— Ну и что?
— Как что?! Нас благодаря Сафонову восстановили, а их — нет…
За накрытым столом разгорелся какой-то спор, но голоса ребят Хабарову не мешали. Достаточно хорошо изучив карту северной Сирии, он представлял ее и пытался проложить наиболее удобный маршрут.
— …Откуда ты знаешь? Может, и их восстановили. Может, они уже в Сирии, — скептически возражал Абрашкин.
— В какой Сирии, Вова? — стоял на своем Зеленский. — Я Толика — их врача — неделю назад видел, когда он из запоя вышел.
— Неужели так сильно забухал?
— А чего ж ему делать?.. Поначалу устроился хирургом в районную поликлинику, но там скоро ставки срезали, и жить стало не на что. Подался санитаром в морг.
— В морг?!
— Да, в морг, там всегда нормально платили. Да и жизнь заставила. В общем, привык. А сейчас менять уже что-то поздно, так что особо не жалуется.
— Да-а, дела… — протянул Соменков. — Он ведь хорошим врачом был.
— Был. Но профессия отпечаток наложила — теперь без алкоголя никуда…
«Высадка на берег, по задумке Сафонова, должна произойти на побережье вблизи турецкой границы, — думал о своем Александр. — Пятьдесят километров по лесистым ущельям и до траверза Алеппо — самый легкий этап путешествия. А вот оставшийся отрезок до окрестностей Эр-Ракки придется попотеть. Выжженная солнцем равнина, занятая неприятелем. Можно идти поймой Евфрата, но там плодородные орошаемые земли и слишком людно — сплошные селения, наверняка кого-то повстречаем. Придется топать пустыней…»
— …Я тоже сначала обрадовался: ура, снова на «гражданке»! Свобода! Независимость! Никаких тревог, командировок и свистящих над башкой пуль, — делился впечатлениями Драный. — А потом оглянулся по сторонам, подумал… и вдруг понял, что просто никому не нужен. Да, не стреляют. Да, не надо каждую минуту думать о противнике. А толку?
— Такая же хрень, — с грустью признался Абрашкин. — Я зимой в Петровске свой день рождения отмечал. Накрыл на последние сбережения шикарный стол в доме, позвал родственников, друзей детства, соседей. Ну, выпили, закусили, поговорили. И захотелось мне вдруг подышать свежим воздухом. Вышел я из дома — на это никто даже внимания не обратил — и пошел себе, пошатываясь, по улочке. Купил в ларьке шаурму, протрезвел на морозце, посидел на автобусной остановке… И так мне хорошо было, спокойно! Спохватился под утро, в пятом часу. Примчался галопом домой, а там никто и не заметил моего отсутствия: всем весело, пьют, поют, едят. Без меня…
Незаметно для себя Хабаров все же задремал на часок. Открыв глаза, он посмотрел на стрелки часов. Судя по времени, самолет скоро должен был произвести посадку на сербском военном аэродроме «Морава».
Приняв небольшую дозу спиртного, парни мирно дремали, но Александр не торопился их будить. И только когда самолет выполнил последний разворот и вошел в глиссаду снижения, он растолкал товарищей.
Поглазев в иллюминаторы, те начали готовиться к переброске шмоток в «вертушку»…
Аэродром «Морава» находился в равнинной сельской местности между двумя относительно большими сербскими городами Чачак и Кралево. На южном перроне размещалось подразделение военных самолетов и вертолетов, северный перрон использовался под нужды гражданской авиации.
Совершив посадку, российский самолет зарулил на одну из южных стоянок и, остановившись, выключил двигатели. Сидевший по левому борту Соменков заметил неподалеку знакомые очертания корабельного вертолета.
— Наша «вертушка» уже здесь, — сказал он.
— Тем лучше, — поднялся с кресла Хабаров.
Группа выстроилась цепью и быстро выгрузила шмотки на перрон.
Вскоре нарисовался экипаж вертолета.
— Извиняюсь, кто из вас капитан второго ранга Хабаров? — спросил моложавый пилот.
— Ну, я, — повернулся к нему Александр.
— Вертолет к вылету готов. Командир экипажа — майор Воронин, — доложил тот.
— Можем загружаться?
— Так точно. Помощь нужна?
— Справимся…
Попрощавшись с пилотами лайнера, бойцы группы подхватили баулы и потопали к стоявшему «Ка-27ПС»…
Погрузка заняла добрых двадцать минут. Поисково-спасательный «Ка-27ПС» не имел на борту противолодочного или какого-либо другого оборудования. Фюзеляж был пуст, но его скромные размеры не позволяли свободно разместить два десятка больших сумок и шестерых крупных мужчин. Во всяком случае, Зеленскому и Драному пришлось улечься поверх баулов.
Экипаж корабельной винтокрылой машины состоял из трех человек: пилота, штурмана и бортового техника. Все были одеты в летние комбинезоны защитного цвета, поверх курток болтались оранжевые спасательные пояса с надувными поплавками.
«Летуны» заняли свои места в пилотской кабине, надели на головы ЗШ, связались с диспетчером. Водитель подкатившего автомобиля подцепил к борту вертолета кабель. Загудел автомобильный генератор, подающий электроэнергию для запуска двигателей.
Над головами пассажиров ожила одна из турбин, вторая, лопасти винтов медленно поплыли по кругу…
Спустя минуту «Ка-27» вырулил со стоянки на полосу, оторвался от бетона, повисел на высоте пяти-шести метров и, резко клюнув остекленным носом, начал набирать высоту и скорость…
Один из крейсеров, входящих в состав Северного флота, поджидал в нейтральных водах Адриатического моря. Маршрут был согласован, и «вертушке» предстояло пролететь сотню километров до сербской границы, затем пересечь сто двадцать километров черногорской территории и, наконец, добраться до крейсера, стоявшего в сорока милях от берега. В общей сложности перелет занял один час тридцать минут.
— А вот и наша посудина, — кивнул Зеленский в сторону пилотской кабины.
Впереди по курсу сквозь остекление были видны мачты приближавшегося корабля. Уменьшая скорость, «вертушка» осторожно приближалась к расположенной на корме вертолетной площадке. Надстройки и «шарики» локаторов медленно увеличивались в размерах, вертолет стало покачивать из стороны в сторону.
Через минуту перед кабиной выросла серая стена ангара, шасси винтокрылой машины коснулись противоскользящей пеньковой сетки, натянутой поверх площадки. Вокруг замельтешил технический персонал, закреплявший на узлах креплений швартовые тросы.
Смолкли турбины двигателей и редуктор. Лопасти двух несущих винтов прочертили с десяток кругов и остановились. Шумно сдвинулась в сторону дверь грузовой кабины.
— Ого, сколько вас тут! — радостно вздернул брови молодой авиационный техник. — Все, товарищи, поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны…
— И на том спасибо, — завозились бойцы, пробираясь к выходу и хватая по пути шмотки.
Соменков шумно втянул носом солоноватый морской воздух и, посмеиваясь, хлопнул командира по плечу:
