Эта тема была расширена ego-психологами. Так A. Adler [229] подразумевал под достижениями личности компенсацию дефектов и недостатков. Например, ораторские навыки могут развиться из первоначального дефекта речи, достижения в спорте – из физических ограничений. Ясно, что это не единственный механизм развития скрытых навыков и достижений, но стресс, связанный с ограничениями, может обеспечивать стимул для такого развития.
E. Erikson описал развитие как процесс, состоящий из восьми стадий, которые проходит человек, разрешая кризисы развития, специфические для каждой стадии, типа целостности личности и жизни взамен отчаянию на позднем этапе жизни. Развитие, заложенное в основу его теории, возможно только через встречу и решение проблем, свойственных каждой стадии. Хотя сроки стадий взрослого развития E. Erikson проработал недостаточно, он выделил главные проблемы развития, которые стоят перед человеком во взрослой жизни. Он утверждал, что центральная проблема для молодежи – близость взамен изоляции, которая решается или через успешный брак или через неспособность к глубоким отношениям. Более того, не только кризис близости или изоляции, но и все кризисы возникают в жизни как поворотный пункт, что также подтверждает и C. Gilligan [333].
Близость или изоляция могут особенно проявляться во время семейных проблем, например, когда заболевает ребенок. Многие врачи и психологи отмечали, что при таком стрессе браки иногда распадаются. Но не менее часто в подобной ситуации наблюдается сплочение семьи, выдержавшей испытание [290]. Напряжение может играть роль катализатора, который активизирует важные проблемы, разрешаемые более или менее «успешно», если «успех» определить как развитие способности справляться со стрессом и в будущем, что помогает взрослому развитию, усиливает сплоченность и близость.
Наиболее последовательно развивал теорию о важности стресса во взрослой жизни C. Jung [357]. Для него процесс развития заключается в осознании потребностей, до настоящего времени являвшихся подсознательными. Один из способов достижения этого – переживание кризисных ситуаций, которые вынуждают познавать, развивать потребности и возможности, не реализованные ранее. Психологический кризис понимается как способ проявления бессознательного кризиса, который встречается у тех, кто имеет большой потенциал для роста и индивидуализации. Эта тема разрабатывалась некоторыми ego-психологами, в частности H. Hartman был увлечен соотношениями шизофрении и креативности, особенно в отношении детей, родители которых страдали шизофренией [по 239].
Таким образом, психоаналитическая литература указывает, что борьба с кризисами, возникающими как стадии развития, или с личными стрессорами являются способами развития личности. Действительно, можно спорить с тем, что без стрессоров и кризисов личность не может развиваться, но в более современных работах описаны положительные результаты стресса.
4.2.2. Стресс как стимул физиологического развития
В литературе по негативным или положительным последствиям стресса приводятся данные исследований действия стресса на молодых мышей или крыс. Стрессоры окружающей среды – удар током или взятие в руки в первые 10 дней жизни грызуна – могут сказываться на функционировании нейроэндокринной системы в более отдаленные периоды жизни [302]. J. Dray отмечает [по 233], что эти крысы быстрее созревают, у них отмечаются более раннее появление шерсти, открывание глаз, активность движений и проявления половой зрелости. Во взрослой жизни «обработанные в детстве» крысы могут также обнаруживать более явное «исследовательское» поведение и более выраженные нейроэндокринные реакции на стресс. Вообще это касается более сильного и быстрого нейроэндокринного ответа и возвращения к начальному уровню гормонального статуса.
В кросскультурных исследованиях показано, что физическое состояние взрослых в тех культурах, где в детстве ребенок подвергается стрессу (например обрезание, сон в отдельной от родителей комнате, прививки в возрасте до двух лет и т. п.), отличается от состояния взрослых в тех культурах, в которых тщательно защищают младенцев от стресса [233].
R. Dienstbier [299] создал нейроэндокринную модель «физиологического статуса», который может быть результатом стресса. В противовес мнению о негативных физиологических последствиях он привел весомые свидетельства его положительного влияния. Например, во многих его работах отражался факт повышения уровня катехоламинов, что положительно было связано с успешностью выполнения разных задач, и увеличение содержания адреналина, что коррелировало с низким нейротизмом. Действие стрессора может привести к тому, что R. Dienstbier назвал «идеальной моделью» активации симпатической системы: снижение содержания катехоламинов, увеличение скорости реакции и быстрое их возвращение к начальному уровню. «Когда энергия, освобождаемая реакциями катехоламинов, выявляется как потенциальное контролирующее действие преодоления…, тогда вероятны положительные эмоциональные реакции» [299, с. 87]. Напротив, хронически увеличенное содержание катехоламинов коррелирует с недостаточным психическим контролем и проблемами со здоровьем: «образец действия кортикостероидов – замедленная реакция на стресс» [там же].
Заметим, однако, что в нейроэндокринных реакциях важна продолжительность воздействия стрессоров. Временный эпизодический стресс соотносится с активизирующим действием катехоламинов и кортикостероидов. При хроническом стрессе у организма ограничены возможности для восстановления, что заканчивается истощением запаса кортикостероидов и катехоламинов, – подобно описанной H. Selye третьей стадии общего адаптационного синдрома [454]. Таким образом, стресс для молодых или взрослых организмов может влиять на будущие физиологические реакции, которые становятся более адаптивными и менее вредными для организма, если после стресса у организма было время восстановиться и не истощен запас катехоламинов и кортикостероидов. R. Dienstbier отметил, что прием внутрь снимающих стресс лекарств может усложнять этот процесс. J. Dray [по 233] установил, что однократный прием транквилизаторов, данных животным, оказывает положительное воздействие, подобное активному преодолению – возможно из-за полученной организмом отсрочки. Однако постоянный прием транквилизаторов приводил к затруднению активного реагирования.
Если это верно, то исследование имеет важное клиническое значение. Например, можно выдвинуть предположение, что спирт оказывает подобное действие, вначале усиливая, а потом надолго ослабляя нейроэндокринные реакции. Поэтому использующие алкоголь как средство снятия напряжения могут серьезно нарушить способность справляться с будущим стрессом. Эту гипотезу подтвердил D. Vaillant, он предположил, что хроническое потребление алкоголя ведет к алкогольным истерикам [497]. Если успешное преодоление стресса (по крайней мере, у животных) заканчивалось физической активностью, то можно предположить, что неэффективные стратегии типа бегства от действительности могут заканчиваться в дальнейшем ослаблением нейроэндокринного статуса.
Таким образом, R. Dienstbier высказал очень интересную мысль о положительном действии стресса на функционирование нейроэндокринной системы. Он привел множество доказательств, что кратковременный стресс, особенно успешно разрешенный, может заканчиваться более адаптивными физиологическими реакциями по отношению к воздействующим в будущем стрессорам [299].
