Глава 5
В казино Егора американец затащил года через полтора, а прежде имела место масса обоюдностей. Как то: пара ночных сердечных разговоров с демонстрацией нижнего белья; момент, где Джек вовремя уцепил Егора, которого чуть не стянул в пучину крупнющий, зацепившийся за крючок тунец (Индийский); молочение себя в грудь, после того как услышав одну из песен Егора, Джек вознамерился поставить ее на свои слова и лад и даже грозился запустить в дело (он в качестве основного занятия предавался посредничеству в самых разнообразных областях, начиная от архитектуры и изобретательства, до музыкальных вещей и кинодокументалистики — имел крупное на наш размер агентство); небольшая ссора по поводу столь пустяшному, что впоследствии сам повод обсасывали до некоторой неприязни друг к другу; вплоть до знакомства — мимолетная встреча в аэропорту Генуи, на которую зачем-то Егор был взят — с сынишкой, одиннадцатилетним толстяком, и женой, фешенебельной дамой, которая очень дружила с пассией Джека, хищноносой еврейкой, естественно, Сарой, — с этой Егор общался частенько.
Наконец плачь Егора, радостный, о собственной неприемлемости, и заверение противника, что сослюнявец настолько хорош, настолько истинен, что Джеку жить-то без русского друга не представляется актуальным (там схлопнулся вечер: было много жестов, голоса, внутренности — и расположенное вне сложилось острым и соразмерным).
Вообще говоря, инициативу по казино первый раз проявила Сара:
— Хочу пряности, — поддатенько, то есть как обычно, заявила она. Генуя, сидели втроем в узком кафе, сумерки плотно развалились. Егор жил на вилле Зарубина один, напропалую кучковался с Джеком и ждал Володю (он здесь появлялся редко — имел привычку работать).
— Спать? — угрюмо поинтересовался Джек.
— Вот еще не хватало… — Сара, отклонив голову, принялась лазать в бурных, неприбранных волосах. Огорчилась: — Никогда не была в Арктике… И не буду… Вот что, едемте в Плазу, я хочу проиграться. — Егор улыбнулся: Сара порой до щекотки напоминала Марину.
У нее явно присутствовало высокое воспитание — настолько, что могла, скажем, произнести: «Хочу ссать, как скаковая лошадь», — и это шло ей необыкновенно. Либо: «Под каким кустом вас родили?» — что вполне выглядело комплиментом. Между прочим, при знакомстве вволю оглядев Егора, поинтересовалась:
— Вы, случайно, не еврей?
— Русский, — улыбнулся Егор. — Случайно или нет, не в курсе.
После пятнадцати минут его трескотни стала глядеть дольше и спросила:
— Вы уверены, что не еврей?
Егор был убежден, что в ее лице получили праздного топтуна жизни, и окарался, увидев некоторым периодом позже холодного дельца.
Порог казино Егор не преступал ни разу, игровой азарт был ему чужд. Да, признавал преферанс, в студенческие годы солидное время предавались, но не количественный выигрыш влек, а, пожалуй, насыщенное времяпрепровождение. Притом с юности знал почти все карточные игры. Помнится, раз в Ноябрьском, будучи приглашенным за ломберный стол мужем Люси и его товарищами, с готовностью уселся, имея в наличии четкую мысль: продуется, конечно, и сделает это от души. Так и оказалось. Вообще, вещь странная — Егору подходило проигрывать, он отыскивал здесь род достоинства.
Интересное дело, когда выбрались из машины и нагрянул насуплено яркий фас казино, Егор пережил мимолетное жжение в пояснице. Заторопились кособокие мысли и он попытался раздавить их так: скину по быстрому пару сотен и понаблюдаю. Именно это нравилось — наблюдать.
