У менеджера поданная Катей клубная карта, слава богу, никаких нареканий не вызвала. Менеджер улыбнулся дежурной радужной улыбкой и сообщил, что занятия водной аэробикой, как обычно, начнутся в половине одиннадцатого, а сауна работает с десяти. В просторной пустой раздевалке, украшенной зеркалами, коврами и буйной зеленью, Катя слегка замешкалась, как всякий новичок, и просто потеряла Салютову в бесконечном лабиринте шкафов-стоек. Увидела она ее уже возле бассейна. Увидела и невольно залюбовалась ее гибкой высокой стройной фигурой. Да, Никита не ошибся: вдова-брюнетка была вылитая топ-модель с картинки. А возможно, судя по стремительно-плавной уверенной походке, прямой спине и мягкой пластике жестов, таковой и являлась в недалеком прошлом.
На вид ей можно было дать лет двадцать восемь, и Кате было странно сознавать, что такая молодая цветущая, напоминавшая одновременно и цветок, и пантеру женщина уже успела стать вдовой.
На Салютовой был белый купальник, сильно открытый сзади. Она крепко держала сына за руку, негромко объясняя ему что-то, помахивая в такт словам белой ажурной купальной шапочкой. Катя спустилась в воду — ой, красота какая! В этот не такой уж и ранний час в бассейне почти не было пловцов. Только по самой дальней дорожке плавал могучим неуклюжим баттерфляем какой-то дородный здоровяк, красный после сауны как рак.
Катя медленно поплыла вдоль бортика. Было чудесно, она мысленно благодарила фигурантку за этот маленький подарок судьбы. Нет, все же и в оперативной работе есть свои прелести. Вот сейчас вместо того, чтобы корпеть за компьютером в душном кабинете над постылой хроникой происшествий, она тут как царица и ныряет и плавает. В этой голубой солоноватой лагуне — как владычица морская, как русалка, как наяда, как...
— Прошу прощения, Марина Львовна, чуть опоздал. Ну, Валерик, привет. Как дела? Учимся сегодня плавать?
— Учимся! Только я сам!
К Салютовой спешил пожилой тренер. Он нес пластиковый шест и маленькую дощечку из пенопласта с отверстием. Катя поняла, что это персональный детский тренер. Он поздоровался с Салютовой, затем наклонился к мальчику, и тот так и заплясал от нетерпения и радости. Голосок у него был звонкий, и, судя по решительному «я сам!», внук Салютова уже являлся существом неробким и отважным.
Марина Львовна спрыгнула в бассейн, сняла с бортика сына. Пока тренер спускал на воду доску и продевал шест в отверстие, она крепко держала ребенка на руках, хотя тот вырывался, проявляя жгучее желание «самому, ну, пожалуйста, мамочка, самому ухватиться за бортик!».
Этот самостоятельный малыш Кате очень понравился. В нем уже чувствовался характер. Однако у Кати тревожно екало сердце: господи, он же совсем еще кроха. Куда такого маленького учить плавать? Но, видимо, у тренера и Марины Львовны на этот счет имелись совсем иные соображения. Салютова отпустила сына, когда тот цепко, как обезьяна, ухватился за доску и тренер шестом осторожно потащил его по воде, давая указания «хорошенько работать ногами».
Мальчишка плыл, фыркая и захлебываясь, бешено колотил ногами, брызгая водой. Проплыл мимо Кати и... Скорее всего он глотнул воды, руки его внезапно разжались, он забарахтался как пескарик — пенопласт сразу отнесло волной в сторону. Кате показалось: еще секунда, и ребенок пойдет ко дну, как металлический ключ. А глубина здесь даже для взрослых была приличной. Она была ближе к мальчику, чем Салютова. Рывок — и Катя снизу подхватила крошечное мягкое тельце, вытолкнула его на поверхность. Салютов — самый младший задышал, закашлялся:
— Уйди, я сам! Пусти! Я ныряю, я сам!
Как головастик, он выскользнул из ее рук и снова вцепился в доску.
