Гаррисон Ли, человек ростом, ни больше ни меньше, шесть футов пять дюймов, проводил ее взглядом и снова посмотрел на ярко-красный камербанд. Он был в замешательстве от того, как его сотруднице удалось перевести стрелки, прежде чем он успел сделать ей выговор за то, что она исчезла из группы, никого не предупредив. Скривившись, он последовал за ней в толпу гостей.
– Ну, мы здесь, так что я полагаю, у тебя есть план? – спросил Ли у удаляющейся Элис. – Большинство агентов готовят план перед работой. Или, как минимум, просят своего директора помочь в подготовке этого плана.
– Шампанского? – Женщина неожиданно обернулась и сунула бокал в руку начальника, но когда он попытался взять его, внезапно отвела руку. – О, я забыла, что вы любите бурбон, – добавила Элис и направилась к бару у кормовых перил.
Гаррисон улыбнулся и кивнул тем немногим гостям, которые услышали их краткий обмен любезностями. Затем он смущенно пошел к Элис, которая стояла к нему спиной у изысканно украшенного бара, встал слева от нее и облокотился на барную стойку. Его трость бесполезно болталась сбоку, и было видно, что гнева в нем уже не осталось. Несколько высокопоставленных гостей рядом с ними подняли головы и, увидев очень крупного мужчину у стойки, неловко улыбнулись при виде шрамов на его лице и предпочли удалиться.
– Знаешь, Гамильтон, – сказал Ли, провожая глазами трех гостей, удаляющихся от бара на ют, – я насчитал не меньше четырех гостей, подозревающихся в убийстве, двух – разыскиваемых за хищение древних реликвий и одного очень известного и уважаемого британского лорда, который предположительно совершал налеты на места раскопок на Среднем Востоке во время британской оккупации. И все это я заметил всего за те пару секунд, пока шел сюда. Вы, миссис Гамильтон, прыгнули выше головы. И это будет стоить кому-то жизни. – Он не стал поворачиваться к сотруднице лицом, а просто протянул руку и взял предложенный напиток у бармена.
– Как я могу чему-то научиться, сидя в этом подземном аду, который вы называете офисом? – прошипела Элис, улыбаясь бармену, который передал ей еще один бокал шампанского.
– Слушай, я…
– Леди и джентльмены, добро пожаловать на борт «Золотого дитя». Могу вас заверить, что мы подготовили для вас совершенно особый вечер.
Ли и Гамильтон повернулись, услышав это объявление. Говорящий был одет в безукоризненный белый смокинг и черный камербанд.
– Я вам говорила, что красные камербанды выглядят вульгарно, – тихо сказала Элис сквозь зубы.
– Прощу меня извинить за то, что мой вкус отличается от вкуса хозяина вечера, лорда Хартфорда Бенеттона Харрингтона, семнадцатого лорда Саутингтона, – отозвался ее шеф.
– Звучит неправдоподобно, – заметила Гамильтон, оглядывая статного лорда с головы до ног.
Ли быстро взглянул на подчиненную, и впервые гнев не затуманил его единственный здоровый глаз. Он увидел ее глаза под черной вуалью, наблюдавшие за приветствующим гостей хозяином. Идеальные скулы Элис в паре со слегка вздернутым носиком обычно были для Гаррисона самым успокаивающим зрелищем в мире – но в этот вечер все было иначе. Ее внешность произвела на него обратный эффект, когда он понял, в какую опасную ситуацию поставила себя эта молодая женщина.
– Сегодня вы увидите одну из лучших коллекций в мире, – продолжал тем временем лорд Хартфорд. – Мы представим вам, леди и джентльмены, множество предметов из истории и становления человека и его понимания не только себя самого, но и бога или богов. – Многие из гостей удовлетворенно закивали, а Ли просто продолжал неприязненно наблюдать за происходящим. – Это не просто реликвии, при виде которых вы каждый раз будете испытывать восторг и восхищение, леди и джентльмены; вы будете очарованы ими – и, конечно же, допустимы любые проверки.
