– Гм, хорошо у вас разведка работает… – задумчиво пробормотал генерал-лейтенант. И Кобрин даже на миг подумал, не сказал ли лишнего. С другой стороны, помочь соседям он ничем не сумеет, а захват фрицами Большого Сабска хоть и не обрушит всю оборону, конечно, но может достаточно серьезно усложнить ситуацию. Так что все правильно, как говорится, предупрежден – значит вооружен. Пядышев – опытнейший военачальник и теперь ни за что не оставит помянутое направление без своего личного внимания. А удивление? Ну так что ж поделать, пусть себе удивляется… Может, его разведчики и на самом деле какого особо говорливого фрица с витыми погонами на плечах с той стороны приволокли, не зря же он фразу про допрос ввернул. А почему в штаб ЛОГ не отправили? Так мало ли? Не дотащили живым, всякое случается. Война ведь, а на войне чего только не случается…
– Значит, «ворота Ленинграда»? Правая и левая «створки»? Красиво. Действительно, вполне в духе германцев, они всегда любили использовать образные сравнения, это я еще по Империалистической прекрасно помню. Добро, касательно этого я вас тоже понял и принял информацию к сведению. Так что за, гм, «правую створку» не переживайте, сражайтесь спокойно. До свидания, товарищ полковник. Удачи вам.
– Благодарю.
Кобрин дважды резко крутанул ручку индуктора, подавая сигнал отбоя. Убедившись, что разговор окончен, телефонистка коммутатора вытащила из гнезда вилку шнуровой пары, разрывая соединение абонентов.
Взглянув на напряженного начальника штаба, Сергей пожал плечами:
– Все хорошо, Анатолий Петрович, сам же практически все слышал. Работаем дальше.
– Значит, и авиацию пришлют? – заметно повеселел Марусов. – Точно?
– Точно. Будут у нас бомбардировщики, как минимум два вылета. Пядышев твердо обещал.
– Отлично! А насчет Большого Сабска как?
– Тоже нормально воспринял. Сказал, что нисколько не удивлен тому, как немцы наш плацдарм называют. Мол, он за ними склонность к красивым названиям еще с прошлой войны замечал. В смысле с Империалистической. Так что и с этой стороны тоже все нормально должно быть…
Глава 12
Лужский рубеж, 13–14 августа 1941 года
Наплавной понтонный мост ниже по течению от взорванной переправы немцы начали наводить сразу же после подхода к Луге инженерного батальона. С точки зрения бойцов Pionierbataillon – ничего особо сложного, и не с таким справлялись. Хотя работа, конечно, предстояла нешуточная: ширина реки в этом месте была больше полутора сотен метров. О восстановлении же, хотя бы частичном, уничтоженного моста в обозримом будущем и речи не шло. Русские минеры постарались на славу и взрывчатки не пожалели – все три опорных «быка» были разрушены до основания; ударная волна в щепки разнесла перекрытие и искорежила поддерживающие фермы. Кроме того, переправа рухнула в воду вместе с проходящей по ней техникой, ныне покоящейся на речном дне. Значит, сначала нужно оттащить на мелководье танки и обломки грузовиков (для чего нужно специальное снаряжение, глубина местами достаточно серьезная), затем взорвать или разрезать ацетиленовыми горелками металлические конструкции, и только после этого можно начинать восстанавливать – точнее, строить практически с нуля – новый мост. А это время, которого у командования просто нет…
Действовали по многократно отработанному еще во Франции и Польше, а чуть позже уже здесь, в Советской России, сценарию. Сначала после короткой артподготовки через реку рванулись быстроходные штурмовые моторные лодки с пехотным прикрытием. Особого смысла забрасывать снарядами вражеский берег, в общем-то, не было – после разгрома успевшей пройти по мосту передовой разведгруппы русские отошли к Ивановскому, но командование решило на всякий случай подстраховаться. Высадившиеся пехотинцы заняли позиции в сотне метров от реки, установили пулеметы и окопались, готовясь отражать атаки большевиков, если таковые последуют. За это время переправившиеся вместе с ними саперы провели замеры глубины и обследовали дно, убедившись, что лучшего места для будущей переправы не найти.
На западном берегу уже вовсю кипела работа – натянув резиновые полукомбинезоны, бойцы «пионирбатальона» монтировали береговую или неподвижную часть будущего моста. В точности такая же возводилась на противоположной стороне Луги. Одновременно саперы спускали на воду прямоугольные лодки-понтоны, укладывали поверх бортов несущие металлические швеллера и настильные доски. Когда камрады закончат работу на берегу, останется только подвести друг к другу собранные части моста и надежно зафиксировать между собой. Ничего сложного, просто эдакий здоровенный конструктор для взрослых парней…
Первые сорок метров прошли достаточно быстро. Затем работа затормозилась: пришлось ждать, пока подойдет вторая колонна с понтонами, несущими конструкциями и настильным материалом, поскольку имевшихся в наличии на всю ширину реки не хватало. Работа закипела с новой силой… ровно до того момента, как с противоположного берега не начали падать мины. Похоже, русские специально дожидались именно этого момента, не желая попусту тратить боеприпасы. Обстрел оказался не слишком долгим, но убийственно-точным: мины разносили в клочья понтоны, превращали в щепу способное выдержать вес среднего танка перекрытие, рвали осколками тела не успевших укрыться саперов. Часть мин легла вдоль обоих берегов, накрывая пехотинцев и повреждая инженерную технику, автомобили и прицепы с неиспользованными строительными материалами.
Под самый конец артналета на восточный берег неожиданно выехали три танка с угловатыми башнями, в которых опытные фронтовики с ужасом узнали уже знакомые им непробиваемые «Духов-панцеры»
[28] – КВ. Первым делом они расправились с уцелевшими пехотинцами и саперами. Танкисты даже не стали тратить на них снаряды, используя лишь пулеметы и гусеницы. По тем, кто в панике бросился в холодную воду, и вовсе не стреляли – из полутора десятков до берега добралось меньше трети, остальных накрыло минами. Вернувшись на возвышенное место, танки несколько минут спокойно, словно на полигоне, обстреливали переправу, предмостное укрепление и запруженное военной техникой шоссе, после чего столь же неторопливо убрались восвояси. При этом им удалось не только разнести обе береговые части будущего моста и большинство понтонов, но и повредить три танка и увенчанный решетчатой антенной командирский бронетранспортер, и сжечь пару грузовиков. Плотный ответный огонь никакого эффекта не возымел: наводчики танков и нескольких 3,7 cm Pak 35/36 клялись, что попадали в цель (что, собственно, подтверждали и наблюдавшие в бинокли офицеры), но бронебойные снаряды лишь оставляли вмятины или с искрами рикошетили от брони этих тихоходных монстров.
Общие потери среди саперов оказались не столь уж и велики, в основном за счет раненых и контуженных. Гораздо более тяжелым был психологический эффект: русские весьма недвусмысленно показали, что не позволят так просто переправиться через Лугу – и отошли. Ведя себя, словно твердо убежденный в своих силах хозяин, походя больно пнувший сапогом в бок посмевшую броситься на него озлобленную псину.
