Он думал, что сказать это вслух будет глупо, но пока он рассказывал ей о воронах, уносящих его прочь от раскрытого окна, о своих родителях, бросивших его, она слушала его очень внимательно.
Сам того не замечая, он рассказал ей о первых днях жизни с воронами, о том, как первое гнездо едва выдерживало его, как разные вороны опекали его, как он постепенно исследовал Блэкстоун.
Слова лились из него: как тяжело ему было, как одиноко, и он ощутил, что в груди зреет знакомое чувство. Злость на родителей – именно из-за них ему было так тяжело. Почему они не могли жить с ним и любить его как нормальные родители? Он видел, как миссис Стрикхэм обнимала Лидию, когда умирал Бенджи, слышал отчаяние в голосе ее отца, когда во время драки в переулке он испугался за свою дочь. Как его родители могли так поступить?! Все то время, когда он голодал, когда падал с ветвей, когда дрожал от холода морозными ночами… Где они были?!
– Эй, Кар, ты в порядке? – спросила Лидия.
Кар вдруг почувствовал, что сжимает кулаки. Ему потребовалось какое-то время, чтобы совладать с гневом.
– Да, – сказал он. – Прости.
Он почувствовал, как Лидия сжала его ладонь.
– Я понимаю, – сказала она. – Ты всегда можешь прийти к нам в гости. В любое время.
Кар улыбнулся:
– Не думаю, что твои родители сказали бы то же самое.
Тут глаза Лидии метнулись к чему-то за его спиной. Это был газетный киоск.
– Ты только взгляни на это! – воскликнула она.
Девочка подошла к киоску, взяла газету, расплатилась и, вернувшись обратно, развернула газету так, чтобы Кару тоже было видно.
Слова для Кара ничего не значили, кроме одного, в самом верху страницы – БЛЭКСТОУН, оно было и на воротах парка. Но по картинкам все было понятно – фотографии трех сбежавших преступников. Лидия указала на татуированного.
– Его зовут Кларенс Трэп, он же Челюсть, – сказала она. – Женщина – Элеонора Кройс, а низенького зовут Эрнст Вэтч.
Ее глаза бежали по мелким строчкам.
– Здесь пишут, что всех троих арестовали во время Темного Лета, их судили за разные преступления, в том числе за убийства, ограбления и похищения детей, и приговорили к пожизненному заключению без права на амнистию. Теперь я понимаю, почему их усиленно охраняли.
– Что за Темное Лето? – спросил Кар.
Лидия посмотрела на него так, будто он свалился с луны.
– Ты совсем ни с кем не общаешься, да? – спросила она. – Темное Лето – это волна преступлений, накрывшая Блэкстоун, когда нам было лет пять-шесть. Сотни нападений и бессмысленных убийств по всему городу. Стаи диких животных, воющих на улицах. Все было так жутко. До этого в Блэкстоуне было довольно неплохо – по крайней мере, так считает папа. Он говорит, что город так и не оправился до конца.
Кар размышлял над ее словами. Сердце бешено застучало.
– Сколько лет назад это было?
Лидия нахмурилась:
– Наверное… лет семь-восемь назад.
– Восемь, – сказал Кар. – Как раз тогда родители отослали меня с воронами.
Темное Лето, его родители, сбежавшие преступники. Паук.
– Правда? – спросила Лидия. – Думаешь, это совпадение?
Кар не ответил. Он ускорил шаг, и Лидии пришлось догонять его бегом. Он чувствовал, что нити тайны начинают собираться вместе, образуя паутину, окутавшую всю его жизнь.
И в центре этой паутины сидел паук.
Скамейки перед библиотекой пустовали.
– Странно, – удивилась Лидия. – Обычно по воскресеньям здесь толпы людей.
Когда они поднялись наверх по ступеням, Кар увидел табличку, висевшую на дверях. Лидия остановилась:
– О нет, закрыто!
– Не может быть, – сказал Кар. – Мисс Уоллес сказала нам прийти сегодня.
– Ну, здесь так написано. Что теперь будем делать? – спросила Лидия.
– Давай проверим с другой стороны, – предложил Кар. – Там она обычно оставляет мне книги.
Когда они обошли библиотеку, Кар ощутил, как в животе поднимается болезненное, липкое чувство.
Машина мисс Уоллес стояла на обычном месте. Кар знал, что эта маленькая голубая машина принадлежит библиотекарю, потому что он видел ее за рулем в те дни, когда приходил пораньше и с нетерпением ждал своей еженедельной порции горячего шоколада.
Страх зрел у него в груди. Когда они подошли к пожарной лестнице, Кар увидел, что на стене что-то нарисовано краской.
Лидия охнула и тут же прикрыла рот рукой.
Кара пробил озноб.
– Нет, – прошептал он. – Пожалуйста… Только не мисс Уоллес.
Это был паук, нарисованный совсем недавно, краска еще блестела. Такой же, как в его сне.
Кар бросился по ступенькам к задней двери и дернул за ручку. Дверь была не заперта. Он приложил палец к губам и вошел внутрь.
Внутри царила полнейшая тишина. В кабинете мисс Уоллес горел свет, дверь была приоткрыта. Кар заглянул туда. Никого.
– Может, вызвать полицию? – прошептала Лидия.
– Не сейчас, – ответил Кар.
В библиотеке верхний свет не горел, и в воздухе чувствовался странный запах. Влажный и земляной, чем-то напоминавший прелые листья. Так пахнет в парке после дождя, подумалось Кару.
Он пошел вдоль стеллажей в глубину зала. Вон там! Мисс Уоллес. У него отлегло от сердца. Она сидела за своим столом, боком к нему, очки висели на шее.
– Мисс Уоллес! – позвал он, подходя ближе.
Она не шевельнулась.
– Мисс Уоллес? – сказал Кар потише.
Когда Кар подошел к столу, от ужаса у него перехватило дыхание. Рядом с ним Лидия слабо застонала. Мисс Уоллес сидела и смотрела прямо на них широко открытыми остекленевшими глазами. Что-то не так было с ее ртом. Бледные серебристые нити наподобие маски опутывали ее нос и губы. Паутина. Кровь по капле стекала с ее лица на кремовую блузку, оставляя на ткани зловещий алый узор.
У Кара закружилась голова, комната пошатнулась перед глазами. Словно нечто из ночного кошмара просочилось в реальный мир.
От звука голоса он пришел в себя.
– Она… мертва? – спросила Лидия.
Кар подошел к мисс Уоллес. На ее лице застыло странное, бессмысленное выражение, как у манекена в магазине одежды. У него едва хватило сил заглянуть ей в глаза, когда-то лучившиеся добротой. Он пощупал ее запястье. Пульса не было. Кожа на ощупь была восковой и холодной.
– За что? – спросил он. – Мисс Уоллес никогда никому не причинила зла. Она помогала людям.
Кар опустился на пол рядом с ней. И тут он увидел, что рука библиотекаря крепко сжата и в кулаке что-то белеет.