Собравшиеся гости захихикали над шуткой англичанина, который улыбался и кивал проходящим женщинам и мужчинам, направлявшимся в салон под палубой. Он напоминал улыбающуюся акулу, мимо которой проплывает добыча.
– Раз уж мы уже здесь, не могли бы вы закрыть глаза на мое якобы незнание специфики полевых операций, чтобы это не мешало нам выполнять свою работу? – спросила Элис, накидывая палантин на плечи и готовясь проследовать за остальными. Она полуобернулась и посмотрела своими зелеными глазами в голубой глаз начальника.
– Я уже пришел к этому заключению и так тебе и сказал, перед тем как ты умчалась сгоряча. – Ли внимательно смотрел на нее. – Но не думай, что на этом разговор закончен, Гамильтон.
– Поверьте мне, я знаю, что он не закончен, – сказала женщина, подставляя ему левую руку. – А теперь пойдемте посмотрим, из-за чего весь сыр-бор, генерал.
Гаррисон улыбнулся – ровно настолько, чтобы показать зубы, потому что ему и так было непросто не заскрипеть ими от ярости.
– Конечно же, миссис Гамильтон.
Когда они вместе с толпой прошли через золоченые стеклянные двери салона, Ли почувствовал, что многие смотрят на них. Пока он успел насчитать как минимум семерых вооруженных гостей. За ними следили по меньшей мере пятеро вооруженных охранников, и это, естественно, не считая экипажа. У Гаррисона появилось ощущение, что они с Элис входят в трюм пиратского корабля, и он четко осознавал, что придется полностью рассчитывать на импровизацию. Наклонившись к своей коллеге и убедившись, что никто не может их услышать, он заговорил:
– Наша задача – наблюдать и запоминать все, что выставляется на аукционе. Затем – сообщить об этом полиции Гонконга. Если повезет, мы сможем получить информацию о том, что именно он продает и откуда это, черт побери, взялось. Наш отдел интересует только история выставляемых лотов, не их стоимость, а происхождение. Наша работа – не возвращение. Наша работа – документирование истории артефактов и выяснение наличия исторического прецедента, который ставит под вопрос предполагаемую историческую принадлежность этих артефактов или места, где они были обнаружены. Ясно?
– Ничего другого я и не планировала, – коротко ответила его спутница.
По мере того как гости спускались по широкой устланной ковром лестнице, Элис первой заметила в просторном салоне «Золотого дитя» предметы, укрытые черным атласом. Для максимального эффекта после снятия ткани там были установлены прожекторы. По мнению Гаррисона Ли, все это было обычной попыткой воров заставить выглядеть как можно более законной свою кражу.
Некоторые предметы были большими, другие поменьше. Гамильтон быстро подсчитала – всего восемьдесят семь лотов. Гостям снова предложили напитки и шампанское, и атласные накидки медленно сняли с выставленных на продажу артефактов.
– Леди и джентльмены, все лоты сегодняшнего аукциона прошли проверку на подлинность, и было установлено происхождение даже… – Британский лорд почти смущенно улыбнулся. – Даже самых противоречивых экспонатов. – Семнадцатый лорд Саутингтон поднял бокал шампанского. – Прошу вас, изучайте коллекцию; надеюсь, она вам понравится. Торги начнутся, как только все ознакомятся с лотами.
Ли медленно повернулся, изучая лица покупателей. Элис на мгновение взглянула на Гаррисона. Она знала, что его мозг – одна из тех редких вещей в мире, из-за которых страшно узнавать кого-либо слишком близко. Бывший сотрудник Управления стратегических служб сканировал лица гостей, двигавшихся к выставленным лотам, и женщина понимала, что он мысленно фиксирует все лица, которые видит. У него была фотографическая память, и он ни разу не забыл ни одного имени и ни одного человека, которому то или иное имя принадлежало. В присутствии сенатора Элис испытывала крайний дискомфорт до тех пор, пока не узнала его лучше за годы, прошедшие с их первой встречи в военном госпитале имени Уолтера Рида в 1945 году, где он восстанавливался от ужасных ранений, которые получил в конце войны.
