... — Кривцова хмыкнула. — Кто разболтал из наших, интересно... Дрянь он порядочная — Тоша наш Антоша. Уж не знаю, что у них там с Веркой было, но одно могу точно сказать, если что и было, даром он бы это делать не стал.
— Неужели деньги требовал? Альфонс?
— Ну, денег Тошечке Новосельскому много нужно. Вагон денежек. Он такая прорва...
— У него были какие-то нелады с родителями, да?
— Да он их просто бросил! Ушел, наплевал. Отец у него работу потерял, ну и... Зачем сиятельному Тоше такие неперспективные предки? — Кривцова скривила гримасу. — Вместо того чтобы мать кормить, а он ведь хорошо в банке зарабатывает, он себе тачку купил. А матери с отцом — ни копейки. А жить к Андрюхе Славину переехал. Он и сейчас там живет, паразит.
— Вы с ним когда-то... дружили, Рита? Да?
— Да пошел он!!
— О паразитах жалеть не стоит, — согласилась Катя. — Это вы правы. Что ж, большое спасибо. Если возникнут какие-то вопросы еще, можно будет вас побеспокоить?
— Конечно, у нас на работе, если скажешь, что в милицию по поводу пропавших вызывают, менеджер без разговора отпускает. Говорят, сам Островских так распорядился.
— Хозяином своим довольны в «Сосновом бору»?
— А мы его видим? С тех пор как Вера пропала, он в «Бор» очень редко приезжает. А раньше... Жаль его, конченый он. А мы, кроме добра, от него ничего не видели. Я вот в прошлом году руку сломала. Полтора месяца в гипсе. Мне не только больничный оплатили, так и матпомощь выписали — на лечение. И в наш оздоровительный центр я потом три недели бесплатно ходила. — Кривцова встала. — Если бы не Островских, где бы сейчас все работали? В Москву бы полтора часа на электричке мотались.
Глава 18
ТОПОГРАФ
Баюнова-Полторанина им, что называется, только показали, но не дали потрогать...
Впрочем, к такому повороту событий Никита Колосов был готов. Когда на место выезжает спецслужба с Лубянки, все прочие спецслужбы — с Петровки, Никитской, Маросейки, Калужской — терпеливо переминаются с ноги на ногу. Ждем-с.
Правда, само задержание, если все это, конечно, можно было назвать оперативным задержанием, проводилось «объединенными усилиями» ведомств. «Рафик» — «Рено» с сотрудниками ФСБ, лизуновская старушка-"Волга" и «Мерседес» РУБОПа гуськом лихо зарулили на территорию «Соснового бора», где сразу же, как в растревоженном муравейнике, забегал, засуетился персонал.
Баюнова-Полторанина они застали среди полнейшей семейной идиллии в саду бунгало-люкс. Он вместе с тещей (!) сидел на садовом диване-качалке под липой. Тут же за столом был и его пацан — что-то с увлечением рисовал на больших листах бумаги разноцветными фломастерами.
За столом вместе с мальчиком находился какой-то субъект, похожий на преуспевающего адвоката. Когда сотрудники РУБОПа по просьбе коллег с Лубянки проверили у него документы, он оказался неким гражданином Груэром — целителем-экстрасенсом, магистром ордена Белых Меченосцев. Он, слегка запинаясь, пояснил, что приглашен Баюновым в «Сосновый бор» провести несколько терапевтических сеансов с мальчиком. И к нему тут же потеряли всякий интерес.
Баюнова же вежливо попросили одеться и следовать в машину. Вывели под конвоем за ворота, усадили в «рафик» — «Рено». В бунгало был проведен летучий обыск. Никто, конечно, не шарил по ящикам и не выворачивал шкафов. Просто прошлись по комнатам бунгало, бегло осмотрели и нашли то, что вполне могло дать толчок последующим процессуальным разбирательствам. Пока чисто формально.
Когда Баюнова уводили, его теща — весьма представительная, интеллигентная, на взгляд Колосова, старуха — не проронила ни слова. На просьбу зятя «беречь Шурку» и связаться с адвокатами молча кивнула. Мальчик сидел за столом. Внезапно одним рывком смял все свои рисунки и швырнул под ноги топтавшемуся у стола Обухову (его, как и прочих сотрудников милиции, коллеги из ФСБ даже не пустили на порог бунгало).
В общем и целом Никита Колосов жалел, что поехал на это задержание. Еще торопился как дурак...
— Господи боже, тайны Мадридского двора! Все равно же его нам оформлять по 122-й придется, — злился Лизунов, когда они плелись к «Волге» и вишневому «Мерседесу». — Ну, щас подержат они его три часа, поговорят. А потом ведь что-то решать нужно. Ответственность на себя брать: задерживать или отпускать. А дело формально пока наше. И связь между убийством Клыкова и тайником налицо.
— Да, один он не мог туда ящики затащить. Ясно, что с ним еще кто-то был. Отксеришь мне сейчас результаты дактилоскопии, — хмуро сказал Обухов. — Я по нашей спецкартотеке прогоню. Может, и установим второго.
Вопрос о дальнейшей участи подозреваемого решался томительно долго. Стемнело. От коллег с Лубянки не было ни ответа ни привета. Колосов успел соскучиться.
Они все трое сидели в кабинете Лизунова. Обухов смотрел по телевизору футбол. Никита заинтересовался картой района, на которой Лизунов с военной точностью отмечал местонахождение входов в каменоломни. Никита попросил позволения поработать с этой картой. Правда, лизуновский труд портить не стал, достал крупномасштабный атлас, нашел Спас-Испольск. По опыту он знал: топография — вещь полезная. Любопытные сюрпризы она порой преподносит.
Он отыскал на карте Александровку — пригород Спас-Испольска. Отметил первую веху — мост через ручей — место убийства Клыкова. Затем попросил Лизунова указать на карте по возможности точное местонахождение тайника с оружием. Лизунов как человек, побывавший на двух чеченских кампаниях, с топографией дружил. Он подсел, секунду подумал и отметил на карте лодочную станцию, а к югу от нее вниз по течению реки холм, где располагались вход в каменоломни и пещера.
Затем Никита, в свою очередь, отметил Большой провал, возле которого нашли автомашину пропавшего Славина и примерное место, где находился еще один вход в каменоломни и где спелеологи нашли клочки окровавленной мужской рубашки. Потом они с Лизуновым слегка поспорили, как близко от тайника с оружием находилось то кровавое пятно неизвестного происхождения, в которое вляпался проводник Шведов. В заключение Никита синим фломастером прочертил на карте пунктиром маршрут неизвестного следа, который начинался в земляной норе под мостом, недалеко от места убийства Клыкова, и вел в парк «Соснового бора».