— Не волнуйтесь, ничего с ним не случится, — сказала Салютова, подплывая к Кате.
— Ой, а я испугалась, — Катя перевела дух.
— Да он как поплавок. И не терпит никакой помощи. Сразу в крик. Мы такие уже самостоятельные стали, куда там, — улыбнулась Салютова и обратилась к тренеру:
— Василий Ильич, подстрахуйте Валерика, пожалуйста. А я немножко разомнусь.
Тренер разделся и бултыхнулся прямо с борта в воду. Они с Салютовым — самым младшим начали терпеливо отрабатывать у бортика «самые правильные движения в воде». Катя наблюдала, как плывет его мать. Вот уж точно как дельфин. Как хищная касатка — стремительно ныряет, легко выныривает. Гибкое сильное тело. Совершенное женское тело, созданное для любви. Да, у. старшего сына Салютова был отменный вкус, подумала Катя, жаль, что он так рано умер...
К поручням подошла молоденькая девушка в форме фитнес-клуба — няня-аниматор. Тренер передал ей из воды ребенка, и она закутала его в махровое полотенце. Урок плавания закончился. Салютова подплыла к няне, и они о чем-то переговорили. Няня забрала мальчика и повела его в раздевалку. А Салютова осталась в бассейне, немного поплавала, затем вышла из воды и направилась к стеклянным дверям за водными горками с залихватской неоновой вывеской: «Ну, счастливо попариться!»
Катя тут же последовала за ней. В бассейне тем временем начинался урок водной аэробики. Девушка-тренер раздавала явившимся на занятия трем полным дамам надувные пояса. Салютову аэробика сейчас не привлекала. Она скрылась в сауне. Катя чуть помедлила, собираясь с духом. От ее прежней самоуверенности не осталось и следа. Они плавали в бассейне вот уже час, а она все никак не могла найти предлога для разговора. Даже эпизод со «спасением утопающего» не помог. Катя в душе должна была признать: молодая вдова — птица совершенно иного полета, чем Эгле Таураге. Катя невольно сравнивала их: хрупкая, пьяная, плачущая Эгле — такая с виду беззащитная, робкая, бормочущая стихи и эта загорелая холеная львица в супермодном купальнике от «Готье». Интересно, что Никите показалось в Салютовой странным? Кажется, вдова произвела на него неизгладимое впечатление. И неудивительно, подумала Катя, она произвела впечатление даже на меня. Ну прямо Царь-Девица. Женщины редко признают чужое превосходство, но тут уж ничего не попишешь...
Катя окунулась, глубоко вздохнула. Ладно, давши слово — держись. Впрочем, она же предупреждала Никиту: может, из всей этой затеи со «смотринами» и вообще ничего не выйдет. Зато поплавали душевно!
* * *
Жанна Марковна Басманюк опоздала на допрос на четверть часа.
— Ради бога, простите, с утра машина не завелась. Такой мороз на улице! Прямо крещенский. Пришлось такси ловить, никто, как назло, в центр не хотел ехать!
Тон Жанны Марковны был взволнованным, взгляд тревожным. Колосов вежливо поднялся из-за стола. Это была фактически их первая встреча, если, конечно, не считать вечера «пьяных шашек». Но тот в счет не шел. К тому же... Колосов едва не присвистнул от изумления: в тот вечер пусть мельком, но он видел яркую невозмутимого вида блондинку с пышной гривой роскошных локонов в отлично сшитом черном форменном костюме топ-менеджера, облегающем фигуру как перчатка.
Сейчас же на пороге кабинета стояла коротко стриженная шатенка бальзаковского возраста в модной итальянской куртке из палевой норки и кожаных брюках — ну точь-в-точь продвинутая дама-автомобилистка с рекламы новейшей системы сигнализации. Столь кардинальные перемены имиджа Колосова потрясли. Он никак не мог взять в толк, для чего ей понадобилось стричь свои роскошные светлые волосы и краситься? (По простоте и неискушенности он даже не подозревал, что в казино Жанна Марковна была в парике из натурального волоса, приобретенном по дальновидному совету парикмахера-стилиста.)
