40
Томас добрел до «B&B». Гостиница находилась в самом конце улицы. Он зашел во двор, в котором стоял большой грузовик, и направился к крыльцу. В ответ на стук за дверью залаяла собака. На порог вышел долговязый мужчина и остановился, загораживая ногой проем, чтобы не выскочила овчарка.
– Да?
– Я ищу, где бы мне переночевать. У вас найдется место?
Мужчина смерил его взглядом:
– Мы обычно принимаем только знакомых.
– Я могу заплатить вперед.
– Ладно. Ты один?
Томас повернулся назад, показывая, что с ним никого нет, и улыбнулся хозяину:
– Только я. У меня сломалась машина, я оставил ее тут, в мастерской…
Хозяин не дал ему договорить:
– Ну что ж. Надо помогать ближнему. Место! – прикрикнул он на собаку и пихнул ее в дом коленом. Собака поплелась в глубину прихожей.
Хозяин отвел Томаса к пристройке за домом и показал ему комнатушку, которая сдавалась постояльцам. Обстановка состояла из двух односпальных кроватей и задвинутого в угол кресла. Несмотря на приоткрытое окно, попахивало плесенью. Осмотрев комнату, они вернулись в коридор, и там хозяин показал Томасу общую ванную.
– Ну, вот ты видел, как тут и что.
– Все, что требуется. Сколько с меня?
– Двести за ночь. Рассчитаешься, когда будешь уезжать.
Хозяин дал Томасу ключ.
– Поесть бы, если можно.
– Можно. Утром. Это же «B&B», постель и завтрак.
– Понял, – сказал Томас, кивнув на прощание хозяину.
Когда тот ушел, Томас пошире открыл окно. За окном расстилались поля, среди высокой пшеницы работало два комбайна. Если продержится сухая погода, они наверняка будут работать до утра, так что выспаться не удастся. В животе у него урчало от голода, и он подумал, что даже в этом малюсеньком городке должно отыскаться какое-нибудь местечко, где можно заморить червячка и выпить холодного пива. Повернувшись к кровати, он засунул конверт под матрас. Нельзя сказать, что он спрятал его очень надежно, но, с другой стороны, трудно было вообразить, что кому-то вздумается без него сюда лезть и обыскивать комнату.
На другом конце городка находился «Сёллестедский паб», во дворе перед ним были расставлены столы и скамейки, за которыми при свете цветных фонариков ужинали люди. От гриля возле бара разносился аппетитный запах жареного мяса, молодые парни в бейсбольных кепках и одинаковых фартуках поворачивали над огнем колбаски и гамбургеры. Томас присел за один из длинных столов, за которым уже сидело несколько местных жителей. Отправляясь к бару за пивом, он предложил трем соседям по столу выпить вместе с ним. Когда он вернулся с пивом, они выпили за его здоровье и разговорились с новым знакомцем. Все трое были здешние, двое собирались после ужина в поле на жатву, а третий, оказавшийся шофером-дальнобойщиком, сказал, что завтра отправляется во Францию.
– По твоему произношению слышно, что ты не здешний. Так какими судьбами тебя занесло на Фюнские острова? – спросил шофер, которого звали Арне.
– Приглядываюсь, какие дома продаются, – ответил Томас, не желая никого посвящать в свои дела. – Но у меня сломалась машина.
– Значит, собираешься сюда переехать, – кивнув, сказал Арне. – Чаще бывает наоборот. Наверное, скоро тут лавочка вообще закроется. Молодежь уезжает учиться и больше не возвращается. – Сняв зеленую кепку с надписью «John Deer», он провел рукой по редким волосам. – Говорят, это прогресс, – печально заметил он и снова надел кепку.
– А я вот слыхал, что какие-то копенгагенцы купили тут поблизости имение. Года два назад или больше.
Все трое обернулись к нему, и каждый покачал головой:
– В Сёллеседе? Что-то не слыхал. А где именно?
– Может, я и ошибся, – сказал Томас и отпил глоток пива. – Может, и не здесь. Но они точно разводят шампиньоны. Какое-то религиозное движение, кажется. – Он пожал плечами.
– Так ты это о секте?
Томас кивнул:
– Да. Вроде бы это какая-то христианская община.
– Они живут подальше от города, в Даннемаре. – Крепкий мужчина напротив Томаса потыкал большим пальцем себе через плечо. – Не очень далеко отсюда.
– Да, верно. Они по-прежнему там?
Арне кивнул:
– По-моему, да, но держатся особняком. Я иногда их встречаю, когда они приезжают в магазин. Если хочешь знать мое мнение, вид у них несчастный.
– Чем же он несчастный?
– Как будто они недоедают. Болезненный. Были бы скотиной, их бы давно отправили на бойню.
Мужчины за столом засмеялись – все, кроме Томаса.
– И в хозяйствовании, похоже, у них дело не шибко ладится. Так я думаю, – сказал Арне.
– Это точно, тут одной набожностью сыт не будешь. Тут надо вкалывать, не жалея сил. Кстати, работа не ждет, – сказал здоровяк, взглянув на вечереющее небо, – посидели, пора назад, в поле. – Он встал со скамейки, его товарищ тоже.
Попрощавшись с Томасом и Арне, оба удалились.
Арне тоже захотел угостить Томаса пивом и сам пошел за ним в бар. Томас огляделся вокруг и увидел, что народу за столами прибавилось и там шел живой разговор. Дружеская атмосфера напомнила ему «Морскую выдру». Можно подумать, что в каждом городе, где бы он ни находился, всегда есть свой водопой, куда все тянутся, чтобы отдохнуть.
– Я слышал, как вы тут толковали, – сказал один пьяненький мужичок. Он подошел и, покачиваясь, стал перед Томасом с бутылкой в руке. – Говорили про этих, про фермеров.
– Вот как? И что же ты слышал? – улыбнулся ему Томас.
– Они… Психи они долбаные. У меня сестра сходила к ним на богослужение. Дурдом, скажу я тебе! Они… – Мужичок чуть не рухнул и удержался, схватившись за Томаса. – Они не Богу молятся, понимаешь?
– Нет, что-то не очень.
Мужичок, всей тяжестью налегая на плечо Томаса, посмотрел на него мутным взглядом:
– Они служат дьяволу. Люциферу они молятся, понимаешь?
Тут вернулся с пивом Арне. Он взял мужичка за шиворот и оттащил от Томаса:
– Слушай, Оле-балабол, пора тебе домой!
– Да-да, – забормотал тот и попятился, кое-как удержавшись на ногах. – Уже иду. Дал бы мне пивка!
– А ну домой! – рявкнул Арне.
– Запомни мои слова, – сказал Оле Томасу. – Самому дьяволу!
Арне сел рядом с Томасом и подвинул к нему пиво:
– Не обращай на него внимания. Оле-балабол за последние двадцать лет прокурил и пропил последние нейроны, какие еще оставались в его мозгах, а так он довольно безобидный пьянчужка.
Томас кивнул, провожая глазами Оле, который потащился прочь на заплетающихся ногах. Ему вспомнилась поговорка, что правду можно услышать только от детей или от человека, который пьян.