Не вышло, Сара направилась в зал, где минимальная ставка была сто евро. Дальше — звонче: она выложила карточку и раздала мужчинам по стопке фишек. Егор тронулся возражать, но подруга вяло отмахнулась (стоит заметить, она враз отрезвела) и деловито двинулась к рулетке — Егор наперекор судьбе сунулся взглядом в стройные, доходчивые ноги женщины. Она устало сломалась на стул, мало не обреченно вздохнула и, облокотившись на стол, стабильно зарыла ладони в волосах. Между прочим, сунула сумочку Егору.
Он знал, что Сара богата — не единожды тратилась довольно широким образом — но в данной операции просторность случилась негативна, ибо проигрываться запросто было неприлично. Отсюда Егор пропустил несколько ставок, сосредоточенно наблюдая за ходом дел. Не ускользнуло, что Джек мгновенно преобразился, стал ощетиненный, где-то враждебный, смотрел на колесо с мутной озабоченностью.
Наконец, совершил свою. Последним, хлопотливой рукой. Ёрзнула мысль: «хорошо бы какую-либо систему», — однако тут же мысль сделалась улыбкой: какая, к уроду, система!.. Сара шуровала явно дерганные, безбожные ставки — проигрывала. Джек сосредоточенно по одной фишке топил угол, был в небольшом плюсе. Поставилось следом за прилизанным с пробором посредине индусом. Выпал выигрыш, Егор хлопнул ресницами, ни Сара, ни Джек не выдали признака жизни.
Играли часа два — Сара промоталась, но за новыми фишками не тронулась, впрочем, залпом осушила коктейль. Джек и Егор — он побольше — несильно выиграли. Наш сунулся сдвинуть жетоны Саре, однако Джек посмотрел так красноречиво, что Егор прочно осунулся. Уже выйдя из казино, расправил плечи, пошутил:
— Лузер попал в лузу… Объегорил.
Через день инициировал Джек — Сара вообще отсутствовала — Егор продул семьсот евро (теперь и дальше играл исключительно на свои). На другой день в память упорно впирался эпизод, где сердце вдруг хорошенько загуляло и тюкнула мысль, что нужно сделать крупную ставку на стрит. Руку, однако, неожиданно свело, сделал слабый ход. И верно, стрит выпал на другой кон.
Неделей позже — таскались в казино через день-два — Егор имел в плюсе около пятнадцати тысяч, еще через неделю небольшой минус. Пару раз ходили вдвоем с Сарой — Джек уехал по делам.
Один пошел в заведение по погоде. День удался облезлый: небеса запахнулись, стоял унылый, слабый дождь, вечный бриз затянул предместье запахом водорослей и рыбы. Окна плыли, монотонно шептало и постоянно хотелось жевать. Егор долго препирался с Интернетом и в итоге зарулил к Карине. Он посещал «ристоранте» ежедневно под предлогом прочтения итальянской газеты под чашку кофе — действительно, это отлично практиковало — ну и просто для бесед… Виды. Женское тараторство необыкновенной скорости и вспыльчивое карканье мужчин — все это чудесно жестикулировало и бросало в испуг и восторг. Жующий пустоту проваленным ртом слезливый завсегдатай, старый рыбак, что сидел опираясь двумя руками на витиеватую палочку и пристально смотрел на Егора — пейзаж. Катарина, имевшая осиную талию и изумительно виляющая бедрами, таким образом посредством Софи Лорен позволяя добираться до детства. Молвил на большую, иногда чрезмерную улыбку девушки (зубы она построила так и без участия Егора):
— А что мне винище, притащи-ка, родная, водочки.
Карина пякнула карандашом по плечу Егора и грамотно развернулась, взвив короткую юбку. Вскоре присоседился близкий друг Карины, Уго (Егор уже набрался языка, разговаривалось бойко). Отец парня был завзятым коммунистом, отсюда он (жуткий патриот Генуи, «рагаццо генуэзэ») тараторил какие-то коверканные идеи, что складывалось обоюдно хорошо, ибо Егор затруднялся отвечать и совсем не требовал этого Уго.
